— Именно так, — Мактиере движением, исполненным достоинства, склонил подбородок, — Именно так, Венсен, все было, как вы говорите. Этот ребенок представлял для меня, признаюсь, немалый интерес — ведь в нем текла кровь и Мактиере, и ла Бошеров, он был потомком обоих проклятых родов. Мне известно, что Антуан обожал внука и, после смерти Леона и изгнания вас на каторгу, оставил его рядом с собой. Уничтожать свой род я стал чуть позже после смерти вашего брата, поэтому Антуан почуял опасность. Он надежно укрыл мальчика, дав наказ ему особенно не высовываться и скрывать свое истинное имя, не говорить никому, что он ла Бошер. Я не смог отыскать его… — ворас медленно вздохнул, — Этот ребенок остался жив, прожил, как мне стало известно после, долгую жизнь и оставил по себе потомство, коему передал дедов наказ скрывать истинное имя и происхождение. Его дети передали это своим детям, и долгое время я был лишен возможности обнаружить даже след рода ла Бошер или Мактиере. Но время шло. Дети росли, взрослели, старели, рождались новые, и постепенно наказ хранить все в тайне был забыт, род воскрес вновь. Я не следил слишком пристально за тем, не проявится ли где потомок забытой фамилии, поэтому упустил этот момент. Род ла Бошер вновь жил, множился, продолжал существовать, время шло и, наконец, на свет появилась девочка, названная Альжбетой. Она выросла, встретила мага, чьей любовницей без обиняков стала, и произвела на свет дитя, мальчика, чья сила была столь велика, что чувствовалась еще во младенчестве, столь невероятна, что даже родной отец, испугавшись своего потомка, сбежал от своей подруги. Она же, гордясь сыном, нарекла его Антуаном, в честь пращура, даже не подозревая, как похож он станет на него, когда вырастет… Думаю, если вы припомните, Венсен, то тоже заметите сходство: молодой Антуан — копия вашего отца. Вам известна его история. Альжбета была бедна, кормить сына ей было не на что, и она продала его семье де Нормонд. Там он обрел иное имя, получил надлежащее воспитание, родословную… Антуан ла Бошер исчез, на свет появился Альберт Антуан де Нормонд, который, узнав в довольно юном возрасте о том, что в собственной семье он чужой, был настолько сражен этим, настолько озлоблен, что начал строить планы какой-то странной мести, и искать тех, кто мог бы помочь ему в этом. Именно тогда я встретился с ним впервые. Клянусь, увидев Антуана ла Бошера ожившим, да к тому же еще помолодевшим, я совершенно остолбенел, не мог вымолвить ни слова, но, не желая создавать дополнительных трудностей, сумел взять себя в руки. Я пообещал Антуану, Альберту свою помощь, я познакомил его с Чеславом, причем сделал это так, что у «мастера», как я уже начал называть его, не возникло и подозрения, что мы можем быть знакомы. К этому времени Чес уже обрел немалую силу, он был сильнее любого из живущих на свете, и он безмерно желал помочь мне отомстить. Мальчишка Антуан получил одновременно врагов и союзников — мы показывали ему, что мы ему преданы, но никогда не позволяли победить до конца, мы умело оказывали помощь либо одной, либо другой стороне. К слову, должен заметить вам, что Чеславу пришлось вмешаться и в вашу магию, господин маркиз, когда вы зачаровывали графа Эрика. Нам не нужно было, чтобы он слишком активно путался под ногами, мы не хотели, чтобы он по случайности наткнулся на дядю, бывающего в этом замке, поэтому Чесу пришлось немного помешать вам, чтобы чувства у юноши остались и, снедая его, приковали его к одному месту. Вы понимаете, что я не был удовлетворен, как не удовлетворен и сейчас. Альберт Антуан де Нормонд — потомок обоих родов, в его жилах течет кровь Мактиере и ла Бошеров, и он должен был умереть! Но он жив, он создал себе бессмертие, да к тому же еще и произвел на свет потомков, которых тоже обрек на смерть одним лишь своим происхождением.

— Значит, вы хотите убить Татьяну? — Венсен, чувствуя, как в душе его закипает ярость, вызывающе приподнял подбородок, — И полагаете, что я позволю вам сделать это?!

