— Итак, что именно ты хочешь узнать?

— Я уже неоднократно задавала интересующие меня вопросы, но могу снова повторить. Кто вы? Зачем меня похитили и почему не даёте уйти?

— Меня зовут Эйден Морлей.

Я не выдержала и хмыкнула. Забавно, если учесть, что имя означает «огонь», а фамилия — «болото». Для рыжего человека, предпочитающего зелёный цвет в одежде очень подходит.

— Тебе кажется это смешным, Лара? — Эйден внимательно на меня посмотрел, однако ни раздражения или злобы не почувствовала. А вот то, что он знает моё имя, насторожило. Зато он не назвал «Нора», что тоже хорошо. Пока хорошо, только если это не проверка.

— Нет. Просто случайно вспомнила одну глупость. Хорошо, Эйден Морлей, зачем вы меня похитили?

— Я уже сказал: тебе там мне место.

— И ваше личное мнение — это настолько весомый повод для похищения и удержания силой?

Эйден усмехнулся:

— Да какое удержание, если ты сама на ногах стоять не в силах...

— Это временно, сами знаете. Но когда окрепну, вы меня отпустите?

— Нет.

— Почему? Только не повторяйте опять, что мне не место среди Просящих. У меня там дом, работа, близкий человек, который обо мне заботился и о котором заботилась я. Вам лично ничего плохого не сделала, наоборот, помогла остаться на этом свете и даже ни гроша за это не взяла. Просто хотела помочь, а вы...

— Вот в этом-то всё и дело.

— Что? — я опешила настолько, что даже забыла про усиливающееся головокружение и тошноту.

— Всё это время я был в сознании и слышал, что происходит вокруг. Поэтому знаю твоё имя, Лара. Ты не бросила умирающего, хотя тебе ясно сказали, что будет лучше, если я умру. На такие поступки способен только человек с чистым сердцем. И он может достигнуть в этой жизни гораздо большего, чем просто просить милостыню. Я хочу дать тебе такой шанс — выбраться со дна.

— Я против. Меня устраивает то, чем занимаюсь. Большего мне не нужно. Вы только зря тратите своё время и моё тоже.

— Ты просто не понимаешь и не осознаёшь...

— Нет! Это вы не понимаете! Нельзя осчастливить человека против воли. Хотите поиграть в благородного рыцаря-спасителя — поищите себе более подходящую жертву! Я на эту роль не гожусь!

— Я так не считаю.

— Мнение бывает ошибочным.

Мы оба уставились друг на друга, испепеляя взглядом. Похоже, что я всё-таки смогла вывести Эйдена из себя.

Но он быстро взял себя в руки и продолжил:

— Ты говоришь достаточно чисто и почти правильно...

— Мне довелось бродяжничать и общаться с разными людьми. У Просящих я получила кров, тишину и покой. Большего, повторюсь, мне не нужно.

— Ну да, конечно. А след на твоей щеке, я не про фальшивый шрам, а про настоящий — это результат спокойной жизни? — саркастично заметил Эйден.

— Да! Просто неудачно переходила улицу, когда под одним из господ взбесился конь. Пытаясь его урезонить, всадник использовал хлыст, но в итоге попало мне. Каждый, кто был свидетелем того происшествия, подтвердит, что на моём месте могла оказаться любая горожанка, не говоря уже о торговке или прислуге. А вы подумали, что меня Просящие покалечили? Серьёзно? Они меня к лекарю отвели, который и помог мне, зашив рану. Именно поэтому остался лишь след, а не уродливый рубец, из-за которого я даже есть нормально не смогла бы. Так где правда? На чьей стороне, Эйден Морлей?

Видимо, я попала в точку. Судя по молчанию моего собеседника, он действительно сделал неправильные выводы. Как бы теперь его убедить изменить своё решение и отпустить меня на все четыре стороны. Однако Эйден воспринял всё по-своему:

— Ты поэтому ненавидишь аристократов и тех, кто выше тебя по статусу?

Господи, мужская логика воистину непостижима.

— Нет. Хотя, наверное, должна была бы: один изуродовал лицо, другой уродует жизнь в угоду своим желаниям. Но я в принципе не люблю людей, предпочитая как можно более узкий круг общения.

