На следующее утро я, бледная и измученная, но решившаяся, уже сидела на знакомом диване в квартире Макса.

— Сначала расскажи ты — все, что знаешь, — я решила начать с этого.

— Хорошо, — он протянул мне железную кружку с чаем, а сам пододвинул тот самый стул-костыль, которым я пользовалась во время своего пребывания в его доме, и сел так, чтобы иметь возможность смотреть мне в глаза.

— Это была не собака, Наташ. Я в этом уверен. Но давай по порядку. Как ты знаешь, в тот день точно так же были убиты еще десять человек. Все жертвы на улице — в том парке, в котором… в другом квартале, в лесу за окраиной города. И только одна была убита в помещении.

Я уже знала об этом, поэтому, сжав челюсти до боли, взглядом попросила продолжать.

— Никитина Тамара Федоровна была убита в своей квартире. Тем же самым… человеком. Мы думаем, что убийца был ее сыном.

— Он… убил собственную мать? — я прохрипела эту фразу, попутно отмечая, что никогда не смогла бы сотворить такое со своей. Даже несмотря на то, что материнской любви и заботы с детства от той не видела.

Максим продолжил:

— Послушай дальше. Ее сын был хорошим парнем, по крайней мере, ничего такого за ним раскопать не удалось. Потом он пропал. Мать подавала в розыск, но никаких следов обнаружить так и не удалось. И вот… я думаю, что он появился через два года и убил ее.

— Подожди, — я вскакивала от приливавших эмоций, но тут же заставляла себя усесться обратно. — С чего ты вообще взял, что это был ее сын?

Макс ненадолго задумался, как будто подбирая подходящее объяснение. Мне было понятно, что он не выдает всей информации, а только ту ее часть, которая нужна для осмысления.

— Сначала, конечно, никто с ним и не связал… Нет, неправда, он сразу у нас был главным подозреваемым. Просто после той серии убийств в один день, других не было, с чего мы и решили, что он мертв. И в то время… наше агентство… было завалено другими делами. Я просто решил перепроверить, когда высвободил достаточно времени. И вдруг выясняю, что нигде нет ни единой его фотографии. Понимаешь, насколько это странно? Нигде! В домашних фотоальбомах матери, в фотоальбомах его друзей и сокурсников, даже в полицейских досье, а ведь он два года был в розыске! Все чисто! Тогда еще цифровой техники почти ни у кого не было… Это говорит о том, что он не просто жив, но еще и достаточно влиятелен, чтобы это все провернуть. И если я прав, то он убивает и сейчас. Далеко отсюда, но похожие дела всплывают.

Это действительно было странно, но я спросила:

— А что за агентство у вас такое? Детективное?

— Ну да.

— То есть вас наняли для того, чтобы вы нашли убийцу?

— Примерно так.

— И как же ты проверял фотоальбомы его друзей и полицейские дела?

Широкая улыбка послужила достаточным ответом. Меня, безусловно, не особо смущал тот факт, что мой новый знакомый тайком проникает в чужие квартиры, чтобы найти доказательства. Сама я проникала и для менее благородных целей.

— Но выяснить, как он выглядел, просто! — я хлопнула себя по лбу. — Можно ведь спросить у любого из его друзей! Хотя бы словесный портрет у вас будет!

— Ага, чтобы они узнали, если еще не заметили, что из их альбомов пропали все фотографии с его изображением? И тут же быть обвиненным в незаконном проникновении? Нам лишнее внимание не нужно.

— Допустим, — я снова погрустнела. — Значит, я нужна для того, чтобы описать его? Но я была ребенком! И, кстати, ты тоже! А говоришь так, как будто тогда сам занимался этим делом!

Максим не отреагировал на это замечание.

— Я знаю, что ты была ребенком. Но, возможно, есть способы вытащить это из твоей памяти. Что-то наподобие… гипноза.

Несмотря на жуткое настроение, я рассмеялась.

— Гипноз? Ты серьезно? И что, ты сейчас достанешь блестящую штуку и будешь вертеть перед моим носом? Надеюсь, не из ширинки?

— Нет, — он прервал мое веселье. — Я этого не умею. Но есть… люди, которые могут. Мне нужно твое согласие, чтобы просить о помощи одного из них.

— Чушь какая-то! — я не унималась.

— Я заплачу.

Заплатит? Я мгновенно сменила тон:

— Сколько?

— Все то, что ты уже у меня украла. Отрабатывай, — он подмигнул.

Пока все, что я услышала, звучало до бескрайности абсурдно. Но вдруг я и правда смогу помочь поймать человека, убившего моего папу, сломавшего жизнь мне и моей матери?

— Макс, — я заговорила, продолжая размышлять, — мне было восемь. Было темно. Я не думаю, что узнала бы его, даже если б столкнулась с ним нос к носу…

— Знаю. Я же говорю тебе — есть люди, которые способны вытащить из памяти детали, которые ты даже не уловила осознанно. Конечно, ты можешь в это не верить. Я и сам пока не представляю, как это работает и насколько это возможно. Но разве ты что-то теряешь?

