Поворот прошли почти гладко. Правый борт машины чуть было не коснулся воды, но упругая волна воздуха, расходящаяся от аэромобиля на такой скорости, сыграла экипажу на руку, разбрасывая в стороны водную гладь и поднимая волну. За спиной водителя охнул Рыжий, ему в кресле стрелка тоже пришлось несладко. Аэромобиль знатно дёрнуло в конце поворота, когда Семён рывком приблизил его к стене. В этот момент сам командир едва удержал в желудке ужин, а Рыжий отчаянно вцепился в рукоятки игломёта, переживая лишь за то, чтобы Семён не допустил ошибку в дистанции, и их не размазало по стене.

Близилась ночь, но окончательно в силу она ещё не вступила. Красный закат распластал свои лучи над городом, и в этом жутковатом свете было хорошо видно чадящий дымом участок по правую руку и немного впереди на набережной.

Боясь проскочить нужную брешь, что зубастыми проломами шли в каких-то жалких метрах друг за другом по набережной, Семён сбросил скорость до критически низких сорока километров. В свист ветра вокруг аэромобиля вдруг вплёлся новый звук. Знакомый звук. Хлопки оружейного глушителя…

Нужный участок всё-таки проскочили. Этот пролом оказался уже других. Всего метров восемь в длину, но в то же время гораздо глубже. Если бы не приглушённые звуки автоматной очереди и шальная пуля, прошившая на вылет переднюю раму перед самым лицом командира зареченского патруля, они так бы и пролетели дальше, чтобы затем развернуться и прочесывать проломы-насыпи одну за другой.

От неожиданности Семён бросил машину вправо, но сразу же опомнился, крутанул аэромобиль на месте и снова прижался к стене. Небольшой заминки хватило, чтобы попасть в зону видимости ДРК. Плазменный заряд прошёл над головой, ухнул в середину реки и породил взрыв полный клубов пара. Рыжий позади взвыл, испугавшись, что обжигающая волна пара проварит его до костей, но командир не спал. Рывком ускорил машину и выскочил из опасной зоны, застопорив её перед нужным проломом.

Первый общинник попался на глаза сразу же. Валялся скрюченный у подножья насыпи. Либо мёртвый, либо без сознания. Второго видно не было, зато в поле зрения был кое-кто похлеще. Похожая на сгнившую корягу, с острыми корявыми лапами и дублёной коричневой шкурой, тварь ворочалась на подъеме, будто не замечая появившийся патруль.

Свист разрядившегося позади игломёта привёл Семёна в чувство. Рыжий выпустил по изменённому снаряд, который на огромной скорости пробил спину твари и расплескал по камням осколки костей и почему-то чёрную кровь.

Расстегнув ремни, удерживающие его в кресле, Семён вырвал из креплений борта свой барабанный дробовик и выскочил наружу. Изменённый не погиб от первого снаряда Рыжего. Встал на три нижние конечности расположенные треугольником, засвистел, забулькал, протягивая хватательные лапы вперёд прямо к командиру патруля, и натолкнулся на тяжёлую пулю дробовика. В барабане было тридцать пуль, тяжёлых, с округлым наконечником, способных остановить здоровенного кабана или медведя попаданием в лоб. Изменённая тварь поглотила семь, но не упала, не сдохла, а лишь не смогла атаковать, каждый раз отбрасываемая выстрелами на шаг назад.

Над головой снова свистнуло. Рыжий, наконец, перезарядил игломёт. Новый снаряд надломил ворчащее и верещащее тело, заставил его сложиться пополам и рухнуть на землю. Обходя монстра полукругом, Семён без конца всаживал в него пулю за пулей, пока искорёженная зубастая тварь не превратилась в груду истекающего чёрной кровью мяса. Но даже когда пули в барабане кончились, то, что осталось от монстра, продолжало жить.

На секунду Семён впал в ступор, загипнотизированный страшными конвульсиями невероятно живучего чудовища. Плоть подёргивалась, изломанные лапы загребали землю, через дыру в полтела было видно сокращающуюся требуху…

– Семён!!! – испуганный окрик Рыжего, заставил командира развернуться к машине. Чтобы увидеть, как из воды лезет что-то страшное, округлое и усеянное кучей змееподобных отростков.

