Впрочем, я их уже почти не слушал. Судя по встревоженному и хмурому лицу Гагарина, что-то явно пошло не так. Он все это время так и стоял у лестницы наверх и только сейчас вынул из кармана «разгрузки» телефон, мельком взглянул на экран и, развернувшись, зашагал вверх по ступенькам.

Я кивнул Алене и поспешил за ним следом.

— Ваше сиятельство! — позвал я, выскакивая на крыльцо усадьбы. — Что-то случилось?

— Да пока ничего. Но сейчас, чувствую, начнется… — Гагарин мрачно усмехнулся и вытянул руку в сторону дороги. — Сам посмотри.

К усадьбе из-за леса свернул автомобиль — здоровенный квадратный внедорожник, за которым появился еще один такой же и следом — еще два огромных силуэта, в которых я сразу узнал армейские «Уралы».

— Да твою ж… — поморщился я. — Кто на этот раз? Опять особая комиссия, или… или наши?

— А чтоб я понимал. — Гагарин с тоской вздохнул и снова потянулся за телефоном. — Сейчас и узнаем.

Еще примерно минуты полторы я пребывал в неведении. У поворота остались дежурить наши бойцы, но они то ли еще не успели доложить, то ли сами не поняли, кто именно пожаловал в тайное убежище Распутина… А может, благоразумно решили отмолчаться, оповестив Гагарина только о самом факте визита незваных гостей.

Так что нам оставалось только гадать, кого именно принесла нелегкая — Совет имперской безопасности, Следственный комитет или особую межведомственную комиссию, которая и так уже давно наточила зубы и на меня с товарищами, и на гардемарин, и на обоих Морозовых.

Впрочем, томительное ожидание продлилось недолго: бойцы, охранявшие въезд во двор усадьбы, с явной неохотой расступились, и по раскатанной машинами особой роты дороге к нам покатилась целая колонна. Оба грузовика дружно уткнулись мордами в сугробы у края здания, задние борта с лязгом упали вниз, и наружу из крытого тентом кузова тут же полезли плечистые фигуры с автоматами. Не полицейские спецы — явно армия, в новомодной четырехцветной «цифре», касках и бронежилетах. До гардемаринского снаряжения им, конечно, было далековато, однако собрались ребята серьезно — явно не на прогулку — помимо ручного оружия я насчитал три тяжелых пулемета.

— Преображенский полк… кажется. — Гагарин каким-то чудом разглядел в темноте шевроны на плечах у солдат. — Гвардия. С начальством пожаловали.

Черные внедорожники запарковались чуть поодаль, пропуская длинный седан. Машина явно одолела проселок не без труда, но все же упрямо доползла последние метры до крыльца, развернулась боком и распахнула двери, выпуская сначала водителя в штатском, потом двух господ с полковничьими погонами и, наконец, верховного главнокомандующего всей маленькой армии.

Еще не разглядев знакомую блестящую лысину и фельдмаршальские жезлы на плечах, я почему-то точно знал, кого увижу. Не успев выбраться наружу, его сиятельство принялся раздавать команды.

— Оцепить тут все! — рявкнул он на весь двор. — Часовых по периметру, два отделения в дом, одно — на дорогу. Поставить блокпост и никого не впускать.

— Есть! — отозвался один из полковников. — А если?..

— Никаких «если»! — отрезал Морозов. — Пусть хоть какие документы показывают — хрен им, а не допуск. И чтобы без моего разрешения сюда ни одна мышь не проскочила. А будут требовать, посылайте, куда подальше, нам эти пиджаки не указ. Говорите — действуем по прямому указанию Совета имперской безопасности. Ясно?

— Так точно, ваше сиятельство!

Оба старших офицера синхронно взяли под козырек и чуть ли не бегом бросилиcь выполнять приказ. Один к грузовикам, у которых уже построились солдаты, второй — куда-то в сторону ворот.

Видимо, сообщить гардемаринам на дороге, что на этом их полномочия все.

А сам Морозов с встревоженным, но при этом весьма довольным видом направился вверх по ступенькам крыльца прямиком к нам.

— Значит, сработала наводка все-таки? Нашли лабораторию? — ухмыльнулся он вместо приветствия. — Молодцы, молодцы… Жаль, что ее владелец смыться успел… А эти хмыри из комиссии еще не пробегали?

