Светлана Львовна хихикнула и, высунувшись в послушно распахнутое окошко, помахала Гринстену рукой, показывая, что уже встала. Бородач просиял, кивнул и бодро утопал в дом, видимо, чтобы сообщить эту чудную новость остальным.

А Светлана, допив чай с ароматом черносмородинового листа и невоспитанно, но с наслаждением облизав жирные липкие пальчики, встала из-за стола и бросила взгляд на стену, где еще минуту назад было зеркало.

— Да пусть бы висело-то. Зачем убрал? — удивилась она ставшей пустой бревенчатой стене. Ответ ошарашил, пронзив ее эмоциями тяжести и неприятного ноющего зудения, которое испытывал избушонок от нахождения в нем обычной, казалось бы, отражающей поверхности.

«Ого! Наверное, потому и в большом доме ни одного зеркала нет, — призадумалась Света. — А я-то, дурында, заказала себе. Придется, видимо, отдать Тионелии, не хватало еще с общежитием поссориться. Может, у волшебных домиков аллергия?»

Направляясь к подопечным, она еще пыталась и так и этак прикинуть по поводу очень интересной догадки, мелькнувшей у нее в голове.

«Иергон, значит, особенный... Надо бы про них где-нибудь почитать что-то более информативное, чем досужие разговоры о том, как они распрекрасны и неуязвимы».

То, что пришло Светлане Львовне на ум, могло поставить все с ног на голову и делало еще более реальными шансы их команды на победу.

Вся компания собралась в столовой. Во главе стола важно восседал Гринстен Фрок со своим блокнотом. Гном был настолько преисполнен важности от осознания своей миссии, что, когда все стали разбирать горячие оладушки из принесенной Светой корзинки, даже бровью не повел, а начал доклад, иногда почесывая кончиком карандаша нос-картошку.

— Значит, препятствий на полосе всего пять, но парочка с подвохом, посему берем как семь, — хрипло и отрывисто заговорил он. — Как их поставят, наперед никто не знает. Мешают их перед самым стартом, причем кто мешать будет и как все случится — тоже неизвестно. Они из мешка выпадают, когда его трясут. Выпадают по одному и в таком порядке и появляются на трассе.

Сидящий рядом Вильент Сапролейн подтверждающе кивал, успевая аристократично накалывать на вилку кусочки отрезанной оладьи, мазать на них масло, которое тут же начинало подтаивать, и засовывать в рот.

Резвен складывала поджаристые кругляши пополам, насыпала туда орехов и отправляла их в рот целиком. В этот момент Света старалась не смотреть на девушку, поскольку рот у той трансформировался в пасть, выглядело это жутковато.

«Надо ей про ореховую пасту рассказать», — пообещала себе Светлана Львовна и продолжила внимательно слушать вещающего гнома.

— Каменные шипы, — продолжал между тем тот, — занимают участок в десять метров, стоят густо, причем периодически одни исчезают, другие появляются. Пройти между ними можно, но делать все надо быстро. Насквозь не прошибет, если попадешься, но приклеишься к нему и будешь висеть, пока он не начнет уходить в землю. Это задержка, а еще теряешь балл за каждое прилипание, — делился гном информацией, сверяясь с записями в блокноте.

— А от ядоплюек еще прыщами можно пойти, даже если кожа толстая и ожога не будет. Говорят, огромные красные бугры появляются и чешутся ужасно, — заявил Эриональ, шевельнув длинным ухом и вымазав свою оладью в сметане. Видимо, мускулистому эльфу с утра хотелось белков, и сметана была предпочтительнее варенья.

— От них полысеть можно, — бережно пригладив пышную бороду, буркнул Гринстен. — А прыщи только и были, что у одного мингонвара, у тех не шкура, а костяная броня. Разъесть не смогло, но вспучило кусками. Залечили потом, но шрамы остались. Впрочем, хорошо одно: я узнал, что эти ядоплюйки любят сладкое, а Изя у нас весьма грузоподъемен. На себе много не утащишь, а тут можно их отвлечь.

