Светлана Александровна на мое откровение отреагировала упавшей челюстью. Уже до обеда весь офис будет знать о моем «романе» с начальством. А я даже не знала, продлится ли он до этого самого обеда. Ладно, теперь кофе. Но я не успела ничего приготовить, как шеф сам показался в приемной.

— Наташ, мне нужно уехать, — как всегда, без стеснений, он обратился прямо ко мне. — Дела в Москве. Вернусь дня через два. Светлана, у меня на столе все распоряжения, свяжитесь с Русланом Дмитриевичем.

Я не знала, что ответить и должна ли вообще отвечать. Он часто уезжал и действительно занимался там работой, как говорил Макс, но я теперь ощущала неловкость, связанную со своим новым статусом. Заторможено кивнула.

Он уже направился к выходу, но неожиданно развернулся и снова подошел ко мне, притянул и поцеловал в висок.

— Два дня. Хорошо? — он разрешения у меня, что ли, спрашивает? — Я позвоню тебе, как доберусь.

Я улыбнулась. Невинный, эгоистичный, дерзкий и сильный ребенок.

— Конечно.

Челюсть Светланы Александровны теперь не спасет и пластическая хирургия.

Но, как ни странно, меня никто не донимал. Возможно, официальное признание заставило всех прикусить языки — никто дорогу Матвееву переходить добровольно не собирался. Уверена, что туалетные разговоры и перемалывание моих рыженьких косточек имеют место быть, но лично мне неприязни или любопытства никто не демонстрировал. Руслан Дмитриевич, перехватив меня на выходе после окончания работы, предложил подвезти до дома. Будто был обязан теперь мне помогать. Я согласилась без лишних раздумий — мне хотелось допросить его. На что я вскоре и решилась:

— Руслан Дмитриевич, а куда Алексей Алексеевич так часто уезжает?

Он рассмеялся. Помощник начальника внешне был очень привлекательным, а с этими очками в тонкой оправе — просто загляденье. Но в нем не было той же уверенности и силы, так щедро источаемой его другом. Это было особенно заметно, когда они находились рядом.

— Алексей Алексеевич? Да ладно тебе, вне офиса хотя бы можешь расслабиться. А вот куда и зачем Лёха постоянно уезжает — я тебе ответить и не смогу… Знаю, у него много друзей… по всему миру. И думаю, что это его способ расслабиться — сменил обстановку на несколько дней и вернулся снова в образе железной леди. Не ревнуй и не парься.

Действительно, не знает или просто хранит секреты фирмы? По сути, неважно. Решила задать и более личный вопрос.

— Вы думаете, что наши отношения… Вы же знаете про наши отношения?

— На «ты», Наташ. В моей машине можно! Конечно, знаю. С тех самых пор, как он тебя увидел в той кафешке… Ты натирала пол с таким рвением, что даже и не видела, когда он пришел и ушел. В общем, тогда ваши отношения и начались.

Но… до сих пор я считала, что мы не встречались до моего перевода в офис! Руслан продолжил:

— Лёха тогда сразу себя странно повел. А потом честно признался, что собирается тебя отбивать у своего одноклассника. Я уже тогда знал, что когда-нибудь мы с тобой будем болтать о ваших… отношениях.

Одноклассник — это Макс? Вероятно, он специально так представил его, чтобы пресечь дальнейшие расспросы об их знакомстве. Значит, он сразу решил меня… отбить? Тогда он ловко это скрывал, потому что я его в этом ни разу не заподозрила. Да до сих пор сильно сомневаюсь, чего уж там.

Руслан был весел и разговорчив, а этим надо пользоваться:

— Расскажи, какой он, — поинтересовалась я. — У нас все как-то… слишком быстро, я до сих пор не уверена, что понимаю его.

— Ну… — он призадумался. — Лёха — очень умный. Думаю, это главная его черта. Скрытный, слова лишнего не скажет. Спокойный до чертиков, иногда даже бесит. Со всеми одинаково приветлив. Если кто-то из сотрудников накосячит — никогда не отчитывает, просто подходит и убивает одним словом: «Свободен». Однажды он уволил сразу десятерых сотрудников «Герды» в течение тридцати секунд, при этом даже не изменив выражение лица… То есть он достаточно жесткий человек. В общем, даже и не знаю, что было бы, если бы я его подвел…

— Вы давно дружите?

