Кабинет, разумеется, встретил Мишку тишиной и вечерней полутьмой. Боковой стол, пару дней назад без церемоний освобождённый Старовым от барахла, целиком занимала звёздная карта, над которой Мишка корпел до выезда. Карта была отдельская, много пережившая и изрядно загаженная. На Кассиопею кто-то когда-то поставил кружку с кофе, прибавив лишних пятен к Млечному пути. По положению звёзд летнего треугольника Мишка сам когда-то учил Андрея высчитывать малые циклы активности нежити; в этой части листа всё сплошь истыкано карандашом и исчерчено тонкими линиями. Пучок нарисованных лучей расходился и от Этамина ко всем ярким звёздам по соседству; сбоку от Дракона под столбиком убористых цифр почерком Зарецкого значилась дата — двадцать седьмое июня. Какого, интересно, года? Мишка пошевелил мозгами, припоминая, что насчитала наука на двадцать седьмое число. Выходило, что ничего. День как день, луна на спаде, ничего аномального.

В карте вообще нет ничего аномального. Ни разгулявшаяся раньше времени нежить, ни набравший небывалую силу паразит, похоже, не имеют к небесным сферам никакого отношения. Ведь, например, на артефакты никто не жаловался, а они первые реагируют на проблемы в магическом фоне! Вон возле объекта Ясень как сходили с ума все колдовские побрякушки… Как их с шефом вообще тогда пустили на экскурсию — леший его знает. Интересно, что там сейчас? Понятно, что соваться к разлому дураков нет, ну а поблизости? Озарённый счастливой мыслью, Мишка вдохновенно занёс пальцы над клавиатурой. Почему он до сих пор не додумался написать в Тулу? Шеф-то не какое-нибудь там древнее дело раскопал, а именно тульское. Там, правда, вряд ли есть про нежить, но ведь тоже творилось что-то странное, и никто не мог ничего понять…

Составив коротенький запрос, Старов отослал его в тульскую Управу и, подумав, продублировал ещё во Владимир. У тех тоже свой разлом имеется, может, чего заметили? Мишка бросил тоскливый взгляд на пустующий соседний стол. Поговорить бы сейчас, может, вдвоём бы чего и придумали… Только для этого сначала придётся признаться, что они с Максом в пятницу опять остались с носом. Где, интересно, паразит отъелся до такой степени, чтобы осилить аж пространственный прыжок? Не на ведьмах же слабосильных, ей-богу! Таинственные похитители раскормили? Зачем?

А как хорошо начинался Максов день рождения… Они все, пожалуй, слишком расслабились, да и хлебнули лишнего. Чего удивляться, что трезвый рассудок сохранил только спешно вызванный Оксанкой Ярик? Старов вообще не слишком любил все эти тёмные норы с бьющей по ушам музыкой, но конкретно этому кабаку он в какой-то момент готов был всё простить. Потому что там была Аня. Он как-то умудрился её заметить и узнать в толпе, посреди лихорадочно мерцающих цветных огней. И поговорить-то толком не вышло: она поблагодарила за помощь, он отмахнулся… Не спросил ни телефона, ни хотя бы отдела. Хоть бери список сотрудников Управы и проверяй всех Ань в поисках той самой. Мишка сердито вздохнул, досадуя на всё сразу, от собственной нерасторопности до не ко времени объявившегося паразита. Почему нельзя просто поставить жизнь на паузу с первого по двадцать первое, чтобы ничто не отвлекало от дежурств?

Телефон молчал. Старов для порядка помучился ещё немного над звёздной картой и решительно её отодвинул. Он почти уверен был теперь, что по природным циклам ничего тут не вычислишь. Здесь либо сломавшая закономерности случайность, либо… либо чья-то воля. Сколько Мишка ни отбрыкивался от этой версии, она так и вертелась на краю сознания. Вот и Викентьев думает, что происходящее — дело рук человеческих. А шеф? Верховский ни разу ещё не высказался, только слушает их всех и задаёт вопросы. Все молчат. Костя знает о нежити больше их всех, вместе взятых, у Ярика есть доступ к засекреченным делам, шеф — мастер строить и опровергать гипотезы, и все они не говорят ничего конкретного. Почему бы не засесть вчетвером, не помозговать вместе над ворохом фактов? Без умолчаний, открыто и честно, не боясь сказать глупость… Почему?

