С чего вдруг Гринстен, желающий, чтобы ему, наоборот, убрали магию, загорелся соревнованиями, Света не поняла и решила узнать потом, а заодно и про такую необычную физическую силу спросить, интересно ведь.

Ужинать они собрались не наверху, как раньше, а в расчищенной столовой. За время Светиного отсутствия помещение отмыли и даже рассортировали мебель, подремонтировав что смогли. Общий стол был в наличии, и даже разномастных стульев хватило всем. За огромными раздвижными стеклянными дверями в уже медленно опускающихся сумерках на фоне живой плетеной изгороди виднелся силуэт Изи, что-то ковыряющего во дворе.

Свету бережно поставили вместе со стулом у обеденного стола, и народ дружной вереницей потянулся на кухню, помогая переносить тарелки и блюда с едой.

Светлана Львовна только глазами хлопала, изумляясь хозяйственности верховодившей всем гномы.

«Хотя, возможно, ей остальные помогали», — решила она, приметив, как Вильент на ходу подогревает руками большой сотейник с неизвестным блюдом, неся его к столу.

Мельзитунейн, сев рядом, налил ей наваристого супа с овощами, в котором аппетитным островком бугрился сочный кусок мяса.

Ели они молча, думая каждый о своем, только столовые приборы звякали в тишине.

После съеденного супа Свете стало жарко, а еще глаза все время останавливались на гуляющей во дворе избушке.

— А Изю кормили сегодня? — заинтересовалась она, вспомнив, как нахальная избушка, будучи крошечной, таскала еду из тарелок на столе.

— Так он не ест сейчас, — с доброй улыбкой ручейком прожурчала Олиско. — Печку топим, вот и пирогов там напекли. Изе этого хватает, видимо, печь ему нравится, вон какую красоту творит.

Дриада подвинула к Свете плетеную корзинку с ватрушками, плюшками и пирожками.

Пахла эта сдоба, непонятно как состряпанная волшебным домиком, просто потрясающе. Вытащив себе приглянувшуюся ватрушку с творогом, Светлана решила прогуляться к избушке и даже поблагодарить домик за чудную выпечку, ведь Изя прекрасно понимал, что ему говорят, и любил, когда его хвалили.

Компания за столом как раз оживилась, пытаясь понять условия конкурсных заданий и разбирая написанное в переданных Гринстену бумагах. Они не сразу обратили внимание, что их воспитательница вышла из дома.

Зато крик Светланы Львовны и кудахтанье Изи все услышали прекрасно. И обернулись к окну как раз вовремя, чтобы увидеть, как домик, схватив женщину курьей лапой, запихивает ее в себя, хорошо хоть, не в трубу, а через дверь.

Оказавшись внутри, Светлана попыталась выйти, но дверь не открывалась, а еще вредный избенок, словно зажмурившись, захлопнул ставни. Света слышала вопли гнома, строгие увещевания Сапролейна, уговоры Олиско, но испуг от неожиданности прошел, и на нее словно снизошло какое-то сонливое умиротворение. Рядом с печью стояла широкая лавка-лежанка с матрасом, застеленная пестрым лоскутным одеяльцем.

Стряхнув с себя остатки грязного и рваного пальтишка-пончо, которое все еще таскала на себе, не замечая этого, и юбку Олиско, всю в пятнах грязи, Светлана Львовна осталась в своей рубашке. Затем она просто рухнула на эту лавку и, зарывшись в одеяло, довольно вдохнула запахи дерева, сушеных трав и выпечки.

Вокруг Изи бушевали «изгои», а измотанная событиями Светочка крепко и сладко спала внутри. Снился ей дом и «яйцо дракона», только дом был совсем не такой, а яйцо очень хотело вылупиться и стать самостоятельным.

Проснулась Светлана Львовна оттого, что ее кто-то как будто погладил мягкой лапкой по щеке. Нахального рыжего которектора Жорика поблизости не наблюдалось, но зато в домике на курьих лапках аппетитно пахло свежеиспеченными пирогами и пшенной кашей. Юбка была вычищена и висела на спинке стула, а вот пальтишко Кельды внутренняя магия Изи, похоже, признала никуда не годным, и поэтому оно валялось подле лавки неопрятной половой тряпочкой.

