— Почему тут так воняет? В замке и в склепе мне не попадалось ничего подобного.

Кудесник хмыкнул:

— Говорят, что упыри — это проклятые подданные Риордана, бога изменений. У них строгая иерархия, в гнезде всегда есть вожак, он может выглядеть как человек. Высшая нежить, зачастую наделённая незаурядным для мёртвого существа интеллектом и способностями. Он питается кровью, в то время как его слуги поедают мясо.

Идущий замыкающим Гиллерт прогудел:

— Они роют норы, строят подземные логовища на заброшенных кладбищах и под руинами древних городов. Однажды я встречал такое логово в пещерах к югу от кипящего моря. Имперские егеря и жречество извели их практически под корень, но они как чума — всегда появляются снова. Всё начинается с вожака, он выпивает первых кандидатов и поит их своей кровью, делая таких людей особо сильными приближёнными. Те — обращают других, так появляются плотоядные твари, вурдалаки, стражи и слуги.

Ход, по которому мы шли был хоть и грубым, но рукотворным. Вырубленный прямо в скале он был покрыт каплями влаги. Приходилось идти аккуратно чтобы не загреметь вниз.

— Почему же они до сих пор не захватили все земли?

Мне ответила Соня:

— Я читала закрытые хроники. Чем крупнее гнездо, тем легче его вычислить. Тёмная магия оскверняет землю, вожаку требуется кровь живых. Вурдалаки могут питаться животными, но слабеют и становятся сонными. Люди исчезают и это легко заметить. Огонь и свет — верное оружие против обитателей ночи. А пахнет здесь так… — Соня на секунду остановилась — Потому что логово это скверна и мясо, запасённое до лучших времён. Самое сердце их обители.

На этой мрачной ноте наши разговоры об естестве врагов стихли. Лестница привела нас на круглую площадку чей пол был настоящим лабиринтом вырезанных прямо в камне линий и рун.

— А ну-ка подвиньтесь!

Распихав нас локтями, вперёд вышел Рокта. Кудесник что-то бормотал себе под нос, бродил по площадке, стукал посохом по вырезанному в камне рисунку и двигал свободной рукой, словно считал в уме.

— Здесь… северный ворон поворачивает на юг… двенадцать оборотов… три отпечатка…квадрат на семнадцать… Нашёл!

Камень на посохе кудесника разгорелся голубоватым пламенем. Находясь в самом центре площадки чародей поднял посох над головой и его скрипящий голос заметался между стен ища выход. Работа с энергией всегда меняла произношение. Слова становились громче, глубже, наполнялись сталью и вызывали эмоции. От них по коже пробегала дрожь и зарождались мрачные опасения глубоко в груди.

Посох ударил о камень, вязь символов разгорелась и тремя змеями бросилась в разные стороны виляя в лабиринте врезанного в пол рисунка. Каждая из этих «змей» искала свой путь, но добралась до выхода из лабиринта лишь одна.

Фраза из семи символов покинув рисунок скользнула дальше и остановилось на стене, замерев горизонтальной линией прямо напротив головы чародея.

Анника не выдержала обрушившейся на нас тишины:

— Что там написано?

Кудесник хмыкнул, склонил голову набок и не поворачиваясь ответил:

— Плоть — это ключ.

Его фраза упала в тишине гранитным камнем. Надпись на стене исчезла, под скрежет невидимого механизма из стены проступила дверь. Сверху посыпалась пыль, но я всё равно смог разглядеть отверстие в самом центре каменной плиты.

— Нам нужно засунуть туда кусок мяса?

Признаться, я был удивлён подобным раскладом.

Из-за моей спины раздался голос Гиллерта:

— Не просто кусок мяса, а кусок своей, живой плоти. Только добровольная жертва откроет замок и пропустит нас дальше.

А Соня дополнила:

— И такую рану вряд ли можно будет исцелить в полной мере. Добровольную жертву не вернуть назад.

Бледный зашипел и сплюнул на пол. Маг заметно помрачнел. Никому не хотелось идти на подобное. Но я знал, что никто не повернёт назад. Не те люди здесь собрались.

Ребята переглянулись и Анника озвучила то, что крутилось на языке у всех:

— Жребий?

Гилллерт выругался и ткнул пальцем в поясные сумки жрицы:

— Найдётся травинка?

