Рабыня? Скорее всего, так. И вообще…

— Где я тебя видел? — задумчиво обронил Эливерт, непроизвольно шагнул ближе, всматриваясь в лицо.

— Ой, вот на это точно не поведусь! — фыркнула девица и попятилась, не подпуская к себе. — «Милая, где я тебе прежде видел? Ах, вспомнил — вчера во сне…» — это только для полных дур! Я за всю жизнь из Сизого мыса шага не ступила — где бы нам встречаться?

— Стало быть, показалось… — согласился Ворон. — А звать тебя как?

— Не твоё собачье дело! — огрызнулась мелкая злыдня.

— Редкое имя, — усмехнулся Эл. — А короче как можно — просто Дело? Или просто Собачье?

— Сильно умный, да?

— Ну, вроде, не тупой, — Эливерт присел на подлокотник развороченного старого кресла, продолжая пристально изучать девицу. — А ты одна здесь?

— Одна, — ответила она резко и слишком поспешно.

— А где же все остальные? — лениво поинтересовался Эливерт, не сомневаясь абсолютно, что девчонка соврала.

— Сбежали, — угрюмо бросила она. — Из-за вас всё! Как услыхали про вас, так и сбежали. Больше недели уже… Слухи до милорда дошли, что «каратели» уже и в Диароле шерстят, а после к Кармету и Эруарду направляются. Он и не стал дожидать, пока явитесь. Кому охота погромов? Знал бы, что вас тут десятка не наберётся… Побил бы, и всё! Чего драпать было?

— А тебя отчего здесь бросили? — ненавязчиво выпытывал Эливерт.

— Меня не бросили, — уставилась на него исподлобья девчонка. — Я сама так захотела. Захотела и осталась.

Эливерт покачал головой.

— Зачем? Не очень-то умно. Ты ведь здесь сгинешь в одиночку. Или ты всё-таки не одна?

— Одна, — девчонка пугливо стрельнула глазёнками по сторонам. — И не сгину я. Привыкла сама о себе заботиться.

Эл восхитился невольно — с характером пигалица, сильная и смелая! Да и впрямь красивая, если приглядеться. Тощая только — но это, видно, с голодухи.

Сейчас она уже не казалась ему маленьким жутким зверёнышем.

Что уж говорить — когда-то и Граю была такой. А эта…

Отмыть, одеть, и будет нормальный ребёнок.

Да, а ещё разговаривать по-человечески не помешает научить. А то язычок у неё поострее, чем у парней из лэрианорской вольницы.

Девчонка, в свою очередь, пялилась на него сияющими в полумраке, светлыми глазёнками. Нет, определённо в ней есть кирлийская кровь… А может, землячка? Из Вифрии?

— Ты — рабыня? — осторожно поинтересовался Ворон.

— Дочь владетеля! — надменно фыркнула та.

— Ну-ну, — снова захохотал вифриец, — сразу видна благородная кровь!

— Чё ты ржёшь? — надула губки чумазая дворянка. — Я не вру, между прочим. Мой отец — милорд Экаиб. Понял? Я дочка хозяина Сизого мыса.

— Ой, так вы — миледи? — издевательски ахнул Эливерт.

— Нет, не миледи, — девчонка понуро опустила в пол свои сияющие глаза. — Я ж незаконная.

— Так почему отец тебя здесь оставил, — Ворон всё больше не понимал, лжёт незнакомка или говорит правду, — с собой не забрал? Зад свой спасает, а про тебя и не подумал…

— Да у него таких хватает за глаза! — махнула безразлично рукой дочь владетеля. — Одной меньше, одной больше… Захочет, ещё наплодит.

— Я смотрю, ты к отцу особо уважения не питаешь? — ухмыльнулся Эливерт.

— А за что его уважать? — надменно хмыкнула девчушка. — Все мужики одинаковые — кобели проклятые!

Эливерт изначально смотрел на это чудо в лёгком недоумении, теперь же смог лишь ошарашенно потрясти головой.

— У-у-ух! Дитя, ты… где этого нахваталась? — изумился вифриец.

— Жизнь научила, — по-взрослому ответствовала замарашка.

И Ворон понял, что близок к помешательству — то, что видели его глаза, и то, что слышали его уши, слишком противоречило друг другу.

Он вдруг заглянул в самую глубину серых глаз и спросил дрогнувшим голосом:

— Тебя… обидел кто-то, девочка?