Стрелок пулей выскочил из своего сиденья, подхватил короткий автомат и обрушил на тварь выстрел из подствольника. Внутри тела грохнуло, перемешанные с водой ошмётки взвились в воздух тёмно розовым фонтаном. В отличие от первого, этот изменённый явно не плевал на боль и повреждения. Взревел и скрылся в воде, но далеко не ушёл. Вода со стороны реки пошла волнами, было хорошо видно, как выродок мечется в пучине то ли от боли, то ли не зная с какой стороны подступиться к отбивающемуся стрелку.

Семён сменил барабан и закинул дробовик за спину. Хотел было броситься к замеченному ранее бойцу Кардинала, но неожиданно совсем рядом прозвучал стон. Человеческий, полный боли и страдания.

Второй боец оказался жив. Вдавлен в насыпь, весь залит чёрной кровью, но жив. Левое плечо военного усеивали узкие дыры проколов. Тут явно поработала одна из зубастых лап изменённого.

Решив грузить его в аэромобиль как есть, а медпомощь оказывать уже на посту. Семён склонился над раненным, ухватился руками за его экипировку и замер. Несмотря на потерю сознания, воин крепко сжимал в одной руке мину продолжая вдавливать кнопку активации.

Семён не знал, как именно настроено «сито». Реагирует на маркер владельца и не разряжается, если он в зоне поражения? Или стоит только бойцу, находящемуся без сознания, расслабить руку, как конус осколков изрубит и самого патрульного, и находящегося за его спиной товарища?

Внутренне похолодев, командир патруля отпустил раненого, достал из бокового клапана разгрузки медицинский гель и густо залил им сжимающую мину руку. Гель, вступив в реакцию с воздухом, запенился, но практически моментально осел, превращаясь в подобие тугой повязки.

Отбросив страх, командир зареченского патруля бросился к машине, закинув такого опасного спасённого на плечо. Тот оказался лёгким, особенно для бойца, не обделённого физической силой, каким и был Семён. Воин был совсем исхудавшим, килограмм шестьдесят без экипы, не такими Семен себе представлял спецов Башни.

Над рекой гремели очереди. Рыжий знатно струхнул и поливал воду огнём из своего автомата, реагируя на любое подозрительное движение. Под его ногами уже валялось четыре пустых магазина, а последний, пятый, был только что заряжен.

– Садись за баранку! – Семён перевалил тело общинника Башни через борт машины и бросился за следующим.

– Нас сейчас сожрут, нахер! На, мля! – новая очередь хлестанула по воде. А Рыжий, совсем очумев от страха и адреналина, орал на всю округу, сдабривая каждое предложение отборным матом.

Второй военный из Башни так же был без сознания. Глухо мычал, пока Семён тащил его к машине.

– Рыжий, к игломёту!

– Угол склонения не позволит работать вниз!

– САДИСЬ, Я СКАЗАЛ!!!

Окрик подействовал. Стрелок бросился к своему креслу, поспешно цепляя ремни. Семён же запрыгнул на водительское место. Пристегнул раненых, пристегнулся сам и тут же крутанул машину на месте, разбрасывая из-под пульсаторов грозди камней и откидывая прочь щупальца, вцепившиеся в борт. Уже через десять секунд аэромобиль набрал скорость и со свистом уходил дальше по реке.

Эвакуация прошла успешно.

– Добро пожаловать! Присаживайтесь.

Мы с Дедом переглянулись и приняли предложение, усаживаясь за длинный стол, во главе которого сидел Петрович, глава Агрокомплекса. По левую и правую руки от него так же сидели люди: седовласый мужчина в белых одеждах то ли медика, то ли научного сотрудника, и мордатый мужик в мундире внутренних войск с погонами полковника на плечах.

С момента заварушки на караван-дороге, прошло восемь дней. Деду восстановили кожу на руке, но его движения всё ещё были натянутыми, было видно, что новая кожа сковывает движения.

Ну а мне повезло – тварь попалась с особыми гастрономическими вкусами. Вместо того, чтобы порвать меня на куски, проколола плечо в десятке мест, впрыснула парализующий яд и пищеварительный сок, который должен был через пару часов разложить мои внутренности до состояния однородной массы. Как итог, залатали меня гораздо раньше старателя, и последние дни я откровенно скучал, дожидаясь, когда Дед придёт в себя.