Нордау, не стесняясь в выражениях, назвал позицию западных евреев «наивно бесстыдным эгоизмом». Получается так, «что сытые и довольные евреи, составляющие всего одну пятую от общего числа, говорят отчаявшимся и готовым сделать всё для своего спасения четырём пятым: «Как вы смеете своими дикими воззваниями к Сиону мешать нам наслаждаться пищей? Почему вы не можете скрыть свои страдания? Почему вы не умираете с голоду молча?»»[1304]

Но суть в том, что ассимилированные евреи Австро-Венгрии не ощущали себя представителями чужой нации. И что же им было делать? Учить идиш, который не давал в Вене возможности подняться по социальной лестнице и в «хороших домах» считался примитивной мешаниной из устарелого немецкого и польского? Или отказаться от своей немецкой идентичности и положения, доставшихся с таким трудом? Отправиться еврейскими крестьянами в Палестину? Получается, теперь не только антисемиты, но и сионисты лишают их родины? А, может, они сами решат, кем им быть — иудеями, протестантами или людьми без религии — не важно, евреями, немцами, поляками или венграми, а может — при их-то наднациональном образе мыслей — и австрийцами?

Карл Краус, отказавшийся от иудаизма, стал рупором противников Герцля. Он заявлял, что не даст «на Сион ни кроны»[1305]. Пропасть между восточными и западными евреями грозила расколоть еврейскую общину в Вене.

Даже Нордау посочувствовал западным евреям, войдя в их положение: «Для немецкого еврея Германия — обожаемая мать. Знает, что для неё он «золушка», но всё равно он её ребёнок, он член семьи… Её сердце будет разбито, и его тайная рана будет кровоточить». Даже если евреи решатся отправиться в Палестину, «они и все их потомки до самого далёкого колена будут вспоминать о Германии как о навсегда утраченной первой любви»[1306].

Гитлер-политик, однако, не был склонен делать различий между разными группами евреев, считал противоречия между ними лицемерием: Эта показная борьба между евреями сионистского толка и евреями-либералами опротивела мне довольно скоро[1307]. Для него имела значение только «раса».

В 1903 году в русском Кишинёве начались погромы, евреи вновь подверглись истязаниям и убийствам. И вновь сотни тысяч беженцев в ужасе устремились через границу. В Западной Европе проходил сбор средств, чтобы обеспечить голодных и бездомных хотя бы самым необходимым, а также оказать помощь Галиции, которая приняла на себя основную волну беглецов. Антисемиты называли участников благотворительных акций прислужниками и простаками. Ведь собранные деньги якобы всё равно «пойдут на нужды русской революции»[1308]. А потому все, кто делает пожертвования, — «покровители еврейских убийц и революционеры»[1309].

По всей Западной Европе целенаправленно разжигался страх перед дальнейшими потоками иммигрантов из России. Как-никак в царской империи проживало более 5 миллионов евреев, то есть больше, чем во всех остальных странах, вместе взятых. Для сравнения: в Австро-Венгрии — более 2 миллионов евреев: около 850.000 — в Венгрии, ещё 850.000 — в Галиции, более 100.000 — в Буковине, около 200.000 — в Вене. На Германскую империю приходилось в общей сложности 600.000, из них 400.000 — на Пруссию. Во всей Франции — 100.000 евреев, в Италии — 35.000, в Испании — 2500[1310].

Антисемиты использовали русскую революцию 1905 года как жупел. Евреев обвиняли в том, что те были закулисными руководителями мятежа, а теперь планируют при поддержке социал-демократов свергнуть правительства Западной Европы и захватить «мировое господство».

В Австро-Венгерской империи подобные теории подпитывались случайными совпадениями: новость об Октябрьском манифесте Николая II пришла в Вену во время съезда Социал-демократической партии. Д-р Вильгельм Элленбоген как раз выступал с речью, когда его однопартийцы разразились радостными криками: «Да здравствует русская революция! Да здравствует всеобщее избирательное право!» Элленбоген прервал своё выступление и торжественным тоном зачитал Высочайший манифест, даровавший свободу печати и собраний и гарантировавший созыв Государственной думы. Оратор воспользовался поводом, чтобы обратиться к цислейтанскому правительству: «Русский царь, дрожа от страха, дошёл до того, что провозгласил всеобщее избирательное право, так неужели наша трусливая императорская династия отстанет от России?… Мы не хотим жить в стране церковников, контроля, регресса и придворной клики. Избирательное право для нас — вопрос жизни и смерти». Он напомнил об оружии пролетариата — «полной остановке производства и массовых забастовках» — и заключил: «Если будет нужно, то добродушный и благоразумный пролетариат Австрии заговорит по-русски»[1311]. Этими словами, согласно протоколу, он сорвал «бурные овации».

В конце ноября 1905 года социал-демократы организовали в Вене массовый митинг за всеобщее равное избирательное право, а члены Христианско-социальной партии с Люэгером во главе провели в ратуше ответную демонстрацию под лозунгом: «Долой еврейский терроризм!» Газета «Дойчес Фольксблатт» писала: «Кто возглавляет социал-демократов? Евреи Адлер и Элленбоген! Кто их поддерживает? Вся еврейская пресса! А кто даёт деньги? Еврейские магнаты! Евреи — это зачинщики и подстрекатели, и в России, и у нас»[1312].

На встрече с избирателями Люэгер намекнул на недавние погромы в южной России, повлёкшие за собой тысячи смертей: «Я предостерегаю евреев, особенно в Вене, не заходить так далеко, как их русские собратья по вере, и не особо-то водить компанию с социал-демократическими революционерами. Я предостерегаю их самым серьёзным образом; у нас тоже может случиться нечто подобное тому, что произошло в России. Мы, венцы, — антисемиты, но мы не убийцы. Однако если евреи будут угрожать нашей стране, то и мы не будем знать пощады. Я предостерегаю от этих печальных последствий». Последовали «долгие, нарочито бурные аплодисменты»[1313].

Это выступление возмутило либералов и стало поводом для парламентского протеста против «провокаторской и подстрекательской речи» Люэгера, содержащей «прямой, неприкрытый и жестокий призыв к эксцессам, насилию, грабежу, разбою и убийству граждан, чьё равноправие гарантировано конституцией». Этот призыв тем более опасен, что исходил от «главы города с миллионным населением», и тот обязан обеспечить мирное сосуществование граждан, а не натравливать их друг на друга[1314].

Во время дебатов Люэгер продолжал настаивать на своей точке зрения: «Если взглянуть на лидеров Социал-демократической партии, то каждый человек, разбирающийся в расах, скажет, что все они евреи. (Аплодисменты). Может, кто из них и крещён, но совершенно точно есть и настоящие. И даже д-ра Адлера — тот, вероятно, крещён, ни с кем не спутаешь». Затем Люэгер разыграл карту миролюбия. Он якобы «не раз защищал евреев вопреки воле» своей партии: «Я вам скажу, немного найдётся партий, у которых такой кроткий лидер»[1315]. В марте 1906 года христианские социалисты вновь предложили ограничить иммиграцию русских евреев, чтобы «защитить местных христиан от этого нашествия»[1316].