— Тогда давай так. Ты — тот, кого я за всю свою жизнь могла бы назвать другом. Я и правда так считаю. Но дружба — понятие взаимное. Не бывает так, что искренен только один, а второй просто использует другого. Это не дружба уже. Что ты собираешься делать дальше? Я имею в виду по поводу этого Кая… или Алексея… Кстати, откуда вообще это — Кай?

Он вздохнул.

— На него ничего нет. Я собираюсь переехать и понаблюдать за еще одним подозреваемым. Да и других дел навалом.

— Ну да… Если ты и в самом деле ищешь убийцу моего отца, а не какие-то другие проблемы решаешь! — я повысила голос, но просто не могла уже сдерживаться. — Ты и правда думал, что Матвеев мог быть тем потрошителем?

— Наташа, я и сейчас так думаю. Но поскольку ничего не нашел… Да и связи у него, на наших уже вышли «сверху» и предупредили, чтобы мы не докучали человеку, раз на него ничего нет… Поэтому я пока вынужден отстраниться от этого дела и уехать. Ты со мной?

Меня этот вопрос потряс, наверное, больше, чем все остальное. Но я постаралась ответить спокойно:

— Нет, Макс. Я не доверяю больше тебе, а ты всегда не доверял мне. Спасибо тебе за все, за эту жизнь. Я всегда буду тебе за это благодарна. Теперь у меня есть работа, и я могу самостоятельно платить за аренду квартиры, и вообще… Спасибо. Но я остаюсь.

Кажется, мой ответ его совершенно не расстроил:

— Это правильно. Подумай об институте. Не упусти свой шанс прожить нормальную и счастливую жизнь. А с этим Матвеевым все-таки будь поосторожнее.

— Хорошо… Макс, ты звони хоть иногда.

— Обязательно.

Когда он уехал, я сначала долго-долго смотрела в окно, как будто ожидая, что он вернется. Меня разъедала обида, желание узнать всю историю от начала до конца, уже начинавшаяся тоска по лучшему другу… и чувство вины перед Алексеем Алексеевичем, который сегодня незаслуженно нарвался на мою грубость. Это я следила за ним, я искала какие-то несуществующие доказательства, а он виновен только в том, что знал больше, чем я. Возможно, я сразу играла не на той стороне?

Макс, береги себя, родной. Чем бы ты там ни занимался.

Кай.

Она пришла! В девять ноль две! И теперь выслушивает мнение Светланы Александровны по поводу ее опоздания. Секретарша очень старается, зная, что я уже тут. Но сам я не стану никого отчитывать, и без того безмерно рад, что она пришла.

Вчера я сразу же уехал от их дома — не хотел, чтобы охотник решил, что я подслушиваю их разговор. А потом, уже дома, меня накрыла паника — а если она уедет с ним? Если он все-таки решит отвезти ее к Стирателям, чтобы те удалили все, что касается меня? Если решит больше не работать тут, раз шпионить за мной больше не нужно? И что? Меня больше не будет отвлекать от дел ее заливистый смех из приемной? Мне больше не придется вслушиваться в биение ее сердца, каждый раз придумывая причины его учащения? За мной кто-то ведь должен приглядывать — ну так пусть уж она этим и занимается, раз взялась!

Но она пришла. Еще минут пятнадцать, и она принесет мне кофе. Раз она осталась, значит, уже полностью уверена в моей невиновности. В том, что охотник уехал или уедет в ближайшее время, я не сомневался. Он и так потратил слишком много времени на безупречного меня, их братия обычно не раскидывается ресурсами, когда и без того немало дел.

— Добрый день, Алексей Алексеевич, ваш кофе! — она поставила передо мной чашку, заставив оторваться от прочтения документа.

— Спасибо.

И вместо обычного «Что-нибудь еще?», она произнесла то, чего я и ждал:

— Пожалуйста, извините меня. За вчерашнее.

Я отложил папку в сторону и выпрямился.

— Извини.

— Что? — она иногда совсем плохо соображает!

— «Извини», а не «Извините», — объяснил я.

Девушка не смутилась, а просто повторила:

— Извини.

— Извини, Кай, — снова поправил я. Не знаю, почему, но мне нравилось на нее давить в этом вопросе.

