Август Пшечек горестно вздохнул и продолжил:

— Март, племяш-то мой, академию закончил, когда она еще на первом курсе была, но, видать, тогда влюбился в девчонку, а она, видишь, в ректора. Мартик, он тоже звезд с неба не хватал, чинильщик средненький, скорее теоретик.

Она его и уговорила, а он меня, дурака старого. Только вот не нашли мы ректора-то. Сюда вышли к Горгонке моей.

— Ой! — Дедуля опять сорвался с места. — Ведь променяет меня старого эта свистушка каменная на молодого. Пошли скорее, девка, нечего тут лясы точить. Успеешь еще узнать, что хотела. По дороге доскажу, как смогу.

Пыхтя и уже карабкаясь на гору, где их ждали, он все же успел поведать Светлане Львовне, что Горгона сцепилась со слишком тогда порывистой и безапелляционной молодой Элнидой Хелариус. Девушка не окаменела совсем лишь потому, что магия земли у нее тоже была.

— Мартик с Горгошей пошел договариваться, и тогда я даже не знал и не думал, что он ей пообещал. Бабулька моя расцвела, Элниду подлечила да что-то ей отдала. Обещала, что все стихии ее расцветут в полную силу. Это сейчас я знаю, что отдала она ей «Каменное сердце». — Пшечек обернулся к взбирающейся за ним Свете. — Это когда ты любовь свою помнишь, но не ощущаешь. Видать, в академии ректор только к невесте и мог приходить. А после она его и не видела. Проверяла ее моя Горгонушка. Возьмет девка силу али не возьмет? Про цену силы спросит ли? Не спросила она, на себя понадеялась.

— А почему они в академии и Март вами притворяется? И ректора не смогли выручить? — Света пыталась уложить в голове всю полученную информацию.

— Почему в академию вернулись, того я не знаю, — Август задрал голову, выискивая знакомые ориентиры, — а я тут оказался в качестве платы. Молодежь мной откупилась. Пока мне Горгона про камни рассказывала да застежку на браслете фамильном ей починить просила, их и след простыл. Она потом мне поведала, что за выход отсюда они меня ей навечно оставили. Я тогда еще решил, что, может, и к лучшему. Что мне там делать? А молодежь, глядишь, не допустит беды, обо всем зная. Просчитался я...

— Вот ведь какие мерзавцы! — Светлану Львовну раздирало от возмущения. — Родной племянник, да и Элнида хороша! А с виду казалась приличной дамой, еще и декан! Ей детей вообще доверять нельзя! Это, видимо, они с лепреконом спелись и смогли всех поступающих студентов с нестандартной магией в дом тот поселить, сделав из него общежитие! Только вот вы, точнее, ваш племянник под вашей личиной говорил о том, что дом накопил много магии из студентов. Значит, к хранительнице она не попадала?

— Не совсем так, деточка. — Мэтр Пшечек тяжело вздохнул. — Та, которую блокировали и забирали на церемонии, скорее всего, попадала, а вот та, которую дом тянул, пока они в нем жили, нет. Домик-то тот старше академии, это не он на ее территории стоит, а она у него под боком выстроена. Что там да как — не подскажу, книгу ту, что я нашел про общежитие ваше, ректор унес, да, может, и припрятал.

— А вдруг ее Март нашел? Мы же дом разбудили, — испугалась Света пришедшей в голову мысли, — и магию они прямо из него переправят!

— Это вряд ли, — впервые хихикнул дедуля. — Это он за мной записывал, когда мы за Аджарасом собрались, да и то столько десятилетий прошло, пока разобрался. Говорю же, неважный из него ЧСник вышел, бракодел. Только вы и смогли с артефактом работать без магии, расходуя жизненные силы. А должны маги управлять, делясь резервом. Только и смог Март, что костюм второй собрать, чтобы вечно стариком не ходить. Если бы он понял, как из дома магию себе выкачать, так не отдал бы. Жадноватый он, да и, как оказалось, не только жадноватый.

Сверху послышались голоса, и дедулька прибавил прыти. Света за ним даже не успевала.

Выползла она на площадку, когда там уже разгоралась нешуточная ссора.

Август Пшечек петухом наскакивал на иергона, потрясая сухонькими кулаками, а Горгона смотрела на все это, то похихикивая, то томно вздыхая, как девка на выданье. Видимо, каменной бабусе не хватало в жизни таких вот живых романтических эмоций.

