— Как его зовут? — шёпотом спросил Макс, косясь на согбенную спину ковылявшего впереди деда.

— Семён Васильевич Щукин, — так же тихо ответил Ярик. — Если верить шефу, колдун пятой категории. Почти единственный в округе из наших.

— О, блин, — озадаченно протянул Макс. — Понятно тогда.

Что ж, если выбора особо нет, то и расстраиваться нечего. С великой осторожностью миновав скрипучие ступени крыльца и предусмотрительно пригнувшись в дверях, Некрасов отважно вступил во владения колдуна пятой категории. Изнутри дома ремесло хозяина было заметнее: под потолком висели на верёвках пучки сушёных трав, на кухонном столе лежало брошенное рукоделие — дед что-то вырезал из дерева. Такой себе материал для чар, но где ж тут добудешь не то что серебро — хоть железку какую ненужную?

— В дальней комнате будете, — сообщил Семён Васильевич. — Там места побольше. Кухарить я не мастак, тут уж сами. Какая посуда есть — всю брать можно. В розетки много всего сразу не включать. Вот эта не работает, — он указал узловатым пальцем на соблазнительно удобное пластиковое рыльце, торчащее из стены прямо над низеньким столиком. — По чести сказать, у меня тут много чего не работает. Я раньше чинил помаленьку, а теперь глаза не те…

— Разберёмся, — Ярик задумчиво потрогал стену рядом с мёртвой розеткой и выглянул в единственное окно. — Сад у вас какой… просторный.

— Беда, — Семён Васильевич поморщился и махнул рукой. — Уж и не пытаюсь в порядок привесть. Спомог бы кто хоть траву покосить, а так — дело гиблое.

— Понятно, — Зарецкий вытащил из нагрудного кармана бумажник и извлёк оттуда несколько пятитысячных купюр. — Давайте-ка мы сразу заплатим. Во избежание эксцессов.

— Куда ж мне столько? — буркнул старик, недоверчиво глядя на розовые бумажки. Макса мучил тот же вопрос: куда столько за этот, с позволения сказать, чуланчик?

— Заранее закладываю моральный ущерб.

Некрасов не был уверен, что дед понял шутку, но деньги Щукин, поколебавшись, забрал. Интересно, сильно он обидится, если попроситься спать на заднем сидении машины?.. Одна радость — трепаться о рабочих делах можно свободно, не опасаясь, что наболтаешь на седьмую статью. Если, конечно, они не влезут во что-нибудь страшно секретное; а они обязательно, всенепременно влезут…

— Отвёртку не одолжите? — ни с того ни с сего осведомился Ярик и в ответ на изумлённый взгляд деда пояснил: — Розетку посмотреть хочу. Тяжело без электричества.

Щукин отвёртку принёс и даже согласился на время обесточить дом. Макс понаблюдал за тем, как коллега развинчивает пластиковую коробочку, заскучал и принялся от нечего делать возиться с намертво залитым краской шпингалетом на форточке.

— Инструкции-то будут? — поинтересовался он, отковыривая засохший пласт побелки. — Что мы тут забыли?

— Тебе сказали уже — экскурсии по гиблым местам, — хмыкнул Ярик.

— О, ну хоть это обнадёживает. Когда выдвинемся?

— Завтра вечерком сходим, — обрадовал Зарецкий. — Что касается инструкций… С магией поосторожнее. Здесь в радиусе десяти километров будет сбоить всё, что сложнее элементарщины.

— Вот засада…

— По-моему, отличное упражнение на концентрацию. Итак, бездумно магию не применять, языком не трепать, местным жителям не докучать, к разлому близко не лезть, — Ярик на миг задумался и прибавил: — И вообще вперёд меня никуда не лезть. Увидишь что-то подозрительное — зови сразу.

— Ты начальник — я дурак, — покладисто согласился Макс. — А исследования в чём заключаются?

— На месте расскажу, — Зарецкий вперился хмурым взглядом в развороченные кишки несчастной розетки. — Вот же чёрт, а у меня с собой ничего подходящего нет…

— Всё плохо?

— Достаточно паршиво, — он задумчиво тронул торчащий из стены проводок. — Ладно. Сегодня-завтра гуляем по лесам и осваиваемся, а в понедельник куда-нибудь съездим за электрикой. И не только, я так чувствую…

— Во Владимир? — воодушевился Макс. — С ночёвкой! И с культурной программой. Должна быть в командировке культурная программа?

