— Флагман приказывает сниматься с якорей, — расшифровал для меня Гильом де Сарсель.

— Сниматься с якоря и что дальше? — задал я вопрос.

— Пока не вижу фонари, — виноватым тоном, будто причина в его зрении, а не в тумане, ответил лейтенант королевского флота.

— Ладно, подойдем к флагману и узнаем, — решил я.

Идти к «Королевскому солнцу не пришлось. К нам прибыл посыльный с приказом адмирала. Он был на четырнадцативесельном рабочем катере с «Королевского солнца». Сперва баркас приняли за брандер и приготовились достойно встретить. К счастью, раньше, чем мои мушкетеры начали стрелять, с катера прокричали, что свои. Да и для брандера он был маловат и не нагружен горючими веществами. На баке стоял племянник адмирала, напудренный и наряженный, словно явился на бал-маскарад.

— Едва не проскочил мимо вас, случайно заметил. Ни черта не видно из-за этого тумана! — пожаловался он, отказавшись подниматься на борт фрегата.

— Благодаря туману не видно нашего поражения, — сказал я.

— Мы победили! «Королевское солнце» разнесло в пух и прах вражеского флагмана — стопушечную «Британию»! — гордо заявил Симон де Костентин.

— Вы потопили «Британию»?! — искренне радуясь, воскликнул я.

— Не совсем, она успела выйти из линии, — уже не так гордо проинформировал племянник адмирала.

— Мы точно так же не совсем потопили пятидесятишестипушечный линейный корабль. Или он нас, — насмешливо произнес я.

— От вас никто и не ждал героизма! — высокомерно бросил Симон де Костентин и деловым тоном сообщил: — Адмирал приказал всем кораблям двигаться самостоятельно на северо-запад. Рандеву на рейде Шербура.

— Передайте адмиралу, что приказ будет выполнен, — произнес я.

— Есть рядом с вами корабли? — спросил племянник адмирала.

— Там, — я показал рукой направление, — должны быть еще четыре фрегата.

— Чертов туман! — ругнулся он и рукой показал направление рулевому катера: — Держи туда.

Я развернул фрегат на северо-северо-запад и полным бейдевиндом правого галса, подгоняемый отливом, направился на рандеву. Взял севернее, чтобы не прижиматься к берегу, который в тумане не был виден. Я имел только представление, где этот берег находится — на западе, но насколько близко мы от него — без понятия. Может быть, в нескольких милях, а может быть, в сотне метров от мелководья. Отойдем подальше в пролив Ла-Манш, а потом на рассвете вернемся к полуострову Котантен, на северной оконечности которого и находится Шербур. Шли только под главными парусами, малым ходом, чтобы в случае посадки на мель не застрять сильно и без посторонней помощи сняться во время прилива. К тому времени, когда он начался, мы были, по моим подсчетам, милях в десяти от полуострова. Я повернул фрегат на запад и подобрал количество парусов так, чтобы держаться почти на месте или иметь небольшое движение вперед. После чего ушел спать, приказав разбудить меня, когда рассветет.

На рейд Шербура мы прибыли первыми из кораблей, участвовавших в сражении. В порту было несколько десятков транспортников разного размера, на которых собирались перебросить через пролив десант. Те, что мористее, уже покачивались на волнах, поднятые приливом, а остальные еще лежали на грунте. Город разросся, выпер за городские стены, от которых остались лишь фрагменты. На берегу появился редут с батареей из шести полупушек. На сохранившихся, прибережных башнях было по три шестнадцатифунтовые кулеврины. Из одной выстрелили холостым. Из-за слабого ветра французский флаг на топе грот-мачты не был виден, поэтому я приказал закрепить еще один на топе фок-мачты, после чего нас оставили в покое. Я не приближался к гавани, дрейфовал милях в трех от нее.

Часа через два на юго-востоке появились три линкора со скромными названиями «Королевское солнце», «Великолепный» и «Победоносный» и тридцатидвухпушечный фрегат «Решительный». На первом, как и на остальных, не было флага адмирала. В придачу «Королевское солнце» еле тащилось, сидя очень глубоко. Наверное, набрало воды через пробоины в бортах. Это наводило на грустные мысли. Я отправил на катере Гильома де Сарселя узнать на бывшем флагмане, что с адмиралом и что делать нам? Так понимаю, сражаться флот на флот больше не будем, поскольку один из флотов распался на части, которые трудно назвать эскадрами.