Мишка сердито придвинул к себе клавиатуру. Что там у нас — сбежавший из больницы полумертвец? Ладно же, хоть тут можно без загадок? Дед, скорее всего, попросту сумасшедший. Старов привычно влез в базу досье и принялся за поиски.

Закончились они, впрочем, быстро и бесславно. Единственный в базе Георгий Ельцов был лет пятнадцать как мёртв. Мишка выругался сквозь зубы и прижал пальцы к вискам. Осталось в этом мире хоть что-то логичное?

В ночной тишине пронзительно зазвонил телефон. Зло чертыхнувшись, Старов потянулся к трубке. Могут его хоть на день оставить в покое?..

По его шестилетнему опыту работы в контроле выходило, что ни в коем случае не оставят.

Удивительно, как быстро Макс привык к полупустому кабинету! Сегодня, когда встречать Андрюху после выписки припёрлись решительно все, стало казаться, что в магконтроле тесновато. Один только Костик делал вид, что явился бегать между кабинетами по каким-то архиважным делам, но все всё прекрасно понимали: ничто человеческое Чернову не чуждо. Остальные и не скрывали, зачем их сюда принесло в чужую смену.

— Шустро медики управились, — заметила Оксана. — Новый сорт лечебных чар изобрели?

— Ага, и на нас тестируют, — с готовностью подхватил Макс. — Магконтрольная группа, хе-хе.

Мишка метнул в его сторону хмурый взгляд и тут же отвернулся к монитору. Старов вообще сегодня не в духе, хотя уж казалось бы — радоваться надо! Всё злится, что паразит опять от них удрал?

— Слав, — буркнул Мишка, не отрывая взгляда от экрана, — что будет двадцать седьмого?

Зарецкий отвлёкся от виз и исподлобья зыркнул на соседа.

— Четверг, кажется.

— И что тогда случится?

— Что-нибудь обязательно, — огрызнулся Ярик. Его тоже покусала на редкость злобная муха. — Хочешь отгул или что?

— Какой уж тут отгул…

— Парни, может, чайку? — влезла Тимофеева. — Я тортик принесла.

— Не надо, — в один голос заявили Старов и Зарецкий. Мишка, правда, сбавил тон и сказал уже спокойнее: — Вот Андрюху дождёмся, тогда и тортик можно.

Ира, сегодня ещё более тихая, чем обычно, с пухлой папкой в руках выскользнула из кабинета. Некрасов, которому всё никак не удавалось перемолвиться с ней словечком, рванул следом, не обращая внимания на Ксюшино многозначительное хмыканье. На Тимофееву обижаться — себя не уважать.

— Ириш, подожди! — Макс поймал девушку за плечо и мягко заставил притормозить. В лифтовом холле наверняка трутся научники, а сюда если кто и выползет, то только дорогие коллеги. — Ты как после пятницы-то?

— Порядок, — Ира неуверенно улыбнулась и, видимо, подозревая, что Макс не поверил, поспешно прибавила: — Всё хорошо, правда.

— Это я виноват, — самоотверженно заявил Некрасов и виновато поскрёб в затылке. — Хотя мы все расслабились. Двадцать четыре на семь у нас только Костик начеку, и то — исключительно вне дежурств.

Ира хихикнула. Ей нравилось, когда Макс честил Чернова, по делу или нет. Оно и понятно: достал, заноза очкастая.

— Ты бы выходной взяла, а? — предложил Некрасов. — Я шефу словечко замолвлю. Да и он не дурак, знает, что такое паразит…

— Не надо, — Ира для пущей убедительности яростно замотала головой. — Я прекрасно себя чувствую.

— Мамины настоечки? — Макс заговорщически ей подмигнул, довольный своей проницательностью.

— Н-ну да.

— После работы прогуляться не хочешь?

— Сегодня не получится, — понуро вздохнула Ира. — У мамы смена, мне надо папу кормить.

— А-а-а… Ну завтра тогда?

— Наверное, — она робко улыбнулась и зачем-то поправила строгий воротничок. — Если ты после смены не устанешь.

— Да ты что? Я молод и полон сил, — заявил Некрасов и поцеловал девушку в щёку. Ира, как всегда, мило зарделась. — Ты к Анохиной, что ли?

— Да, а потом в бухгалтерию.

— Не засиживайся там, а то торта не достанется.

Она ещё разок одарила Некрасова смущённой улыбкой и унеслась к лифтам, торопливо цокая каблучками. Макс бестолково потоптался в коридоре, определяясь, хочется ли курить, и вернулся в кабинет.