— Здравия желаю, ваше сиятельство. — Гагарин коснулся края шлема кончиками пальцев. — Никак нет, не пробегали. Мы уж старались не шуметь — может, и не доложил еще никто.

— Да как же, не доложил… На Фонтанке теперь раньше меня узнают, — проворчал Морозов. — Через полчаса уже тут будут — к бабке не ходи… Даже странно, что мы вперед них успели.

Его сиятельство явно собирался в спешке, не успев толком привести себя в порядок — а может, даже умыться. Обычно аккуратные несмотря на свои масштабы усы торчали во все стороны, а на щеках и подбородке торчала колючая серая щетина. Да и глаза были под стать — узкие и чуть припухшие, словно Морозов не спал уже черт знает сколько.

Но старался он не зря — действительно, поднять в такое время старшие армейские чины, выписать документы на технику и прогнать через каптерку и арсенал целую роту бойцов не так просто. И уж точно не быстро, однако гвардейцы каким-то чудом подоспели к усадьбе Распутина раньше, чем статские чины из особой комиссии. Те уже тоже наверняка мчались сюда на всех парах…

Но что-то подсказывало: сегодня Соболеву с Волчарой не светит. При определенных обстоятельствах свежие «корочки» с печатями могут оказаться даже посильнее воли Совета, однако лишь в том случае, если их смогут подкрепить силой. А сегодня сила на нашей стороне: вряд ли вежливые господа в штатском станут лихо прыгать на гвардейский блокпост с пулеметами.

Даже если, как и в Красном селе, прихватят с собой броневик и пару полицейских экипажей. Ведь одно дело лихо загрести две дюжины человек в балаклавах и с «резиноплюем» и совсем другое — попытаться пробиться через солдат и офицеров Преображенского полка. Конечно, рано или поздно у них это получится, но к тому времени Морозов уже успеет перерыть всю усадьбу сверху донизу и вывезет все, что не успел сам Распутин. Соболеву с Волчарой останутся только голые стены, куча пепла и сажи, погребенные под снегом… Ну и разочарование, да.

И все же странно, что они еще не нагрянули.

Будто в ответ на мои мысли, во внутреннем кармане куртки ожил телефон. Я вытащил его, и на экран тут же выскочило сообщение с неизвестного номера:

Гости уже выехали, друг мой. Нам очень не хотелось их отпускать, но вы же знаете дядю — он не привык долго засиживаться на месте. Ваш С.

Его высокородие шифровался, как мог. И, хоть и несколько запоздало, попытался меня предупредить. Так что ответ на один вопрос я уже получил — впрочем, их все еще оставалось вагон и маленькая тележка.

— Вам понадобится наша помощь? — поинтересовался Гагарин.

— Не думаю, капитан. Можете быть свободны. — Морозов развернулся и указал рукой в сторону ворот. — Подкрепление уже в пути.

Со стороны шоссе по дороге катились еще два грузовика. По несколько десятков человек в каждом, итого целая рота, если не больше… Похоже, старик подошел к вопросу основательно. Значит, не просто бряцал оружием, а готовился к серьезному противостоянию.

На его месте я бы действовал примерно так же: оцепить, никого не пускать, разобраться. Потом сделать вид, что идешь на уступки, «срисовать» по ходу дела основных фигурантов и где-то через неделю-другую неожиданно выкатить обвинения. Избавиться от врагов через судебную систему, если она еще хоть как-то функционирует на столь высоком уровне. А если не получится — просто собрать хотя бы четверть Совета, поднять гвардию и навести порядок грубой силой.

Отличный план. Простой и надежный, как автомат Калашникова. Но мне почему-то никак не покидало ощущение, что Морозов где-то крупно просчитался, и теперь отчаянно пытался прикрыть собственные неудачи лихими кавалерийскими наскоками. И делал все… нет, не то чтобы глупо или неграмотно, но как-то уж слишком топорно, полностью наплевав на нюансы.

Наверное, старший Гагарин все-таки прав: из солдафонов редко получаются толковые политики. У меня никогда не было особых иллюзий даже на собственный счет, а Морозов и вовсе не блистал дипломатическими талантам. Зато командовать и прошибать стены медным лбом умел получше любого другого.