— Пс! Порядок?

Снова тишина, но на этот раз куда более страшная. Я выбежала из спальни и даже в полумраке хорошо разглядела меняющееся лицо приятеля.

— Валим, — прошептал он одними губами. И только тут я расслышала быстро приближающиеся шаги в подъезде.

Куда валить-то? Но Псина уже распахнул балкон и перекидывал ногу через перила. Вот дьявольская невезуха! Второй этаж! Я кинула взгляд на вбежавшего в квартиру мужчину в чоповской форме и рванула следом. Не пищит же?! Сука ты, Псина, не пищащая! Здоровенная рука больно ухватила за плечо в тот самый момент, когда я уже была готова прыгнуть вниз. Резкий разворот и удар кулаком в нос, в лучших традициях лучших уличных школ вольной борьбы. Секундное замешательство охранника позволило мне вырваться и спрыгнуть. Но прыжок получился по скошенной траектории, и я не успела перегруппироваться, чтобы амортизировать удар, поэтому приземление получилось слишком жестким. Резкая боль сначала в обеих ногах и потом все нарастающая только в одной. Сломала! Я сломала ногу! Твою ж мать, Псина, я тебе эту сигнализацию засуну в задницу, чтоб только красная лампочка выглядывала! Приятель на секунду остановился, оценил мою ситуацию и опрометью бросился бежать. Гаденыш сваливал со скоростью троекратного чемпиона Олимпийских игр среди гончих. А со стороны подъезда приближались охранники.

Кай.

Урок Мастера: Никогда не ешь то, что плохо пахнет.

Мы ссорились очень часто. Нередко доходило и до драки. Возможно, я действительно был не прав, и Гера просто не мог контролировать себя. Каждый раз, когда жертва умирала, наше утро начиналось со скандала — как у закоренелых парочек. Конечно, в итоге мы все равно оставались вместе, потому что у двоих шансов выжить было больше, но я понимал, что срывы Геры рано или поздно выкопают могилу нам обоим.

Примерно через год после знакомства мы попытались интегрироваться в человеческое сообщество. В какой-то глухой деревне познакомились с парой алкашей, в итоге остались на ночевку у одного из них. Эта ночевка продолжалась почти месяц — хозяин нас не гнал, мы помогали ему в огороде, а ели подозрительно мало. Через пару дней мы уже были знакомы со всеми соседями и предлагали свою помощь и им. Деревенька на десять дворов, где жили одни старики, которые были благодарны до слез за починенную калитку или прополотую грядку. Вымирающее племя, которое было слишком радо новичкам, чтобы чувствовать опасность или искать подвох в невнятных ответах на свои вопросы. Бодрствовать днем вампирам сложно — чувства сильно притупляются и приходится мириться с почти постоянной слабостью. Но мы быстро привыкали к такому режиму. Месяц почти человеческой жизни, который резко оборвался с очередным срывом Геры. Он все-таки прикончил хозяина дома после одной из ежевечерних пьянок, хотя, на мой взгляд, в том не было никакой нужды. Мы не голодали — на самом деле, крови требуется очень незначительное количество, если питаться регулярно, и этим количеством пьяная спящая туша нас постоянно снабжала. Но нет же, Гера умудрился все испортить! Но тот месяц показал, что я вполне могу и даже хочу жить среди людей, вот прямо так — при дневном свете. Я тогда избил Геру до полусмерти. Не за то, что он приведет к нам охотников — вряд ли те заглядывают в настолько маленькие поселения. А за то, что сытая и спокойная жизнь закончилась. Избил, бросил, а потом тут же вернулся за ним, потому что этот безумный ублюдок оставался моим другом.

Но после этого меня уже никогда не покидала мысль о том, что среди людей жить возможно. Без документов возникнут некоторые сложности, но сам факт уже не выглядел таким уж фантастическим. При жизни я был довольно симпатичным, общительным, умел легко находить общий язык почти с любым человеком. Мои темные волосы и глаза болотного цвета оказывали неизгладимое впечатление на женщин. Если уж при жизни я не брезговал пользоваться этими дарами, то с чего вдруг начать стесняться после смерти?

