— Я не ненавижу ее, — негромко, но очень весомо и внушительно молвил он по прошествии некоторого времени, — И не презираю. Но она чужая мне, всегда была таковой. Я встретил ее впервые лишь спустя три столетия после своего рождения, и мне неприятно, когда какая-то посторонняя женщина упорно зовет меня сыном. У меня была мать! — великий маг чуть нахмурился, окидывая внимательным взглядом всех трех своих племянников, — Моя мать — это ваша бабушка, Натали де Нормонд, и я не намерен отказываться от нее ради той, кого никогда не знал! Я отношусь к Альжбете как к чужой женщине, как к ведьме, имевшей какие-то дела с Чеславом, помогшей ему заклясть Нейдр, и здесь вы не сумеете меня переубедить!

Повисло молчание. Слова мужчины были горячи, решительны и неоспоримы; никто не мог найти в себе даже слова, чтобы противопоставить его этим резким заявлениям, да и не видел особенного смысла.

Что ж, на войне как на войне. Сын может не ненавидеть мать за то, что она бросила его когда-то, но он не обязан верить той, что помогала врагу. Если она предала его однажды — может предать вновь, и никто не даст гарантий, что Альжбета вдруг изменилась.

— Хорошо, — разрушила тишину, ко всеобщему удивлению, Татьяна, — Я понимаю твои чувства, папа, могу их понять. Если она чужая для тебя, то здесь уже твое восприятие делится на две категории: «друг» или «враг». И, по-видимому, Альжбету ты относишь скорее ко второй из них… Но она же помогала нам, — девушка нахмурилась, — Она учила Аду, она помогла ей защитить их с Марком от возможных поползновений Чеслава! Она ушла только потому, что ты не позволил ей отправиться с нами, но мы знаем, где она живет, мы можем прийти и спросить… Спросить, по крайней мере, каким образом был заклят Нейдр, и не может ли это заклятие быть разрушено.

Винсент, внимательно выслушав племянницу, серьезно кивнул. Идея ему понравилась.

— Это разумно, — заметил он, подпирая щеку кулаком, — Вопрос только в том, кто отправится к Альжбете, особенно в свете произошедшего. Чеслав бродит вокруг замка — путь может быть опасен, даже не взирая на то, что оборотень ранен. У него, в конце концов, есть Анх…

— Ан не пойдет против нас больше! — Анри, не выдержав, вскочил на ноги, сдвигая брови, — Он обещал, он клялся мне, что больше не станет помогать Чеславу, вредя нам! Я ему верю, не надо его опасаться, Анхель, он вообще…

— Он, вообще-то говоря, ворас, — Роман, не удержавшись, перебил племянника, чуть сужая серо-зеленые глаза, — От этой братии можно всего ожидать, вплоть до предательства. Уж извини, Анри, но ты его знаешь пятнадцать лет, а Чес с ним знаком больше пятнадцати столетий… Боюсь, предан наш экс-дворецкий в большей степени своему старому другу, нежели тебе.

Хранитель памяти, глубоко вздохнув, медленно поднялся на ноги, возвышаясь над столешницей и окидывая неслухов тяжелым, многозначительным взглядом.

— Молодые люди, — голос мужчины напоминал голос учителя, готового выгнать из класса излишне болтливых учеников, — Я был бы вам очень признателен — вам обоим, Анри! — если бы вы не перебивали меня. Итак, вокруг замка бродит Чеслав, и в перспективе Анхель. Он же вполне может добраться до Альжбеты и надавить на нее, заставить изменить мнение и отбросить желание помогать нам. Но даже если на этот раз рыжему такое в голову не придет, есть еще один фактор — собственно Альжбета, которая может просто не пожелать рассказывать нам то, что мы хотим узнать. Может испугаться мести рыжего, может обидеться на Альберта, может придумать еще какую-нибудь причину… Я пока не говорю, что тебе надо идти на поклон к блудной матери, потомок, но все-таки подумай об этом.

Альберт так и вскинулся; глаза его сверкнули гневом. «Идти на поклон» к биологической матери, к предательнице, к той, к кому никогда не питал добрых чувств и о ком предпочел бы не вспоминать… Да что там — идти на поклон вообще к кому бы то ни было, идти ему, великому мастеру!

— Что за шутки, Венсен? — процедил маг, сжимая кулаки, — Я не люблю подобных острот, должен тебе заметить. К Альжбете я не пойду.

