Действительно пострадавший, действительно преданный и побежденный не так давно Чеслав помрачнел, и попытался вернуть бразды правления в свои руки. Руководить беседой, управлять ей, направлять в нужное русло, при этом не поднимаясь из шезлонга ему казалось нетрудным.

— Ну, почему же… — рыжий изо всех сил старался говорить как можно более расслабленно, — Не так уж и печальны мои дела, Рене. Вот, например, не так давно я отобрал у Виктора сына…

— Это ложь! — Вик, который доселе хранил поистине олимпийское терпение, но таких намеков вынести просто не мог, так и вскинулся, — То, что ты сделал с Адрианом… ты мерзавец, но сын все еще со мной, здесь, в замке, и тебе я никогда его не отдам! Даже не пытайся…

— Не пытаться что? — Чес сузил глаза, насмешливо созерцая экс-помощника, — Мальчик принадлежит мне, Вик. В нем моя кровь, он — мой кровный сын, мой, а не твой. Ты теперь можешь полагаться… скажем, приемным родителем. Я даже разрешу ему жить с тобой! До поры.

Ответить Виктору, да и прочим, возмущенным сверх меры защитникам замка помешало неожиданно раздавшееся за их спинами злое рычание.

Обернулись одновременно, взирая на маленького рыжего волчонка с коричневыми подпалинами с нескрываемым изумлением; Чеслав потянул носом воздух и негромко, довольно расхохотался.

— Ну и ну! Волчонок показывает зубки! Да не кому-нибудь, а мне, своему отцу, своему создателю! Похоже, ты плохо воспитываешь моего сына, Виктор.

— Замолчи! — Вик, видя, что сын его, по-видимому, унаследовавший его вспыльчивость, готов броситься вперед, дабы разобраться с наглым оборотнем по-свойски, торопливо заступил ему дорогу, — Адриан, не вздумай! Он сильнее тебя, нам не нужны жертвы!

— Отправляйся в гостиную, волчонок, — Альберт говорил тихо, вполголоса, но очень ясно и четко. И совершенно непререкаемо.

Волчонок отступил, поджал лапу… и неожиданно обратился мальчиком — непонимающим, негодующим и явственно сердитым.

— Я никуда не пойду! — Адриан топнул ногой, — Почему он так говорит? Почему хочет отобрать меня у папы, я не пойду с ним!

— А я и не зову тебя, малыш, — рыжий приподнял подбородок, силясь заглянуть за спины защитников замка, — Живи рядом с тем, кого считаешь отцом, но помни и знай, что по твоим венам теперь течет кровь оборотня. Моя кровь.

— А дядя Ричард говорит, что быть оборотнем у меня могло быть в крови еще до тебя! — мальчик, нимало не смущаясь тем, что собеседника не видит, и что тот не видит его, высунул язык, — Я сам по себе оборотень, без тебя! Я не хочу быть твоим сыном!

Ричард, всем видом показывая, что маленький волчонок, его племянник, находится под защитой, выпрямился, расправляя плечи. Говорить он ничего не хотел — вмешиваться в базарные склоки баронет в принципе не любил, а спорить с Чесом вообще терпеть не мог, зная, что того переспорить довольно мудрено, — однако, защищать маленького оборотня был готов до последней капли крови.

Виктор, краем глаза заметивший это, испытал приступ неожиданного удовлетворения. Ему всегда было приятно получать новые и новые подтверждения лжи рыжего оборотня, видеть доказательства верности и преданности Ричарда семье, и даже личное ему самому, поэтому сейчас по губам графа змеей скользнула улыбка. Чеслав успел заметить ее.

— О, — он склонил голову набок, насмешливо созерцая экс-пособника, — Господин граф доволен, как я погляжу. Мне кажется, ты рановато радуешься, Вик. Адриан еще вырастет, и его мнение еще может измениться… Надеюсь, ты не забыл мои заветы, мальчик?

Адриан промолчал, опуская голову. О «заветах» оборотня родным он не сказал толком ничего, предпочел удержать это в тайне, и теперь ощущал себя последним лжецом. Впрочем, насладиться этими ощущениями ему не дали.

— Зачем вы вышли, зачем помешали мне? — продолжал Чеслав, все так же не поднимаясь из шезлонга, и скрещивая руки на груди, — Я не трогал вас, я лишь получал здесь силу, наслаждался ей, приводил в порядок свое здоровье! После того, как ваш добрый друг-пират вышвырнул меня за борт, мне, знаете ли, приходится крутиться самому, а залечить раны от зубов и когтей армии мастера не так-то просто. Уходите! Я не трону вас, но и вы мне не мешайте.

