— Что? О каком проклятии идёт речь?

Судя по тому, как я отреагировала, Эйден убедился, что мне ничего не известно на этот счёт. По крайней мере, он не стал допытываться, а начал рассказывать, с чем столкнулся.

— Следы старые, едва ощутимые, но структуру я окончательно разрушил. Причём совершенно случайно, когда подчищал остатки «петель» и «крючков» отворота. Одного понять не могу: зачем кому-то понадобилось использовать именно заклятие, оплетая им зачатки источника. На «не мага» должным образом оно не подействует. Даже в случае подстраховки это выглядит полнейшей бессмыслицей.

Зачем-зачем... «Дядюшке Дереку» не нужна была сильная наследница рода, вот он и нашёл самый простой способ переключить магию племянницы на выживание. Голод как раз оказался весьма действенной мерой сдерживания. Ещё и Нора осиротела именно в том возрасте, когда организм начинает активно расти и перестраиваться. Уж на что я всегда спокойно относилась к еде, а в период пубертата словно с цепи сорвалась: съедала подчистую всё, что не приколочено, а что было приколочено — отрывала и съедала. И ведь, мало того, что «дядюшка Дерек» ограничивал рацион Норы по максимуму, так ещё и внушил ей все эти бредни про то, что излишества за столом — есть нечто недостойное юной девушки. Жаль, что остатки магического источника, оставшиеся внутри меня, не успели окончательно схлопнуться до того, как я оказалась в доме Эйдена. Да, Источник предупреждал меня, чтобы не пыталась раскачать его после побега из поместья Норенхайтов, иначе всё будет бессмысленно: «дядюшка Дерек» сумеет засечь родственные колебания. Не просто так я сторонилась Эйдена. Будь моя воля, держалась бы от всех магов подальше, но раз звёзды так сошлись, придётся теперь выкручиваться.

— А ты ведь сразу поняла, о ком речь... Странно, ты говорила, что члены твоей семьи умерли, родственников не осталось, хотя подобные типы заклятий как раз срабатывают лучше всего с теми, кто связан родовыми узами, — продолжал рассуждать вслух Эйден.

— Смотря кого считать семьёй... По бумагам, да перед глазами других может казаться одно, а на самом деле быть совершенно иным.

Эйден хотел что-то ещё сказать, но резко поднялся со своего места, пересев на край дивана:

— Да, семейные тайны иногда так и остаются семейными тайнами, вскрываясь только после смерти... Если именно из-за этого человека ты решила скрыться ото всего мира среди нищих, скажи, кто он, и назови его имя. Я не хочу, чтобы ты пострадала снова.

— Вы же сами только что сказали, что семейные тайны перестают таковыми быть только в одном случае. Не думаю, что рассказ о моём прошлом может что-то изменить в настоящем. В мире, где слово мужчины ценится стократ больше, чем девушки, противопоставить что-то очень сложно. Так что не вижу смысла продолжать этот разговор дальше. Я лучше тихонько проживу свой век, не нарываясь на неприятности. Надеюсь, что на этот раз вы меня услышите и не будете столь категоричным со своим «я решил». Ни к чему хорошему это не приводит. По крайней мере, для меня.

— Как скажешь, Лара. Но если понадобится помощь, то обращайся, постараюсь сделать всё, что в моих силах.

Если бы всё было так просто... Я слишком мало знаю как о «дядюшке Дереке», так и о самом Эйдене. Ну, Хранитель королевских артефактов, ну, маг огня... Сможет ли он противостоять родственнику Норы? Какими связями обладает «дядюшка Дерек», тоже непонятно, хотя уже одного того, что семья Норы имела власть над Источником, о многом говорило. Если не элита местного аристократического общества, то весьма близко к ним.

Спасибо, что дальше с расспросами Эйден лезть не стал, лишь хмурился, поглядывая на меня, пока проверял с помощью магии моё состояние.

— В целом всё хорошо, но пропускать приёмы пищи тебе нельзя. Ближайшие несколько дней лучше почаще питаться, чтобы организму было легче перестроиться и привыкнуть к еде.

Новость о том, «что кошмарные сутки» пережиты не зря, меня несказанно обрадовали, но вот заикнуться о том, что хотела бы принять ванну, было как-то неловко даже не из-за возможного стеснения, а равноценности желания освежиться по сравнению с завтраком.

— Лара, тебя что-то беспокоит? Ты уже несколько минут теребишь край одеяла, — осторожно поинтересовался Эйден, снова дотрагиваясь до моего запястья и выпуская магию.

— Мне бы помыться и сорочку постирать. Я же могу временно просто блузку и юбку надеть, пока она сохнуть будет?