— Ишь чего удумали за моей спиной! Не позволю! — козлиным тенорком верещал пожилой преподаватель.

Швиусвис прикрывался рыжим котом, сидевшим у него на руках и грозно шипевшим на воинственного мэтра.

— А вы на меня не шипите, Аджарас! — огрызался Пшечек на кота в ответ. — Сами лучше бы за своей невестой приглядывали!

— Но вы же тоже подлости в своем племяннике не разглядели, — вступилась за ректора Светлана Львовна. — А он, может, еще про Марта и не знает? На вас думает, ведь по академии-то шастал, котом. Всякое мог увидеть.

Мэтр как-то внезапно успокоился, усовестился, погрозил пальцем иергону и обнял улыбающуюся бабульку.

— Ну вот чего тебе неймется? Я там тебе подарок добыть пытался, да вот ты поторопила. Тебе ж что год, что пять... Опять молодежь проверяла? — Он покачал головой и кивнул на Свету. — А оставила бы она тебе их, что бы ты с ними делала? В камень-то нельзя, не за что! Сама знаешь.

— Нельзя, нельзя, — кивнула бабуля. — Да и так просто не отпустишь, пропадут. Камни шептали — ты им нужен, они тебе нужны. А долг платежом красен!

Горгона протянула Светлане колечко и пузырек с бирюзовой жидкостью.

— Кольцо надень! А то себя потеряешь. А это девке каменной, гонористой отдай, чтобы собой стала да не ту сторону не выбрала. Разум не всегда лучше сердца, уж я-то знаю. — Она ласково обняла довольного и, видимо, уже бывшего преподавателя факультета ЧС Августа Пшечека.

Света колечко надела, а пузырек, подумав, отдала иергону. Во-первых, Швиусвису она почему-то доверяла, а во-вторых, ловкий и изворотливый иергон его точно не потеряет и не разобьет в кармане комбинезона.

Парочка старичков, добродушно улыбаясь, показала им дорогу. Следуя за иергоном, который все еще нес кота, Светлана думала о ромашке, которую мэтр так и не подарил своей бабульке на именины.

А еще, сложив что смогла в одну кучу, она пересказала все иергону и поделилась своими умозаключениями.

Дорожка, открытая им Горгоной между скал, закончилась гигантской каменной замочной скважиной. Видимо, это был выход, только куда?

Они шагнули в отверстие, и Свету почти оглушило ритмичное тиканье, а потом раздался громкий «бом-бом».

И их выкинуло на песок под жарким палящим солнцем. Настоящий песок настоящей пустыни.

Света оглянулась и успела заметить тающие в воздухе гигантские песочные часы, к дну которых был прикреплен каменный маятник с замочной скважиной.

— Ну и куда идти? — Светлана Львовна, прищурившись от солнца и отплевываясь от мелкого песочка, кидаемого иногда в лицо порывистым жарким ветерком, посмотрела на иергона и кота. Она впервые пожалела, что теперь может ходить без очков, за их стеклами глаза, казалось, были менее уязвимы.

Швиусвис нахмурился, поудобнее перехватил рыжего пузана, и не подумавшего покидать его руки, и кивнул в сторону.

— Вон там вроде деревья зеленые вдалеке виднеются, возможно, и живет кто-то.

На самом горизонте в расплывающемся мареве раскаленного воздуха и правда размазались по желтой границе с небом несколько крошечных зеленых пятнышек и одно сероватое побольше.

В отличие от иергона Светлана Львовна про пустыню учила еще в школе и о миражах, которые могли казаться оазисами, знала.

— Возможно, там и нет ничего, — попыталась она предостеречь Швиусвиса. — Такие миражи в пустыне очень коварны, и можно забрести неведомо куда, пока в надежде выбраться не лишишься сил.

Не верить женщине у Швиусвиса повода не было, и он еще раз огляделся по сторонам.

— Не знаю, миражи там или нет, но стоять на месте все же не вариант, — пожал плечами иергон. — Еще слева что-то странное блестит, так что, если вам не нравится первый вариант, можно пойти туда.

Что Светлана всегда не любила, так это необходимость выбора с абсолютно непредсказуемым результатом. А когда от этого выбора может зависеть твоя жизнь, принимать решение было еще и страшно.