Олиско после этой фразы вскочила и погрозила гному своим сухоньким кулачком:

— Ты хоть понимаешь, что говоришь? А если они Изеньку за улей примут? Тогда их мелкими подачками не отгонишь, они на запах пойдут, и уже из домика моего драгоценного ничем эту заразу не убрать будет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Светлана Львовна примирительно замахала руками, привлекая внимание женщины-клумбочки.

— Мы придумаем что-нибудь! Никто не хочет, чтобы Изя пострадал, но информация очень полезная, это и правда стоит использовать.

Приободрившийся от поддержки Гринстен все же не удержался и стянул с тарелки сестры только что намазанный джемом румяный кусок. Запихнув в рот, гном торопливо прожевал оладью и скомкал в руке салфетку, стирая масло с пальцев.

— Но есть еще болото и склизкое ущелье! — шумно сглотнув и дернув бородой, заявил он. — В болоте куча мелкой и неприятной мерзости. Плюющейся, кусающейся и лезущей во все щели. Безопасная тропа там никогда не повторяется, каждый раз надо искать заново, и это как раз знатный подвох. А пакость может легко вывести из строя, замедлить, усыпить, запутать, или просто можно завязнуть, свернув не туда. А оно немаленькое, на пару километров. И обойти никак, маршрут только через болото.

— Ущелье хуже. — Резвен ловко крутила в руке столовый ножик. — Надо ползти вверх, а там слизь скользкая. Хотя стена не везде особо крутая, но чем более пологий склон, тем больше слизи. Иергон карабкался почти по отвесной стене, там были участки без этой гадости. Один раз чуть не сорвался. А вот нам если с Изей, то топать по колено в этой жиже. Точнее, шаг вверх — и потом много-много метров вниз на собственных, облепленных мерзкой слизью ногах.

— Вы про моро не забывайте, — мелодично произнесла Олиско. — Там иергон задержался дольше всего.

— А что такое «моро»? — Светлане Львовне название препятствия страшно не понравилось.

Гринстен зашуршал страницами блокнота.

— Где-то тут у меня было... Вот! — Он ткнул карандашом в нужное место. — Древесное моро, древокуст. Разрастается на выбранном месте, псевдоразумно, представляет собой лабиринт. Можно попытаться пройти насквозь или заставить моро свернуться в деревце и переместиться в другое место.

Гном захлопнул записную книжку, вложив туда карандаш. Покосившись на дриаду, будто та была виновата в появлении моро в качестве препятствия, Гринстен уныло заявил:

— Как его свернуть, нигде не указано, написано только, что свернуть можно. Иергон проходил где-то внутри. Что там внутри, тоже никто не знает, но академическое моро разрастается очень сильно. Еще и Изю надо, раз берем, тащить с собой до финиша. Его не оставить там, дойти надо всем, кто стартовал, включая питомцев. Или совсем его не брать.

Рассказ об испытаниях немного подпортил настроение и вселил во всех неуверенность, чего Светлана Львовна не могла допустить.

— Но у вас же есть магия! Правда, я не про всех знаю, какая у кого. Она ведь может как-то помочь? — стала допытываться Света у подопечных.

Гринстен суетливо заерзал, снова открыл блокнот и неторопливо начал зачитывать, указывая для верности пальцем в сидящих за столом недомагов.

— Вот у Вильента, — он ткнул в тагона, — огонь, вы сами видели. Но он от тела не отделяется и в бою бесполезен, не направишь в противника. Только если какую металлическую штуку нагреть и ей биться. Но если у тебя есть чем сражаться, то нагретое оно или нет — особо роли не играет. Опять же если готовить, то надо сковороду в руках держать, а помешивать, солить, перчить кто будет? Смешивать вообще опасно, там рвануть может. Вроде стихия, но какая-то не такая...

Сапролейн откинул рваную, падающую на глаза челку, в которой на секунду ало-рыжими мазками обозначились «перышки», и независимо пожал плечами, молчаливо соглашаясь с характеристикой гнома.

— А у Резвен сильная магия земли. Она и к НЗшникам бы могла, и на стихийный, но проявляется у нее сила только в животном облике. А кому нужен студент крот? Да и мозг у нее в той ипостаси как у ребятенка, соображает через раз. Некого учить, по сути. Баба умная, но без магии. Зверюга тупая, но магическая. Провал по всем фронтам.