Она смущённо опустила взгляд, но в ответе прозвенела прежняя сталь:

— Нет. Потому что я не позволю! Горло перегрызу, глаза выцарапаю любому, кто только сунется! Я не хочу, чтобы мне, как матери моей покойной, не спросивши дитё заделали, и я потом родами умерла…

Из сверкающих серебром глаз брызнули слёзы. Но девчонка тотчас стёрла их грязными кулачками, не разревелась, только пару раз шмыгнула носом.

Всхлипы смолкли, и тишина надолго повисла под сводами захламлённой комнатёнки.

Эливерт глубоко вздохнул и спросил вновь негромко:

— Так… как тебя звать?

— Тебе оно зачем? — угрюмо буркнула та в ответ, но уже без былой агрессии.

— Ну… — Ворон пожал плечами, — люди обычно по имени друг к другу обращаются. Я — Эл.

— Иди ты, Эл, на все четыре стороны! — снова оскалилась маленькая злюка. — Мне ты нужен как собаке пятая нога!

— Не рычи! — спокойно одёрнул вифриец. — Я же ничего тебе не сделал.

— Обождать пока сделаешь? — скривилась в ухмылке девчонка.

Эливерт задумчиво глядел на её смешные попытки кусаться.

— Ты когда ела последний раз, мелюзга?

— Давно, — она впилась в него свирепым взглядом. — И хватит меня так обзывать!

— Ты же не говоришь своё имя…

— Лана, — буркнула та сквозь зубы.

— Лана? — изумлённо переспросил Эливерт.

Нет, удивляться, конечно, было нечему. Довольно частое имя на Побережье.

Но от него вдруг повеяло теплом родного дома, ясными воспоминаниями о беспечном детстве. И сердце сжалось от горькой нежности. И почудился в этом какой-то добрый знак.

Вот так случайно, где-то на краю мира, встретить незнакомую девчонку, что носит светлое имя Лана…

Умилённая ностальгическая улыбка сама собой расползлась по лицу вифрийца.

— Чё ты лыбишься? — в очередной раз оскорбилась девчушка.

Нет, всё-таки манерам её поучить просто необходимо!

— Так… — мечтательно проронил Эл, — хорошее имя. Знавал я одну Лану. Тоже с норовом была, не хуже тебя.

— Начнёшь мне сейчас душевные истории про своих баб рассказывать? — покривилась мелкая бестия.

— Дурында малолетняя, — вздохнул Ворон, — чего ты на меня крысишься? Я помочь хочу.

— Перебьюсь! — гордо заявила девица. — Слыхали мы, как «каратели» уже напомогали по всему Герсвальду. Хочешь хорошее дело сделать — свали по-быстрому! И своим не говори, что я тут прячусь! А то они, небось, не такие добренькие, и мелюзгой не побрезгуют…

— А ты ждать будешь, пока папаша твой обратно вернётся? А если он торопиться не станет? С голоду ноги протянуть не боишься? Далече отец твой спрятался?

— Далече, далече, — закивала надменно Лана, — не найдёте теперича.

— Стало быть, надолго… — понимающе кивнул вифриец. — Жрать-то чего станешь, пока твои не вернутся?

— А что Небеса пошлют! — Лана снова покривилась. — Тебе какое дело? Я, видишь, не шибко закормленная. Привычная.

— Ну, гляди!

Ворон поднялся. Упрямство и озлобленность девчонки порядком утомили.

— Гляжу, гляжу… Иди уже отсюда!

Беспокойные светлые глаза метнулись от вифрийца к тёмному пролёту лестницы и снова вонзились в него настороженно.

Эл, в самом деле, подумывал уйти.

Какое ему дело до этой мелкой бестии? Не хочет, чтобы ей помогали, уговаривать что ли?

Жалко, конечно, дурочку, пропадёт… Но не силой же её отсюда забирать!

Однако сейчас, уловив её страх и беспокойство, он не выдержал и решил проверить, кого так старательно прикрывает эта пигалица.

— А, может, ты всё-таки не одна тут? За нос меня водишь?

Вместо того чтобы направиться к выходу, Эливерт направился к двери под лестницей, которую так и не успел открыть. Но прежде, чем он её распахнул, с диким воплем на спину вифрийца снова запрыгнула юная злодейка.

Да что же это такое! Её что тут на цепи держали вместо собаки?

Чтобы оторвать впившиеся в него зубы, пришлось довольно грубо дёрнуть девицу за спутанные волосы.

Кусачая замарашка взвыла от боли, но продолжила свои беспорядочные нападки.

Пока вифриец безуспешно пытался отодрать от себя умалишённую дикарку, из приоткрытой двери, спотыкаясь и цепляясь за стену руками, неловко выбралась такая же чумазая и растрёпанная старушка.