— Но при этом предпочитаешь целый день находиться среди людей. Забавная логика...

— Стоять в стороне от толпы — это не означает являться частью толпы. Так что тут нет никакого противоречия. Так что откажитесь от своей затеи и мыслей, что смогу ещё где-то существовать, кроме как среди Просящих. Вообще странно, что они посетили вас спустя столько времени.

— Всё просто: после возвращения из Гренхолда мне понадобилось время, чтобы восстановиться. Куртку так вообще зашвырнул в дальний угол и совершенно случайно обнаружил на днях. И немало был удивлён, когда обнаружил в ней все свои вещи, которые были со мной в день нападения.

Я не смогла сдержать нотки иронии в голосе:

— Думали, что я вас обчистила до нитки? Вот она, вера в людей.

— Это было бы вполне закономерно.

— Угу. И тут снизошло внезапное озарение. Наверное, впервые в своей жизни жалею, что не взяла ничего чужого.

— А зачем жалеть? Честность — это хорошее качество. И уж никак не ожидал подобного от попрошайки. Особенно той, которая весьма умело дурит народ, ловко изменяя свою внешность. Кстати, это как снимается? Как я ни старался, у меня ничего не вышло, — Эйден провёл по своей левой щеке, намекая на мою накладку.

— Вас родители не учили: если не знаете, каким образом что работает, то не стоит лезть, чтобы не сломать?

На лице Эйдена заиграли желваки, но сам он предпочёл промолчать, терпеливо ожидая моего ответа. Ничего, не мытьём, так катаньем заставлю его избавиться от меня. Убивать он вряд ли будет, а любой другой вариант меня вполне устроит.

— Растительное масло и какую-нибудь тряпицу, смоченную в воде. Ещё мне понадобится моя сумка.

Эйден нахмурился, скрестив руки на груди:

— А она зачем?

— В ней мазь заживляющая. Не стоило царапать мою щёку, чтобы попытаться отодрать накладку.

Эйден вышел из гостиной, а я попыталась встать. Но все мои потуги с треском провалились, лишь сильнее закружилась голова. Видимо, придётся действительно подождать с побегом, пока сотрясение не пройдёт.

Вернувшийся Эйден вручил мне бутылку масла и мокрый платок. А вот сумку не отдал, хотя и принёс собой. Лишь отошёл с ней к камину, внимательно наблюдая за каждым моим действием.

Я перевернула бутылку, а затем, зажав её между коленями, вытащила пробку. Смазав палец каплей масла, провела кончиком по контуру накладки, чтобы отслоить её края. Вот таким образом, шаг за шагом смазывая кожу в тех местах, где фальшивый шов начал отставать, сняла его полностью. Потом протёрла щеку платком, удаляя излишки масла. Хорошо, что царапины ещё не успели воспалиться. Очистив внутреннюю сторону накладки влажной тканью, не придумала ничего лучше, как налепить её на бутылку. Всё равно другого стекла под рукой не было, а выкидывать было жалко.

— Отдайте сумку, пожалуйста.

Но Эйден проигнорировал мою просьбу, начав копаться сам:

— Какая именно банка нужна?

— С красной мазью. Вообще-то, копаться в чужих вещах неприлично...

— Зачем тебе столько снадобий? Ты чем-то больна?

Угу. Бешенством. На одного рыжего барана.

— Кстати, а где находится ваш дом, в котором я сейчас нахожусь?

— В Сторнвуде.

— Где?!

Последнее, что помню — это как бутылка выскальзывает из рук. А потом я упала в обморок. Известие, что оказалась в столице, стало последней каплей, добившей меня в тот день. Худшего местонахождения придумать было сложно — это в Гренхолде магов практически не было, поэтому инквизиторы заглядывали в него крайне редко. И то, если возникали подозрения в насильственной смерти мага. Но в Сторнвуде находилась альма-матер местной инквизиции. Это, не считая, того, что вероятность случайно встретить «дядюшку Дерека» возрастала в стократном размере! Ещё дед Гонро предупреждал, узнав, что я не из этого мира, чтобы избегала не только самой столицы, но даже её окрестностей. Ещё и Тёмный город располагался на самой окраине. Итого шансы выбраться из дома Эйдена без приключений стремились к нулю. Клетка... Я попала в настоящую клетку...