— Котики на Земле не ядовитые, хотя их царапки на обычных людях тоже заживают не быстро и саднят. — Светлана не понимала, что вдруг нашло на Аджараса и почему он вместо беседы убежал, а теперь еще и оказал сопротивление. Хотя, может, просто испугался. Ведь у иергонов репутация опасных существ.

— А вы пытались с ним говорить? Он хоть что-нибудь сказал? — встревоженно полюбопытствовала она.

— Знаете, мне кажется, что это просто неразумный зверек. Когда я почти догнал его и обратился к нему «господин ректор», он развернулся и напал, вцепившись в меня когтями. А стоило попытаться спеленать его хвостом, как он повис на нем, так работая зубами, словно собирался откусить кусок. Мне стоило огромного труда стряхнуть его, и хорошо, что он не напал вновь, а кинулся наутек и забился в щель между скалами. Все же не думаю, что это может быть ректор академии. Просто дикое животное. — Швиусвис вопросительно приподнял складочку над глазом, заменявшую ему брови. — Вы все еще планируете поймать его? Боюсь, что при повторном нападении мне придется его убить. Особенно если зверь нападет на вас. Люди не очень прочные существа, и боюсь, что даже такое сравнительно небольшое животное способно сильно вас покалечить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ни в коем случае! — Поведение Аджараса было необъяснимо, но Света не сомневалась, что рыжий котище тот самый. — Давайте просто пойдем туда, где он спрятался, и попробуем поговорить, не подходя слишком близко. Чтобы не пугать. По крайней мере, он не растаял в воздухе, как делал до сих пор, а еще, вероятно, только он знает, как нам отсюда выбраться.

Чем руководствуются альпинисты и прочие любители всяких восхождений, прогулок по пересеченной местности, походов и прочих развлечений на природе, Светлана не знала. На ее взгляд, приятного в этом было мало. Пока они вскарабкались на нужную высоту, где был относительно ровный кусок каменной площадки, с нее семь потов сошло. Она с завистью смотрела, как легко, несмотря на небольшие травмы, балансируя хвостом, передвигается иергон.

— Вон туда он шмыгнул. — Тонкий сиреневый палец с аккуратным ногтем ткнул в вертикальную узкую щель отвесной стены.

— Кис-кис… — Светлана Львовна не придумала ничего умнее, чем банально покыскать, но это как раз принесло положительный результат.

В щели мелькнул рыжий мех и сверкнули зеленью кошачьи глаза.

— Хорошая киса. Жорик, прекратите так себя вести. Швиусвис не опасен. И объясните наконец, где мы и как нам выбраться? — Света очень надеялась, что своим обращением «Жорик» заставит-таки которектора вступить в диалог.

— В Стоугмоне вы, — глухо пророкотало неподалеку, и из камня, словно вынырнув из воды, показалось круглое морщинистое личико древней старушки.

Кот снова забился в щель, а бабуська, наоборот, вылезла из камня, покашливая и охлопывая себя по бокам, отчего вокруг нее в воздух поднялась мельчайшая взвесь каменной пыли.

— И чего расшумелись, молодежь. Бегают, суетятся, торопятся… — Ворча себе под нос, она протопала к щели и, сунув туда руку, вытащила за шкирку притихшего и повисшего тряпочкой рыжего пушистика с испуганными глазами.

— Ваш? А то ежели не ваш, то приберу в сундук. Хоть и суетливое, но все же какое-никакое добро. Полежит, окаменеет немного, и хорошая подушка выйдет деду моему. Он, олух такой, все мягкость ищет. Тоже вот вроде вас, суетливый. То камни ему не те, то земля не та. Ушел на другую гору аккурат в запрошлом годе на мои именины и сгинул. — Странная пенсионерка рассматривала свою добычу, бросая изредка косые взгляды на застывшую парочку.

— Наш, наш! — Светлана Львовна кинулась к ней, забрала пушистое тельце и прижала к себе. Кот уткнулся мордой в ее плечо и замер, мелко дрожа всем телом. — Просто мы тут неожиданно оказались, и он испугался.

— Ну так знамо дело. — Бабка шмыгнула носом. — А этот вот худой с хвостом тоже твой? Негодящий, конечно, больно тощий, но, ежели что, тоже бы мне сгодился вместо деда. Суетливый.