А она покорно повторила:

— Извини, Кай. Я была неправа, и вчера очень…

Я перебил — мне не хотелось слушать ее оправдания, после того, как она так послушно произнесла мое имя:

— А что там с твоим парнем, который тебе не парень? Урегулировали?

— Да. И он уехал вчера, — ответила она спокойно.

Что-то в ее заторможенности мне не нравилось. Слишком сильно расстроена из-за Макса? А может, он все-таки рассказал ей… про вампиров и охотников? Ну да, и сразу после этого уехал. Нет, он просто бросил ее тут, дав возможность жить дальше, за границами Империи.

— Очень жаль, — в моем голосе вряд ли звучала именно жалость.

— Я могу присесть?

Я кивнул удивленно. Она взяла с края стола чистый листок, потом потянулась и выхватила из моей руки ручку, села и начала писать.

Мое прекрасное настроение будто ветром сдуло. Такому-то… заявление… прошу уволить… и так далее.

— Совсем с ума сошла? — теперь уже без грамма доброжелательности. — А что потом? Через пару дней снова придешь наниматься ко мне уборщицей?

Она неспешно дописала, поставила дату и подпись. И только после этого устремила взгляд на меня.

— Вы… Ты только не подумай, что это шантаж или еще там что-нибудь. Я просто не смогу видеть тебя каждый день и чувствовать себя полной дурой.

— Хорошо, что не шантаж, — должен признать, что я был шокирован таким поворотом. — Иначе бы я тебя вышвырнул в окно. Но я не понимаю, что тебя заставило себя так чувствовать? Разве я со своей стороны…

— Нет. Ты ничего не сделал. Извини меня, — и она встала, чтобы уйти. Вот так просто и навсегда. А может, вообще решила уехать из города?

Я тоже поднялся на ноги:

— Стоять! Тогда какого хрена? Твой Максим тебе не сказал, что обеспечил твое повышение, и из-за такой ерунды вы, видимо, так поссорились, что он даже уехал. А ты что делаешь? Берешь и ломаешь себе жизнь? В отместку ему, что ли? Думаешь, ты найдешь себе работу получше? Подумай до завтра! — я говорил прежде, чем в голове формулировалась мысль. — Нет! Сейчас! Поехали ужинать.

Она опешила, но ирония взяла свое:

— Время — девять утра…

— Я сказал — ужинать. И пока я не подписал заявление, изволь не придираться к начальнику. А то ишь, распоясалась.

Она уже улыбалась:

— Слушаю и повинуюсь, мой господин! — притворно склонила голову.

— Так-то лучше.

Уж не знаю, чего я ей там наплету про этих Стирателей или о чем еще она спросит. Но мне важно, чтобы она осталась! Наверное, запоздалые муки совести. Я сломал ее когда-то, так разве я могу ей позволить и дальше спускать свою жизнь в трубу? Куда она вернется? К матери-алкашке? И будет дальше выживать, пока ее, наконец-то, не посадят?

Или она все-таки меня шантажировала? Большая ставка на маленькую надежду. А я… идиот.

Наташа.

Он схватил меня за руку и потащил из кабинета. Притормозил только возле секретарши:

— Светлана, нам с Натальей срочно нужно уйти! Отмените все встречи, предупредите Руслана Дмитриевича.

У той даже челюсть отвисла:

— Но… как? Куда?

— Ужинать. Мы идем ужинать, — ответил шеф, даже не задумываясь над тем, как это звучит.

— Так ведь утро еще…

Он демонстративно закатил глаза и пробубнил:

— Вы сговорились все, что ли? — и просто потащил меня дальше.

Следующая остановка мне была подарена только в лифте. Там он отпустил мою руку, встал напротив и смотрел сверху вниз.

— Алексей Алексеевич!

— Эм-м, ну может, хотя бы Лёша тогда? — он поморщился, но без раздражения.

— Да какой вы мне Лёша?!

— Окей. Кай — действительно лучше. Так и что, по какому поводу ты будешь возмущаться на этот раз?

Я зарычала сквозь зубы. Непрошибаемый тип! Решила все-таки снизойти на предлагаемый уровень неформальности, чтобы он больше меня не отвлекал своими «правками».

— Ладно, Лё-ша! — показательно выделила это слово. — Ты же понимаешь, что только что обеспечил мне косые взгляды со стороны всего коллектива?