— Да фактически с того самого дня, когда я пришел сюда работать… Причем он сам инициировал наше сближение. Лёха — хороший друг, такие — на вес золота. И опять же… не уверен, что не услышу и свое «Свободен», если натворю что-то серьезное.

Я продолжила давить и дальше:

— А девушки? У него были девушки?

Парень расхохотался:

— Решила колоть меня до конца? — отсмеявшись, он продолжил задумчиво. — Тут никого не было. Не знаю, может, на одну ночь, но я ни разу не видел, чтобы он даже знакомился с кем-то — ни в клубах, ни в ресторанах, ни тем более на улице… Знаешь, он говорил о том, что есть у него в Москве какая-то женщина. То ли замужем она, то ли просто дура, но, по его словам, только с ней он и поддерживал отношения. Так вот я сильно сомневаюсь, что она вообще существует. Нет, почти уверен, что он ее выдумал, чтобы отдыхать без лишних расспросов. Да он даже на финансовые отчеты с большей страстью смотрел, чем когда упоминал ее.

Машина уже приблизилась к моему подъезду, но я не спешила покидать салон.

— Руслан… — я сбилась, не понимая, стоит ли добавлять отчество, но потом решила оставить, как есть. — А не боишься, что я расскажу ему, какую информацию ты тут мне сливаешь?

— Нет, — просто ответит тот. — Лёха дружит точно так же, как и работает — все конкретно и однозначно. Он позвонил мне из аэропорта и попросил за тобой присмотреть. Если бы были запретные темы, он бы сразу их обозначил. Уверен, он даже хотел, чтобы ты спросила меня о том, о чем не решаешься спросить у него.

Я поблагодарила его, попрощалась и отправилась домой. Там, не разуваясь и даже не скинув куртку, свалилась на кровать. Кай полетел в Москву. В ту самую Москву, где обитает его предположительная пассия. Может, у него какая-то особая форма импотенции? Хочет только ее, поэтому к близости со мной просто не готов. Если я нравилась ему так давно, как говорит Руслан, то почему же хотя бы не поцеловать меня по-настоящему? А если та женщина все же существует, и он сейчас… с ней? Должна ли показать ему свою ревность, ждет ли он этого или ему все равно? А это действительно ревность или просто чувство собственной призрачности в его жизни?

Она тоже называет его Каем?

А вечером он позвонил:

— Привет, как дела? — в его голосе звучала улыбка.

— Нормально.

— Еще не соскучилась?

— Не успела.

— Плохое настроение? — он будто даже стал серьезнее.

— Слушай… а зачем ты туда поехал?

— Дело тут. Встретиться с одним человеком надо, — я незримо уловила, как он махнул рукой.

— С той женщиной? — наверное, меня бы разорвало на части, если бы я об этом не спросила.

— Нет тут никакой женщины, — он ответил просто. — Точнее, их полно, но ни одной — для меня.

— А Руслан сказал…

— Руслан сказал то, что думает. Я ему позволил так думать.

— Тогда что ты скрываешь?

— Многое… Наташ, у меня большие планы по поводу моего бизнеса, и посвящать во все детали даже близкого друга я пока не хочу. Но и причин для ревности у тебя нет.

— Я не ревную! — как же это глупо прозвучало после моих расспросов.

Но вместо тихого смеха или саркастичного замечания об очевидном, он вдруг заявил совершенно спокойное:

— Я тоже тебя не ревную. Ни к Максиму, ни к кому из твоего прошлого. Это в какой-то другой Вселенной у нас с тобой кто-то был до.

Наташа.

На следующий день он звонил трижды — каждый раз мы по несколько минут болтали о пустяках, а потом еще долго в ушах звучал отголосок его какой-нибудь незначительной фразы. И я не выдержала, поплыла. Если до сих пор я еще цеплялась за остатки рассудка, пыталась выловить логику, то теперь просто отказалась от какого-то мыслительного анализа. Ждать его звонка, скучать по нему, вздрагивать каждый раз, когда кто-то упоминает его имя — это так просто! Ничего в моей жизни никогда не было просто, кроме этого. Он завтра приедет… Возьмет меня за руку и выдаст какую-нибудь очередную несусветную чушь, а я покажу ему взглядом свое недовольство, на которое он снова не обратит внимания, и лишь потом рассмеюсь. Что может быть легче?