Старушонка обошла шокированного иергона, как товар на базаре.

— Скучно мне без деда-то. Сначала и ничего вроде было, а сейчас как-то не по себе уже. Словно застываю, как моя гора. А уйти совсем нельзя, срок не пришел. Меняться будешь? Ты мне вот его, а я тебе выход. Правда, куда выйдешь — не ведаю, мне нельзя. Хранительница не пощадит, а тебя, может, и выведет, — покашливая и теребя завязки платочка под подбородком, прошамкала бабка. — Договоримся али как?

Кот на руках у Светланы Львовны как-то придушенно мявкнул, словно пытаясь предупредить, иергон напружинился, почему-то очень пристально вглядываясь в морщинистые руки, терзающие узелок платка, а самой Свете очень не понравилось такое отношение бабули к неизвестному деду и ее спутникам.

— Послушайте, это же живые существа. Самостоятельные и самодостаточные, не вещи для торга и обмена. И ваш дед ушел, пропал, а вы даже искать не пытались. Сходили бы туда, проверили. Неужели вам все равно? — Светлану Львовну терзало возмущение. По ее мнению, так потребительски относиться к кому-либо было просто отвратительно.

Глаза старушки блеснули гагатовыми камушками, а сам взгляд словно придавил Свету к камням горы.

— Хороши слова, да верны ли едва. Сама-то как вещь жила и невзгоды хлебала, — хихикнула каменная тетка. — Всего я тут повидала. Кто силу искал, да не вынес. Кто волю искал, да попался. Кто на выручку шел, да сам сгинул. Если правда твоя, то верни мне деда мово. Этих тут оставь, а за дедом туда пойдешь.

Морщинистый палец ткнул в сторону, где виднелись похожие скалы.

— Вернешь пропажу — награжу даже. Для той, что скована, дам вещичку, тебе на спасение будет. Потом поймешь. Да и путь укажу. А не вернешь — этих заберу, да и выход сама искать будешь.

— А почему мы не можем просто сейчас развернуться и уйти искать выход все вместе, без вашей помощи? — негромко поинтересовался Швиусвис, с подозрением рассматривая безобидную, казалось бы, бабуську — божий одуванчик.

Хихиканье старушки напоминало мелкий камнепад.

— Ты, тощенький, мог бы, конечно, упрыгать, но в тебе и смысла нет. А вот девка-то не уйдет и зверя своего, который часть чужой сути, не бросит. Правда ведь, красавица? Я-то ведь из горгоньего рода, знает она про нас наверняка, в свое время где мы только не резвились, пока нам окорот не дали.

Черные камешки глаз сверкнули темным огоньком.

— Иди уже, да поспешай. Твои спутники суетливые, а у меня с суетой терпения меньше становится. Приведешь деда — поговорим.

Мифы Древней Греции Светлана помнила и рисковать не стала, уточнила только, что делать, если старичок вдруг помер за это время.

— Мой старик жив, на ту гору-то придешь — услышишь. Его всякий услышит, — опять захихикала старушка. — Говорю же — суетливый, повезло, что на обмен отдали. Очень хороший дед, а они-то не выгадали. Каждому свое, девка, каждому свое! Иди уже.

Ничего не оставалось, кроме как отправиться в путь, ругая про себя всех, кто приходил на ум. И ректора с его контрактом, и себя за то, что во все ввязалась, и Элниду с ее непонятным поведением, и Мафуку, который не пошел ее искать.

Больше всего доставалось от раздосадованной Светланы Львовны неизвестному деду, сбежавшему от своей горгонихи непонятно зачем и поставившему их в такое неприятное положение.

«Кажется, я становлюсь как моя мать! — внезапно осенило ее неожиданно неприятное открытие. — Она тоже во всем и во всех искала недостатки и причины собственных неудач. Нехорошо-то как! Мало ли что там произошло на самом деле. Надо найти старичка и расспросить. А потом уже выводы делать. Да и у остальных тоже могут быть какие-то очень уважительные мотивы».

Света карабкалась на гору и теперь выговаривала только самой себе.

«Внимательнее надо быть к окружающим, Райская! И одежду надо выбирать исходя из собственного удобства, а не чтобы другие одобрили!»

Туфля на тонкой подошве опять скользнула на очередном камешке, и Света остановилась и присела на минутку перевести дух.