Я уже приняла решение. Потому что в данном случае оно было единственным. Но тут вспомнила кое-что еще:

— За тобой следили! Это… его люди?

— Не знаю, — парень отвернулся, как будто не хотел говорить на эту тему. — Думаю, да.

— Так не проще ли поймать того человека и выбить из него инфу о нанимателе? — казалось, это самое очевидное решение.

— Выбить? Мы так не работаем, — Максим поморщился. — А добровольно он ничего не скажет, сама понимаешь. К тому же, в последние дни слежка прекратилась.

— Еще один вопрос… Вот ты говоришь: «гипноз», «не уловила осознанно». Если мы найдем того ублюдка, разве мы сможем пойти с такими доказательствами в полицию?

— Нет. Того ублюдка мы убьем.

Я даже вздрогнула, отчетливо расслышав нотку стали в его голосе.

— То есть того, кто следит, мы не можем и пальцем тронуть, а ублюдка — убьем?

— Именно так.

Я пожала плечами и кивнула. Звучит, на самом деле, справедливо. Конечно, Макс соврал насчет детективного агентства, но мне было плевать на это, если он не соврал в остальном.

Кай.

Я создавал Империю. Гораздо меньшую, чем Волчья, скрытую от посторонних глаз, вплетенную во все сообщества тайными связями. И теперь мое время было жестко регламентировано. Я не смогу получить санкцию через Императоров напрямую, а значит, через три года снова окажусь вне закона, пробелом в мире бессмертных. Но к тому времени моя маленькая Империя уже будет построена, и я смогу менять правила игры.

До Второй Войны вампирское сообщество было приближено к идеальному. В каждой из семи Тысяч выстроилась эффективная иерархия, где все обязанности были распределены. Старейшие вампиры входили в Управление, Детей контролировали через Мастеров, Бойцы Тысячи самостоятельно следили за порядком на своей территории, остальные занимали нужные места в человеческом обществе, зарабатывая деньги, поддерживая отлаженные поставки донорской крови, обеспечивая переоформление документов и поиск информации. Внутри самих Тысяч беспорядков практически никогда не случалось, несанкционированные вампиры были редкостью, нарушение приказов — нонсенсом. Каждая Тысяча — это отдельная семья, не выносящая сор из избы и решающая возникающие проблемы самостоятельно. Случалось и сотрудничество между разными Тысячами, обычно краткосрочное и всегда взаимовыгодное — как соседи помогают друг другу сегодня, а завтра могут устроить драку из-за шума. Император со своей пятитысячной армией и свитой следил за тем, чтобы мелкие ссоры между соседями не превращались в большую свалку. Единственный раз ему это не удалось, что и вылилось в Первую Войну Тысяч, но, в целом, он со своей задачей успешно справлялся на протяжении пятисот лет. Он же выстроил эффективное равновесие с миром охотников, и этим спас мир бессмертных от полного уничтожения. Он доказал, что регламентированное вампирское сообщество может быть очень полезным человеческому. Живущие столетиями, вампиры занимались легальным бизнесом, создавали рабочие места, аккумулировали значительные финансы для масштабных инвестиций и долгосрочного строительства, занимались научными разработками. При этом практически не вмешивались в политическую сферу людей. Таким образом, человеческое общество имело достаточно свободы, но при этом, само о том не подозревая, получало прочную структуру экономического развития. А охотники могли не тратить все свои силы на отслеживание несанкционированных и безумных вампиров, а направляли их на непосредственную помощь людям. Многие из них работали на станциях скорой помощи, спасателями, пожарными, силовиками, находя применение своим способностям во благо людей. Они и существуют только ради этой помощи и не способны причинять вред людям, если только речь не идет о самозащите. Конечно, и в старой Империи случались эксцессы, преступления с участием бессмертных, но их количество было сведено к минимуму. Это было царство всеобщего благоденствия. Это был отличный Император. Пока не сошел с ума. А когда двое из Волков закрепили Гемму, унаследовав Императорскую способность абсолютного внушения, они и начали этот кровавый переворот. Их конечной целью стало полное аннулирование Тысячной структуры и тесная интеграция с охотниками. По этому сценарию постоянные конфликты между вампирами должны быть прекращены, а высвободившиеся силы — направлены на помощь смертным. Звучит неплохо, если не принимать во внимание издержки этой малюсенькой реформы. В ходе Второй Войны уничтожено больше половины санкционированных вампиров, разрушены социальные связи, в ходе неконтролируемых Ритуалов создана масса монстров, подобных мне. Послевоенный кризис продолжается и по сей день, и полного завершения ему не видно. И до сих пор за границами Императорского дворца, вампиры делят себя по старинке на Тысячи. Трудно отказаться от семьи за какой-то десяток лет, к тому же многие из бессмертных прошли через Первую Войну, где разделение на кланы являлось основой жизни и смерти. Полностью вытравить это мировоззрение удастся только тогда, когда последний вампир, считавший себя частью какой-то Тысячи, умрет.