Через половину минуты мы все стояли вокруг лидера. Из сжатого кулака горца торчали сухие травинки. Кто вытянет короткую — тому и замок открывать.

— Я первый.

Взялся, потянул, вытащил. Почему-то был с первой секунды уверен, что с моим везением короткая достанется именно мне. Но нет, пронесло. За мной начали тянуть остальные.

Кривая усмешка исказила лицо кудесника:

— Если я лишусь пальца, то не смогу колдовать, так и знайте!

Гиллерт ответил ему такой же мрачной улыбкой:

— Чтобы колдовать нужны руки, а у тебя десять пальцев на ногах и один в штанах болтается. Ты самый старый из присутствующих Рокта, может быть, не будешь тянуть жребий и сразу сунешь свой дряблый корень в замочную скважину?

Кудесник рассмеялся скрипучим смехом и вытянул длинную. Осталась одна, зажатая промеж пальцев Гиллерта. В глазах окружающих можно было заметить облегчение, но с лиц всё равно не сходило мрачное выражение.

— Бред! А если там таких дверей десяток? Все пальцы им отдать?! Тьху!

Смачный плевок улетел в угол. Гиллерт ворчал и ругался, но не помедлив даже секунды прошёл к скважине. Закатал рукав, растопырил пальцы и засунул безымянный на левой руке прямо в тёмную щель.

Хруст раздался незамедлительно…

— Ааарррхх!!

Плита дёрнулась, отъехала в глубь и развернулась. Из прохода нам в лица ударил тёплый, влажный воздух полный уже привычной вони и испарений.

Светлячки очередного чуда, белыми искрами перелетели с ладоней Сони к горцу и без остатка впитались в его тело.

— Спасибо.

По взгляду Гиллерта можно было понять, что внутри, сокрытый от чужих глаз, в нём клокочет океан ярости. Воин стоял немного согнувшись, держался одной рукой за другую и смотрел на заросший обрубок своего пальца долгих несколько секунд, а затем сказал:

— Кончик чешется, такое ощущение, что остался на месте.

Соня подошла и погладила его по руке:

— Так бывает, я знаю. Многие кто теряет палец или конечность потом чувствуют её, словно она продолжает находиться на своём месте.

— Бледный! Грач! — Гиллерт нашёл нас покрасневшими глазами и указал кивком в сторону открывшегося прохода. — Путь стал шире, вперёд, мы уже близко.

* * *

Внизу бурлила вода, становилось ясно откуда взялась влага в коридоре. Горячий источник, в котором мне уже довелось искупаться — брал своё начало отсюда.

Не знаю кто потрудился над созданием моста… природа, или может быть магия? Но над водой, раздающаяся местами до трёх метров в ширину, зависла скалистая арка. Здесь пахло гниением и тухлым мясом. Пятная стены фосфоресцирующими пятнами, повсюду прорастал знакомый подземный мох. Кое-где торчали необработанные кристаллы-светлячки. Но в остальном это место было не менее мрачным чем все предыдущие.

Пещера не выглядела рукотворной, но следы былого, человеческого присутствия, бросались в глаза повсюду. Проржавевшие жаровни, грудами рыжего мусора замерли по обоим сторонам моста. Внизу, где-то у бурлящей воды я видел странное сооружение, но не мог рассмотреть деталей. Заклятье кудесника «раскрывшее» наши глаза для темноты, туда не добивало. А отдельные черты скрывал поднимающийся от воды туман.

— Шшшшш!

Знакомое шипение раздалось сразу со всех сторон. Тяжёлые для слуха звуки сглатываемой слюны и клёкота наполнили воздух. Понимая, что мы угодили в засаду, Бледный изо всех сил свистнул.

Серыми тенями сверху обрушились твари коих я прежде не видел. Это были упыри — да, но упыри необычные. Гораздо ближе к летучим мышам нежели к людям. Они упали на нас из-под потолка, в падении расправляя свои кожистые крылья…

— Аспида Иксодус!

Мой меч, выпущенный из рук, зазвенел о камень. Не выпусти я его, быть бы мне трупом. Для создания магического щита — требовались обе руки.

Мелкие, вдвое меньше стандартной особи, летуны были очень опасны. Закружили вокруг щита, того самого щита, что в исполнении жрицы делал пространство вязким, а в тёмном своём варианте отталкивал любой входящий урон, как физический, так и магический.