Винсент насмешливо улыбнулся, и безмятежно повел сильным плечом.

— Ты, по-моему, не в том положении, чтобы ставить условия, рыжий. Чтобы получать здесь силу, надо спросить разрешения у владельцев холма, а мы тебе такого разрешения не давали.

— И вряд ли дадим когда-нибудь, — продолжил мысль предка Альберт, — Уходи, Чеслав. Или, клянусь, моя армия на этот раз разорвет тебя на части!

Оборотень прищурился, переводя насмешливый взгляд с одного из противников на другого, и останавливая его, наконец, где-то за их спинами, пытаясь разглядеть Адриана.

— Такие речи не для детских ушей, мастер… — задумчиво выговорил он, — Ты показываешь себя довольно посредственным воспитателем. Что ж. Я уйду. Но следующая наша встреча не за горами, и помните — Нейдр все еще в моих руках.

— Есть у него Нейдр! — Роман, которому, как и всем прочим, беседу с рыжим оборотнем передали практически слово в слово, надменно фыркнул и задрал нос, — Да ну и что! Можно подумать, очень напугал! У нас вон зверья полно, да и лично я фехтовать умею, фигу он с нами справится этой железкой! — вспомнив о способностях волшебного меча, парень на миг примолк, но тотчас же с новым воодушевлением продолжил, — Или Эрика фехтовать обучим, а ему-то уж Нейдр точно не страшен! Как говорится — нет силы, нет проблем…

— Роман, — граф де Нормонд, которого родной брат по доброте душевной несколько опустил, быстро улыбнулся и покачал головой, — Не переходи рамки, будь добр. Тем более, что дело серьезное — мне против Чеслава не выстоять, а остальным не справиться с Нейдром… До сих пор не понимаю, как ему удалось подчинить этот меч себе. Никто из обладающих силой не может касаться его, но Чеслав владеет им, как обычным оружием, даже более того — он способен призвать его к себе.

— И я даже знаю, кого благодарить за это… — глаза Альберта дьявольски сверкнули, и он тотчас же поспешил уточнить, — Точнее, кого за это следовало бы благодарить ему. Скажи, Тьери, не знаешь ли ты, где Альжбета?

Старый маг скованно пожал плечами. Не то, чтобы он не знал ответа на заданный вопрос, или не хотел отвечать — он скорее не одобрял отношения великого мастера к собственной матери, но высказывать это неодобрение не торопился.

— Я подозреваю, что она могла вернуться к себе домой, — помолчав, негромко вымолвил он, — После того, как мы покинули квартиру Андре, но не пожелали забрать ее с собой… Вернее, вы не позволили сделать нам этого, учитель.

Великий маг негромко хмыкнул, скрещивая руки на груди.

— Если ты ждешь от меня раскаяния, то зря. Я не раскаиваюсь в том, что не позволил ей войти в Нормонд — я все еще не доверяю ей!..

— Дядя, — Людовик недовольно поморщился и, забывшись, уперся ногой в столешницу, немного наклоняя стул, — Может, хватит уже, а? Что ты, в самом деле, как маленький — не успел перестать ненавидеть нас, начал ненавидеть родную мать! Тебе вообще не стыдно? Совсем-совсем, ни капельки? Ты же подаешь нам всем дурной пример, плохо влияешь на наше воспитание!

— Вот именно! — мгновенно внес свою лепту Роман, — Ты же должен всем быть большим примером, ты у нас тут вроде бы как на позиции старшего и глубокоуважаемого человека находишься! Или что, мне прогуляться с тобой в тренировочный зал, да выбить дурь из твоей головы?

— За пятнадцать лет ты из него дурь так и не выбил… — Винсент тяжело вздохнул и только покачал головой. Шутливые упреки, скрывающие под собою серьезные претензии, не нравились хранителю памяти, предпочитающему более прямоту и ясность разного рода экивокам.

— Но ребята правы в одном, потомок, — мужчина устремил взгляд на мастера, — О ненависти к матери тебе давно пора было бы забыть, это уже просто глупо…

Альберт тяжело вздохнул и, решительно кладя конец дискуссии, с хлопком опустил ладонь на стол. Лицо его было серьезно.