— А вы полагаете, что мне было приятно служить потомку чертова ла Бошера?! — Анхель стиснул кулаки, немного надвигаясь на собеседника, — Считаете, я счастлив сейчас говорить с вами, сознавая, что не могу отомстить за то, что ваш отец сделал со мной?!

— Мой отец, но не я! — мужчина, с каждым мигом ощущающий себя все более и более не маркизом ла Бошером, но Винсентом де ля Бошем, нахмурился, — И не Татьяна! Она к вам всегда относилась с уважением, Анхель, имейте сострадание!

— Сострадание? — ворас скривился, — Кому вы говорите о сострадании, ла Бошер? Мы оба здесь — и вы, и я, — убийцы, без жалости отправившие на тот свет членов своей семьи! О каком сострадании вы можете говорить мне, вы, беглый каторжник, убийца?!

— Дела моей семьи отношения к вам не имеют, — Винсент медленно втянул воздух сквозь сжатые зубы, — А вот вы, господин маркиз Мактиере, уничтожили не только всю свою семью, вы так же убили слишком много моих родственников!

— Каюсь, грешен, — альбинос ухмыльнулся, и стало очевидно, что вины своей он не ощущает. Судя по всему, этот человек был свято убежден, что месть оправдывает любой его поступок, и что месть его справедлива, посему приносить извинения даже и не думал.

— Нет, вы не считаете себя грешным… — хранитель памяти отступил на шаг и покачал головой, — Мерзкий человек, вы мне не менее отвратительны, чем Леон! Если вы думаете, что я позволю вам и дальше губить членов моей семьи — вы жестоко ошибаетесь, Мактиере!

Убирайся прочь с глаз моих, ворас, или, клянусь честью своей семьи, я найду способ убить тебя!

— Тебе это не удастся, Венсен, — Анхель, видя, что уважение собеседника к нему потеряно, безмятежно улыбнулся, легко пожимая плечами, — А мне не придется даже пальцем шевелить, чтобы избавить мир от мальчишки Антуана. Вы все сделаете за меня… — он ухмыльнулся и, отступив сам, склонился в изысканнейшем поклоне, — Благодарю, что выслушали, господин маркиз.

В следующее мгновение фигура вораса ярко высветилась и исчезла. По земле, провожаемый взглядом взбешенного, но пришедшего в себя Винсента, побежал, теряясь среди травы, белый, как снег, паук.

Татьяна растерянно упала обратно на диван и, тяжело вздохнув, на несколько мгновений закрыла лицо руками. Мысли ее путались, перескакивали с одного на другое, и никак не могли остановиться ни на чем конкретном. Осознание того, что Винсент, Венсен, сейчас переживает очень непростые минуты, что он сходит с ума под давлением нахлынувших на него воспоминаний, давило на нее, а как помочь дяде, девушка не знала.

— Он сказал, что его зовут Венсен… — пробормотала она, и вдруг ощутила себя совершенно несчастной. Конечно, она видела хранителя памяти в прошлом, видела его в ипостаси сына маркиза ла Бошера, и знала, что это никто иной, как он, но… Но не могла отделаться от ощущения, что Винсент вдруг стал совершенно другим человеком.

— Да, любопытно, как нам теперь его называть? — Роман, надеясь немного отвлечь девушку, откинулся на спинку дивана, легко взмахивая рукой, — Винсент — Винс, а Венсен… Венс, что ли?

— А что, звучит неплохо, — мигом оживился и Людовик, — Если он так настаивает на том, что хочет быть Венсом, кто мы такие, чтобы возражать!.. Вот только Татьяна вроде рассказывала, что имя маг ему изменил, чтобы от преследователей скрыть? Интересно, он не боится, что к нему опять возникнут претензии?

— Ну да, придет какой-нибудь очень злой потомок прежних охотников за головами, и приставит коту нож к усам, — виконт элегически вздохнул, — Побреет наголо и сразу признает в нем страшного преступника!

Татьяна потрясла головой. Шутки братьев де Нормонд, как обычно, отвлекали от серьезности происходящего, но как реагировать на них, девушка представляла слабо. Саму ее шутить как-то не тянуло.

От края стола послышался тяжелый вздох, и Влад, протирая глаза, поднял голову, окидывая всех присутствующих откровенно сонным взглядом.

— Прошу прощения, — зевнул он, — Я, кажется, немножко что-то пропустил?..