Гильом де Сарсель вернулся примерно через час. К тому времени идущие первыми три корабля достигли бухты, а «Королевское солнце» отстало от них на пару миль. От бывшего флагмана миль на пять отставала, судя по флагам, английская эскадра из одиннадцати линейных кораблей и двух десятков брандеров и авизо.

— Адмирал перенес флаг на «Честолюбивый». С двенадцатью линейными кораблями он возле селения Сент-Васт-ла-Хог. Собираются там лечь на грунт и отбиться от англичан. Нам приказано в бухте Шербура подойти в прилив как можно ближе к берегу и там лечь на грунт и закрепиться. При помощи береговых батарей будем защищать транспортные корабли, — доложил Гильом де Сарсель.

Я подумал, что надо было сразу идти в Брест. Не думаю, что нас кто-либо обвинил бы в трусости. Мы не кадровые военные и даже поучаствовали в сражении. Теперь не убежишь. Это уже будет неисполнением приказа и дезертирством с поля боя. Чертыхнувшись про себя, приказал ставить паруса и следовать к берегу.

Фрегат «Решительный» лег на грунт между «Королевским солнцем» и «Победоносным», а затем мой и дальше «Великолепный». В чем был смысл размещения фрегатов между линкорами, мне не сказали. Наверное, потому, что смысла не было. Во время отлива все корабли легли на мористый борт, наклонив мачты в сторону моря. Из-за этого стрелять из пушек гондека было невозможно, а с опердека — только высоко задрав стволы. При этом комендорам придется удерживать карронады, чтобы сразу после выстрела не скатывались сами по наклоненной палубе к борту. Баркас и катера вместе с мушкетерами и частью матросов забрали с фрегата, чтобы организовать защиту от вражеского десанта и брандеров. В итоге защищать корабль осталась менее половины личного состава. Хорошо, что рабочую шлюпку не забрали, иначе бы на берег можно было бы попасть только во время отлива.

Английский флот дрейфовал милях в пяти от гавани. Корабли были третьего и четвертого рангов. Это не считая мелочь трюмастую, из которых не меньше трех были брандерами. Англичане явно ждали высокую воду, чтобы войти в гавань и побеспредельничать.

— Кике, собери мои вещи и отвези на берег. Сними там лучший номер в лучшей таверне. Если ничего не случится до вечера, приеду туда ночевать, — приказал я слуге, потому что, лежа на грунте и с сильно уменьшенным экипажем, чувствовал приближение белого пушистого зверька по названию песец.

До вечера ничего не случилось. Англичане выслали три авизо для промера глубин. Их обстреляли из кулеврин, расположенных на башне. Одно ядро угодило в цель. Этого хватило, чтобы суденышко, кренясь на продырявленный борт, убралось по защиту линкоров, а два других последовали за ним.

После захода солнца я отправился на берег. В предыдущие жизни выработалась у меня привычка возвращаться в города по-светлому, иначе ворота закроют. Стен с воротами уже нет у многих городов, но привычка сидит у меня в подкорке, на изменение ситуации не реагирует, как раньше долго не хотела признавать, что ночью в город не попадешь ни за какие деньги. Таверна оказалась трехэтажной. Это уже была полноправная гостиница, хотя все еще нет стойки. Хозяин — мужчина под шестьдесят, с длинными седыми прямыми волосами, подрезанными на лбу скобкой, одетый в белую рубаху и темно-красную жилетку из шерстяной ткани — сидел за столом, застеленным темно-красной скатертью, свисающей почти до пола, в небольшом холле напротив входной двери и рядом с лестницей, ведущей и наверх, к номерам, и вниз, наверное, в подвал или погреб. В зубах у него была потухшая, глиняная трубка. Он сам принимал постояльцев, сам отводил их в комнату, но вещи уже нес мальчик-слуга — патлатый постреленок с красным сопливым носом. Мальчишка взял мою винтовку и спасательный жилет. Винтовку нес, как что-то супер ценное, а жилет — небрежно, не подозревая, что в нем спрятано драгоценных камней и денег столько, что хватит вооружить целый драгунский полк, а то и два.