— Никаких ночёвок, — отрезал Зарецкий. — Насчёт Владимира подумаем. Смотря в каком состоянии здешний садовый инвентарь.

Макс закатил глаза.

— Только не говори, что собрался этому хрычу огород облагораживать!

— Почему нет? Помогать надо людям, — Ярик отложил отвёртку, пересёк комнатушку и без видимых усилий открыл окно. — Особенно если начальство с ними в дружбе.

Довод звучал резонно, но перспектива физических упражнений на свежем воздухе от этого приятнее не становилась. Макс сдержал горестный вздох и попытался сконцентрироваться на хорошем. Они увидят самый настоящий разлом! И даже, наверное, подойдут близко. То-то Ксюха обзавидуется…

Впрочем, зная Зарецкого, можно предположить, что завидовать в итоге окажется нечему.

Время словно бы замедлилось, а то и повернуло вспять. В чистеньком светлом домике за прошедшие годы ничего не изменилось: пёстрые вязаные половички, красно-розовые герани на подоконниках, лениво развалившийся между цветочными горшками толстый рыжий кот. И сама бабушка, маленькая и, несмотря на годы, деятельная, с убранными под косынку седыми волосами и добрыми морщинками в уголках светлых глаз. Всё так же пахло пирогами, сушёными травами и старым деревом; всё так же возился по мелким хозяйственным делам нерасторопный Афанасий, и даже дверной замок по-прежнему чуть-чуть заедал.

Кого здесь коснулось течение времени, так это Ольки. С последней их встречи сестра вытянулась, постройнела, похорошела и отпустила роскошную рыжую косу до талии. Бабушка, смеясь, звала младшую внучку первой невестой на деревне и наверняка в глубине души искренне так считала. Оля жадно расспрашивала про Москву, про экзамены, которые ей только предстояло сдавать, про работу в Управе и, конечно, про коллег, которые так любезно подвезли Иру от станции. Причины их визита, подлинные или мнимые, сестру не интересовали; Оля попросту жаждала свести знакомство со столичными гостями. Ира осторожно отнекивалась. Непонятно, кого и от кого спасала.

На разговор по душам с бабушкой Ира пока не решалась. Во-первых, поблизости всё время крутилась кузина, которую посвящать в свои проблемы совсем не хотелось; во-вторых, слишком радостно светило на улице летнее солнце и слишком уютно посвистывал на плите старый чайник, чтобы добровольно нырять в мрачные мысли. Умная бабушка, впрочем, явно догадывалась, что на душе у внучки неспокойно; Ира нет-нет да ловила на себе её пристальный взгляд. Простодушная Олька ничем таким не заморачивалась. Приехала сестра и приехала, радоваться надо, а не искать подоплёку.

— Афонюшка, — ласково позвала бабушка, разливая по чашкам крепкий золотистый чай, — а что б нам баньку на вечер не растопить?

— Баньку, ишь, — ворчливо отозвался домовой, недовольно дёрнув длинными ушами. — Небось Афанасий в сарае прибрать не успеет, а тут ещё баньку…

— Ой, да забей ты на этот сарай, — жизнерадостно отмахнулась Оля. — Баня после дороги — самое то. Только смотри, если Анастасия Ивановна опять увидит, как ты дрова таскаешь…

Домовой сердито фыркнул в ответ. Ира тихонько хихикнула: Афонькина безалаберность и прежде не раз ставила бабушку в неловкое положение. Соседи-то — минусы, поди им объясни, кто там такой невидимый в огороде сорняки продёргивает…

— Завтра на озеро смотаемся, — продолжила строить планы Олька. — А потом можно за черникой сходить, на пироги…

— Ой, нет, — Ира тревожно встрепенулась. — Не хочу в лес. Может, попозже, — смягчилась она, глядя на разочарованное лицо кузины.

— Успеется за две недельки, — примирительно заключила бабушка. — Иринушка, а как Леночка с Витенькой поживают? Всё в трудах?

Ира сдержала вздох и принялась рассказывать о родителях. С мамой они так и не помирились; масла в огонь подлила внезапная поездка, с маминой точки зрения выглядевшая как вредная для карьеры сиюминутная блажь. Слегка сгладило ситуацию известие о том, что Ира передумала увольняться, но и оно натолкнуло маму на рассуждения о недопустимой наглости подобного заигрывания с начальством. Рассказывать же о приключениях в подвале или, тем более, о случайно подслушанном разговоре — нет уж, спасибо. Это и бабушке-то чёрт знает, как рассказать…