Образцы, значит. Подсунули, должно быть, побрякушку с проклятием в чемоданчик низкопробной колдовской бижутерии. Как безыскусно.

— Что вы делали дальше? — поторопила Ксюша, пока Свириденко снова не утонул в своём горе. — Кого-то оповестили? Сразу поехали сюда?

— Поехал, — Вячеслав Борисович побледнел. — Как она говорила.

— Она советовала вам обратиться именно в магконтроль? Или к Верховскому лично?

— В-в-в контроль, — Свириденко испуганно огляделся, будто только сейчас понял, где находится. — Тут их нет… Никому больше нельзя верить…

Лестно, чёрт побери! Знать бы ещё, что за таинственные «они» так пугают трепетного юношу и правда ли эти люди причастны к безвременной гибели его матушки… Вряд ли Вячеслав Борисович, в одночасье так трагично сделавшийся владельцем весьма прибыльного бизнеса, позаботился о сохранности места преступления. Ох, леший, он же, наверное, даже местный персонал не предупредил ничего там не трогать!

— Речь об офисе на Краснопресненской? — припомнила Ксюша и потянулась за телефоном. Мишка или Костя? Пожалуй, всё-таки Костя; Мишке и так хватает хлопот.

— Д-да, — Свириденко тряхнул головой и дёрнулся, будто намеревался куда-то сорваться и передумал. — У меня есть ключи… От всех… помещений…

— Без надобности, — заверила его Ксюша и прижала к уху тянущую заунывные гудки трубку. — Костя? Привет, извини, что отвлекаю. Срочно загляни, пожалуйста, в центральный офис «Гекаты» на Краснопресненской. И, пожалуйста, — она замялась, подбирая подходящие слова, — постарайся не напороться там ни на кого из коллег.

— Понял тебя, — сухо сообщил Чернов и отключился.

Офицер Тимофеева отложила замолкший телефон и рассеянно размяла пальцы.

— Будем ждать известий, — сообщила она притихшему Свириденко. — А пока, с вашего согласия, я займусь следящими и охранными чарами.

Вячеслав Борисович серьёзно кивнул. Против покровительства магконтроля он совершенно не возражал.

В специальной секции психиатрического отделения царила уважительная тишина. Медбрат на входе — не из простых, наверняка с повышенной квалификацией в области боевой магии — минут пять разглядывал Мишкину корочку и сверялся с компьютером, прежде чем отпереть коридор прикосновением к магическому замку. Шагая мимо одинаковых белых дверей с номерами, Старов спиной чувствовал его бдительный взгляд.

— Михаил Аркадьевич? — невысокая женщина в белоснежном халате говорила едва громче шелеста бахил по кафельному полу. — Донских вас ждёт. Я провожу.

Мишке уже доводилось забредать по былым делам в здешние коридоры, и он знал, что палаты в этой части здания, особенно одиночные, разительно отличаются от других отделений. В приглушённых тонах, с мягкой обивкой стен, с лишёнными ручек окнами и сплошь опутанные всевозможными сортами сигнальных чар, небольшие комнаты служили уютными капканами для тел пациентов, но не в силах были удержать в «здесь» и «сейчас» их беспокойный разум. Впервые Мишке довелось допрашивать сумасшедшего на самой заре карьеры; отвратительное было дело, грязное, кровавое. Оно с ног на голову перевернуло магконтроль, раз и навсегда; тогда-то они и сблизились с Зарецким — два вчерашних стажёра, предоставленные сами себе посреди стремительно разрастающегося хаоса. Казалось, что хуже быть уже не может, но в то время они могли доверять хотя бы друг другу.

— Здравствуй, Михаил Аркадьевич, — Лев Олегович Донских, давний Мишкин знакомый, привстал с кресла и пожал визитёру руку. Маг-медик, несмотря на годы, отличался молодецким телосложением, глубоким звучным басом и неизменным олимпийским спокойствием. — Всё не забываешь к нам дорожку?

— Забудешь тут, — Старов для проформы махнул удостоверением. — Я по поводу вчерашней пациентки.

— А как же иначе, — Донских, сцепив руки за спиной, прогулочным шагом обогнул стол. Стало быть, долго в кабинете врача они не задержатся. — Сам занимаюсь. Никаких подвижек пока.

— Жаль, — искренне сказал Мишка. — Чем её так? Можете предположить?