— Но сюда же ты привести ее не разрешишь, — Людовик развел руки в стороны, пожимая плечами, — А она ведь и в самом деле может упереться рогом в землю, и не пожелать открывать свои тайны никому, кроме сыночка. А сыночек чихать на нее хотел, бабуля обидится, и уйдет к Чеславу, будет ему жуткие зелья варить, да нас потихоньку губить…

— Прекрати! — Альберт, абсолютно не настроенный на шутку, сдвинул брови, — Альжбета не так сильна, чтобы ее можно было всерьез опасаться, и не так способна, чтобы можно было рассчитывать исключительно на нее! У нас есть обширная библиотека, я уверен, что где-то среди книг можно найти состав того зелья, каким она привязал Нейдр к Чеславу.

Паоло, предпочитающий больше размышлять, чем говорить, да и вообще в спорах не желающий участвовать, негромко кашлянул, привлекая к себе внимание.

— Говоря откровенно… — медленно вымолвил он, — Я почти убежден, что заклятие, как и зелье, должно было быть как-то связано с кровью оборотня. Нейдр — сильный меч, чтобы заклясть его, нужна сильная магия, и кровь в такой магии необходима. Уверен, Чеслав поделился с мечом частью ее, и меч признал в нем хозяина.

— Нам это ничего не дает… — Эрик тяжело вздохнул, подпирая, по примеру Винсента, щеку рукой, — Совершенно ничего! Ах, как я иногда скучаю по тем временам, когда единственной нашей проблемой были люди из соседней деревни и Ричард…

Баронет заинтересованно склонил голову набок, вглядываясь в племянника.

— Хочешь, чтобы я снова стал вашей проблемой?

— У тебя уже не получится, — мигом влез Роман, — Ты нас слишком любишь.

Оборотень демонстративно вздохнул и разочарованно махнул рукой, всем видом показывая, что и рад был бы вновь чинить неприятности любимым племянникам, да вот родственные чувства не позволяют. Впрочем, в демонстрацию эту никто не поверил — все слишком хорошо знали Ричарда, чтобы подозревать его в предательстве.

— Но что нам все-таки делать? — Анри, честно и искренне ждавший принятия решения и уже изведшийся в ожидании его, снова не выдержал, — Может, к прабабушке мне сходить? Она меня вроде как любит, наверное, не откажет…

— А про шляющегося вокруг Чеса ты забыл? — Луи нахмурился, — Мало одной дырки, герой, вторую заиметь не терпится?

— Да не будет же он в меня… — начал, было, молодой наследник, но тут же недовольно махнул рукой, — Да что вам доказывать. Лучше бы, не знаю, стрелять меня поучили, чтобы я мог сыграть не опережение и засадить этой сволочи девять граммов серебра в сердце…

— Анри! — Татьяна сдвинула брови, — Здесь дети.

Упомянутые дети мгновенно потупились, изо всех сил делая вид, что они совершенно ничего не слышали. Адриан, проявляя чудеса изобретательности, задал отцу какой-то идиотский вопрос, в ответ на что Виктор фыркнул и закрыл сыну уши ладонями.

— Подумаешь, дети, — Анри чуть дернул плечом, — Между прочим, я в их годы уже вовсю подслушивал ваши разговоры, и был более или менее в курсе событий.

— Тоже мне, нашел повод для гордости, — Роман насмешливо ухмыльнулся, — Я вот, например, и будучи старше продолжал подслушивать, поэтому я всегда и все знаю! Но детям этого не рассказываю и, кстати, племянник, не завирайся. Я за тобой внимательно следил и подслушивать тебе не позволял.

— Да конечно, — племянник виконта скрестил руки на груди, — Ты просто подслушивал вместе со мной, или болтал обо всем на свете. Слушайте, давайте серьезно, — парень внезапно поднялся из-за стола, упираясь ладонями в столешницу, — Именно я сразился с Чеславом и победил его, именно я сумел ослабить его настолько, что он до сих пор не может вернуть силу. Я полностью поправился, чувствую себя очень хорошо, и считаю, что вполне способен отправиться к Альжбете ла Бошер, чтобы она объяснила, как побороть заклятие на меч!

Повисло недолгое молчание. Речь молодого наследника была яркой, уверенной и горячей, и производила именно то впечатление, на которое парень и рассчитывал. Сомнений в его силе, по здравом размышлении, ни у кого больше не возникало.