Но впереди опять леса, дачные участки, небольшие поселки и мелкие городишки, которые мы покидали почти сразу. Мы избегали любых других вампиров, и едва почуяв чужое присутствие, просто уходили. Теперь, когда мы были вдвоем и не страдали от одиночества, то не хотели рисковать с новыми знакомствами. К тому же, вся эта страна традиционно была территорией Волков, поэтому нарваться на тех шансов было гораздо больше, чем встретить себе подобных. И я не был уверен в том, что хочу еще кого-то включать в нашу и без того проблемную компанию.

В тот вечер я почувствовал запах. Совсем далекий, но совершенно безумный. И позволил себе провалиться в эту вонь. Для вампиров цветы пахнут цветами, дерьмо — дерьмом, а кровь — желанием. А в этом запахе явственно ощущался страх. Мой личный страх. Гера, чувства которого были тоньше, уже стоял на ногах, повернув голову в направлении приближающегося ужаса.

— Охотник, — сказал я очень тихо самому себе. Для Геры эти пояснения не требовались.

Смотря на то, как губы друга растягиваются в улыбке, я уточнил очевидное:

— Бежим. Если разойдемся, встретимся…

— Нет, — перебил тот. — Мы не побежим. Охотник почувствовал нас раньше, чем мы его. Он уже идет по нашему следу. Одного из нас он точно достанет. Мы должны убить его.

— Бред, — все тем же шепотом.

Наступала ночь — время вампиров. Солнце уже село, и тьма медленно покрывала горизонт. Днем против охотника, даже одного, у нас не было бы шансов, но ночью…

— Нет, дорогуша! Единственный выход! И это будет настоящая драка!

И парень шагнул в направлении лесного массива, а его глаза уже загорались таким знакомым азартом. Я понимал, что тот просто не оставляет мне выбора, ведь я не смогу бросить единственного друга тут одного. А значит… значит, начинается настоящая драка.

Мы обходили с двух сторон, постепенно сжимая круг. Охотник остановился на месте, готовясь. Увидел его и на мгновение замер, оценивая… нет, на этот раз не жертву, а врага. Тот был мальчишкой, младше Геры, но даже от такого ребенка исходили сила и уверенность. Похоже, юный убийца решил выпендриться перед своими, выследив пару несанкционированных. В руке охотник держал деревянный кол, выглядевший довольно нелепым оружием против наших клыков.

Гера кинулся первым. Длинный прыжок, который охотник остановил очень быстрым ударом нападавшему в горло. Он просто перехватил того на лету и, не отпуская, опрокинул навзничь, вжимая в твердую поверхность земли. И тут же занес вторую руку с колом, но я вовремя успел, всем телом сбивая траекторию удара. Охотник завалился на бок, но уже через секунду стоял на ногах. Это было совсем не то, что загонять уставшего человека, это был достойный противник. Я ощерился, чувствуя прилив гормональной эйфории. Я стал Герой.

А друг уже тоже поднимался, не сводя красных глаз с охотника. Но противник снова шагнул к нему, и я не успел среагировать на взмах ноги — сначала под колени, от чего Гера снова рухнул на землю, а потом в грудь с такой силой, что раздался хруст ребер. При этом охотник не сводил с меня глаз, крепко держа кол в правой руке.

Поскольку Гера временно вышел из строя, я кинулся вперед, полагаясь теперь только на себя. Пропустил кол мимо, успев развернуть корпус и ударил кулаком в живот. Мгновенная заминка позволила нанести еще три удара. Охотник отступил на шаг, но, быстро сконцентрировавшись, блоком остановил очередную атаку и снова ударил колом. Ген Бойца — штука весьма полезная, она позволяет полагаться на тело, если умеешь вовремя отключить мозги. Даже не успев оценить его шаг, я присел, поэтому кол болезненно вошел в тело, но выше сердца. Не позволяя себе остановиться на звуке рвущейся мышечной ткани и жгучей боли, я тут же контратаковал. Но в адреналиновом порыве сделал то, что всегда делало животное во мне. Едва только охотник открылся, я вцепился зубами тому в шею. И, кажется, этим полностью выбил противника из колеи. Тот даже закричал — не то удивленно, не то отчаянно. Ну что, ищейка, к такому жизнь тебя не готовила? Такому в ваших спецшколах для спецговнюков не учат?