Лев Олегович задумчиво пожевал губами.

— По правде говоря, не выдерживаю собственной критики. Девушка, кажется, находится в абсолютно здравом рассудке, но иногда начинает вести себя… необъяснимо. Пойдём-ка, покажу.

Мишка поправил едва сходящийся на груди белый халат и зашагал по тихим коридорам вслед за доктором. У нужной двери Донских притормозил, не спеша подносить руку к магическому замку, и шёпотом посоветовал:

— Обрати, пожалуйста, внимание на структуру чар.

Старов сконфуженно кивнул. Вчера впопыхах он об этом не подумал. Лев Олегович вежливо постучал и, получив в ответ негромкое «Войдите», мягко нажал на дверную ручку. Вера сидела в кресле у высокого окна и держала в руках дешёвый детективчик; при виде посетителей она поспешно отложила книжонку и вскочила на ноги.

— Сидите, милая, сидите, — пророкотал Донских, располагающе улыбаясь. Тришина послушно рухнула обратно в плюшевые объятия. — Михаила вы знаете, правда?

Девушка торопливо закивала. Старов чуть прищурился, пытаясь увидеть, что такого углядел многоопытный медик в наложенных на пациентку чарах. Сперва подумалось, будто их вовсе нет, а потом Мишка рассмотрел тонкое золотистое кружево, едва заметное в бьющем сквозь окно солнечном свете. Оно насквозь прошивало тело девушки, как нитка — лоскут ткани, то показываясь наружу, то исчезая под кожей; плотно, как повязка, охватывало виски, вилось вдоль сонной артерии, виднелось напротив сердца. Совсем как проклятие, за исключением цвета. Вот так и выглядит загадочная ментальная магия?

— Как вы себя чувствуете? — наудачу спросил Мишка.

Тришина нервно улыбнулась.

— Н-неплохо, спасибо, — с каждым движением её губ невидимая лента чар приходила в движение; больно это или нет?

— Верочка, я бы хотел, чтобы Михаил взглянул на ваши симптомы, — ласково, словно извиняясь, проговорил Донских. — Вы не возражаете, если мы с вами поговорим, как вчера вечером?

Ей не понравилась эта идея. Страшно любопытно, что она чувствует, и при этом совершенно не хочется испытать то же самое на собственной шкуре. От долгого напряжения стала побаливать голова; Мишка перестал щуриться. Донских едва заметно ему кивнул.

— Итак, Верочка, давно вы работаете в Управе? — психиатр подвинул к себе стул и с удобством уселся напротив пациентки. Мишка, оглядевшись, тоже нашёл себе табуретку, чтобы меньше нервировать девушку.

— Год, — ответила Тришина. Пока что она выглядела настороженной, не более того.

— Как вы туда попали?

— Тётя сказала, что есть вакансия, для которой не нужны способности. Тётя — ведьма, она иногда бывает в Управе по делам.

— А живёте вы?..

— В Подольске. С родителями и братом.

Ничего особенного. Или Мишка просто не замечает важного? Донских явно не просто так задаёт вопросы из обоймы проверок безопасности.

— Расскажите, пожалуйста, как провели последний Новый год, — ни с того ни с сего попросил Лев Олегович.

Для Веры это, похоже, стало неожиданностью. Она задумалась на миг, припоминая, и осторожно заговорила:

— С семьёй. Я вернулась с работы, мы готовили селёдку под шубой, оливье и запекали мясо… Потом папу чуть не вызвали на работу, но всё обошлось. По-моему, было очень мало снега… Точно, было скользко! Женька жаловался, когда его послали за майонезом…

Донских метнул в Мишкину сторону многозначительный взгляд.

— А майские праздники?

Вера замерла, непонимающе на него глядя. Растерянно разомкнутые губы беззвучно шевельнулись.

— Не… не помню, — полувопросительно произнесла девушка и болезненно нахмурила брови. — Не знаю… Не могу сказать.

— Не утруждайте себя, — быстро сказал Донских. — Не считая вчерашнего дня, когда вы в последний раз виделись с Михаилом?

— В четверг, — легко ответила Вера, повернувшись к Старову. — И до этого во вторник. Вы всегда приходите пораньше… Здороваетесь…

Мишку слегка ужалила совесть: скомканное «здрасьте» он всегда бросал дежурным девушкам походя, не задумываясь. И он ещё считал Костика высокомерным…