Но все это сейчас было совсем неважно, поскольку на деревянном, накрытом вышитой скатеркой столике стоял чугунок, от которого шел горячий пар, и лежала расписная ложка, маня наложить в глиняную обливную мисочку его содержимое. А уж меднобокий самовар с заварочником на маковке вкупе с блюдом румяных плюшек и вовсе требовали немедленно сесть к столу, плеснуть в кружку крепкого чаю и впиться зубами в румяный бочок, чтобы хрустнуть поджаристой сахарной корочкой и ощутить во рту всю нежность пористого сдобного мякиша, свежеиспеченного и нежно-воздушного, как облачко.

Сопротивляться искушению Светлана не собиралась и, быстренько приведя себя в порядок, приступила к завтраку. Босые ноги, на которые она не стала пока надевать ботинки, нежились теплом нагретых от печи половиц. А еще Света кожей чувствовала беспокойство о себе любопытного куролапого домика, его попытку рассказать что-то о большом доме и недовольство, связанное с двумя настойчиво пытающимися попасть внутрь посетителями, которых Изя немного побаивался.

Светлана Львовна решила, что завтрак никуда не убежит, тем более что тарелку пуховой, распаренной в печи пшенной каши, с духмяной коричнево-золотистой пенкой и тающей пленкой масла, она уже съела, а плюшки хоть и выглядели заманчиво, но могли подождать. Ласково погладив бревенчатую стену, Света попросила домик открыть окошко.

Изя распахнул расписанные голубыми цветами ставеньки, ну и само оконце открыл, понимая, что женщина хочет сделать.

Светлана высунулась почти по пояс и подивилась, как высоко вознесли домишко от земли голенастые лапы. Затем ее внимание обратилось к парочке горячо спорящих ученых мужей, эмоционально обсуждающих внизу освобождение ценного работника из бревенчатого узилища.

Райской, еще вчера испуганной поведением избушки, после сна все стало предельно ясно. Домик просто хотел помочь Свете восстановить силы после ее «общения» с большим домом. Он бы и помыться в печи предложил, да боялся, что напуганная женщина не поймет такого. Вряд ли городская жительница могла себе представить мытье в печи. Хотя раньше так в деревнях частенько мылись, когда наступали лютые морозы или снега наваливало по крыши домов.

Правда, больше детвору внутрь пихали, взрослые мылись рядом с печью, поскольку влезть туда не всегда позволяли размеры. Изина же печка была магическая, а потому вполне себе безразмерная.

Добрая тетенька, которая, по чутким ощущениям куролапой избушки, могла всем помочь, хорошо отдохнула и снова могла «общаться» с просыпающимся большим домом. Изя постарался всеми силами объяснить Свете во сне, что тут она может восстановить силы и тогда справится со своей задачей разбудить их жилье. А потом и делать ничего не надо будет, домище общежитовский не молоденький, опытный, сам разберется со всем.

Это и выдала Светлана Львовна из окна на головы двух мэтров, не дожидаясь, пока Висказес начнет лить непонятную жижу из колбы в руке на дверь избеныша или пока Пшечек создаст круг артефактов для вскрытия древних саркофагов, раскатав несчастный домик по бревнышку. А заодно потребовала сообщить, где ее подопечные, так как странно было не видеть никого при таких животрепещущих обсуждениях.

— Так они на полигоне, — услышала она неожиданный ответ. — Им разрешили под присмотром мэтрессы Хелариус посмотреть на конкурсное соревнование НЗшников.

— Понимаете, мадам Райская, ваши воспитанники, не дожидаясь вас, подписали соглашение, и первым выпало соревнование с факультетом нападения и защиты, — пояснил ей мэтр Мюль. — А поскольку у них команда, то общие бои заменили полосой препятствий. Ваши должны все до одного пройти ее быстрее НЗшного чемпиона из новичков.

— Если кто-то отстанет или не пройдет, вы проиграете. Тогда до остальных соревнований вас не допустят! — эмоционально и несколько нервозно замахал руками, объясняя опасность всего предприятия, Август Пшечек. — А ваши гномы — недостаточно быстрые и проворные, в отличие от всех остальных. Мешать же сопернику и замедлять его запрещается правилами! Очень, очень неудачно первым соперником выпал факультет нападения и защиты.