— Да, конечно. Но со стиркой всё-таки советую обождать. Могу предложить взамен одну из своих. Она, конечно, короче, но тебе придётся чуть выше колена. Сверху уже наденешь блузку и остальную одежду.

Дождавшись моего кивка, он, как и накануне, завернул в одеяло и понёс на руках. Вот только не в коридор, где располагалась уборная и место для мытья для слуг, а наверх.

— Почему мы поднимаемся?

— Потому что мыться будешь у меня. Если вдруг станет плохо, то кровать рядом. Предлагать свою помощь не стану, чтобы не смущать, просто постою за дверью. Но если пойму, что что-то не так, войду несмотря на протесты. Извини, но тут уже не до этикета и возможных обид будет.

— Да, я поняла.

В спальне Эйдена обстановка напоминала немного ту, что была в комнате у Норы, разве что отсутствовало трюмо, но оно было и понятно: мужчина всё-таки, и всё свободное пространство занимали шкафы с книгами. Опустив меня в кресло, мужчина прошёл в соседнюю комнату, оказавшуюся ванной, и открыл воду, заткнув предварительно сливное отверстие. С моего места мне было хорошо всё видно, поэтому заботу оценила: если вдруг навернусь или потеряю сознание, донести меня до кровати будет гораздо проще и быстрее, чем бежать по коридору до моей или до гостиной.

Вытерев руки, Эйден дошёл до шкафа и распахнул дверцы. Обалдеть. Зелёное, зелёное, тёмно-зелёное, светло-зелёное, белое...

— Чего так вылупилась-то? Поразило многообразие цветов? — хмыкнул элементаль, высунувшись из камина.

— Доброе утро, Роур.

— И тебе не хворать. И так головной боли доставила всем порядочно.

— Что? Мне просто нравится этот цвет. К тому же у меня есть вещи не только зелёного цвета, — возмутился Эйден, снимая со штанги вешалку с сорочкой.

Роур закатил глаза, всплескивая лапками:

— Ага, два парадных синих костюма для официальных церемоний и один коричневый дорожный.

— Мне этого вполне достаточно. Перед кем мне красоваться в хранилище или во время поездок по служебной надобности?

— Что-то других во дворце это не останавливает... — Роур переплёл пальчики на передних лапках, забавно сложив на пузе.

Пока эти двое препирались, воды в ванне набралось достаточно, поэтому Эйден положил на пол рядом с ней сложенное в несколько раз чистое полотенце вместо коврика и поставил меня на него. Будто вспомнив о чём-то важном, он похлопал себя по карманам, а затем достал небольшой бирюзовый овальный камень и кинул в воду:

— Если тебе станет плохо, так я узнаю об этом.

Мыльницу, сложенную сорочку и пару полотенец Эйден разместил на небольшом столике, придвинув тот вплотную к ванне, а затем вышел, закрыв за собой дверь. Что ж, по крайней мере, тактичности после разрыва связки с отворотом в нём прибавилось. Если бы Эйден остался наблюдателем, как «дядюшка Дерек», я бы точно психанула. Кажется, мне до конца моих дней хватило тех банных процедур, что пришлось пережить в доме Норенхайтов.

Но какое же было блаженство оказаться в тёплой воде и смыть с себя весь пот и последствия попыток удержать в своём желудке отвары и суп. Зато взглянув на себя, хотелось плакать: до того, чтобы стать похожей на скелет, обтянутый кожей, мне оставалось буквально два шага. Если с руками всё было не так печально, то вот ноги, а особенно рёбра, напоминающие стиральную доску, производили удручающее впечатление. Примерно в таком же состоянии я попала к деду Гонро, и если бы не он, то точно погибла бы. При воспоминаниях о старике по правой щеке прокатилась слеза. Предупредить бы его как-нибудь, весточку послать, что жива, чтобы немного успокоить. Чтобы отвлечься от тяжёлых мыслей, я намылила мочалку, висевшую на одном из вентилей, и начала оттирать своё тело. Только отдраив себя почти до красноты, успокоилась, почувствовав, что даже дышать стало легче. Мытьё головы я оставила напоследок, спустив в очередной раз воду и открыв краны. Вылезти и заняться волосами, подставив их под тёплый поток, не решилась, боясь потерять сознание, поэтому попросту села на подогнутые под себя ноги, чувствуя, как на макушку льётся вода. Плевать, что потом снова пришлось ополаскиваться полностью, зато действительно освежилась полностью. Просушить волосы полностью с помощью полотенца не удалось, поэтому замотала их наподобие тюрбана.