– Это соответствует тому, что мы знаем об Аленди из дневника, – заметила Тиндвил. – Если, конечно, дневник писал именно Аленди.

Сэйзед посмотрел на стопку своих записей, перебрал в уме основные сведения. Итак, Кваан был древним террисийским ученым. Он обнаружил Аленди – человека, которого в ходе своих исследований принял за Героя Веков из террисийского пророчества. Аленди прислушался к нему и стал влиятельным государем. Он покорил бо́льшую часть мира, потом отправился на север к Источнику Вознесения. К тому времени, однако, Кваан изменил свое мнение об Аленди и попытался ему помешать.

Все сходилось. Хоть автор дневника ни разу не упомянул своего имени, очевидно, что это был Аленди.

– Очень здравое предположение, я полагаю, – кивнул Сэйзед. – В дневнике даже есть упоминание Кваана и ссоры, которая у них произошла.

Они с Тиндвил продолжали работать в покоях Сэйзеда. Он попросил стол побольше, чтобы поместились все их многочисленные записки и заметки. Возле двери стояли остатки супа, который они наскоро проглотили во время обеда. Сэйзед собирался отнести тарелки на кухню, но пока что был не в силах отвлечься.

– Продолжай, – откидываясь на спинку кресла, попросила Тиндвил.

Сэйзеду еще не доводилось видеть ее такой раскованной. И эти разноцветные кольца в ее ушах – золото и медь сочетались с оловом и железом. Так просто и так красиво.

– Сэйзед?

– Прошу прощения. – Он вернулся к чтению. – «Еще я очень боюсь, что все, что я знал, – вся моя история – забудется. Боюсь грядущего нового мира. Боюсь провала своих планов. Боюсь роковой угрозы, которую несет Бездна».

– Погоди-ка, – остановила Тиндвил. – Почему он этого боялся?

– А почему нет? Бездна – как мы предполагаем, туман – убивала людей. Без солнца не растут зерновые, животным нечем кормиться.

– Но если Кваан боялся Бездны, тогда он не должен был противостоять Аленди, – возразила Тиндвил. – Аленди шел к Источнику Вознесения, чтобы победить Бездну.

– Да, но к тому времени Кваан убедился, что Аленди не Герой Веков.

– Какая разница? Чтобы остановить туман, совсем не нужен какой-то особенный человек – успех Рашека тому доказательство. Вот, посмотри в конце. Прочитай абзац про Рашека.

– «У меня есть молодой племянник, зовут его Рашек. Он ненавидит все, что связано с Хленниумом, со всей страстью, на какую способен завистливый юнец. Но особенно он ненавидит Аленди – хотя эти двое никогда не встречались, – потому что Рашеку кажется предательством, что один из наших угнетателей должен стать Героем Веков.

Аленди понадобится проводник через Террисские горы. Я поручил Рашеку сделать так, чтобы его вместе с верными друзьями выбрали для этой миссии. Рашек попытается увести Аленди в неверном направлении, ослабить его дух или как-то иначе провалить путешествие. Аленди не узнает, что его обманули.

Если Рашек не сумеет сбить Аленди с пути, то просто убьет его, повинуясь моему приказу. Надежда слаба. Аленди пережил покушения, войны и катастрофы. И все же я надеюсь, что в холодных горах Терриса он наконец-то сделается беззащитным. Я надеюсь на чудо.

Аленди не должен попасть к Источнику Вознесения. Он не должен взять силу себе».

– По-моему, здесь что-то не так, – нахмурилась Тиндвил. – Но пока не могу понять, что именно.

Сэйзед снова просмотрел текст:

– Давай тогда разобьем его на простые утверждения. Рашек – человек, ставший Вседержителем, племянник Кваана.

– Да.

– Кваан поручил Рашеку сбить с пути или даже убить своего бывшего друга, Аленди Завоевателя, человека, который отправился в горы Терриса, чтобы искать Источник Вознесения.

Тиндвил кивнула.

– Кваан так поступил, поскольку боялся того, что произойдет, если Аленди возьмет силу Источника себе.

Тиндвил подняла указательный палец:

– Вот! Почему он этого боялся?

– По-моему, вполне разумный страх.

– Слишком разумный, – подчеркнула Тиндвил. – Или, скорее, исключительно разумный. Но скажи мне, Сэйзед, когда ты читал дневник Аленди, не возникло ли у тебя ощущение, что он был человеком, способным присвоить чужое?

– Наоборот, у меня сложилось как раз противоположное впечатление. Что и превращает дневник в загадку: почему человек, писавший его, вдруг оказался на такое способен. Что в итоге и позволило Вин догадаться, что Вседержитель вовсе не был Аленди, а был Рашеком, его носильщиком.

– И Кваан говорит, что отлично знал Аленди, – задумчиво произнесла Тиндвил. – Более того, вот этот самый текст содержит несколько комплиментов в адрес Аленди. Он вроде бы назван хорошим человеком.

– Да. – Сэйзед принялся отыскивать нужное место в тексте. – Вот: «Он хороший человек – несмотря на все случившееся, он хороший человек. Способный на жертвы. По правде говоря, все его поступки – все смерти, разрушения и горести, коим он стал причиной, – глубоко его ранили».

– Итак, Кваан хорошо знал Аленди, – начала подытоживать Тиндвил, – и был о нем высокого мнения. Предположительно, он также неплохо знал своего племянника Рашека. Понимаешь, в чем тут проблема?

– Зачем подсылать юношу с необузданным нравом, завистливого и ненавидящего, – подхватил ее мысль Сэйзед, – чтобы убить хорошего, достойного человека? Странное решение.

– Именно.

– Но Кваан говорит, будто он сомневается, что если Аленди достигнет Источника Вознесения и возьмет силу, то потом во имя большего блага отдаст ее.

– Бессмыслица получается, – покачала головой Тиндвил. – Кваан несколько раз пишет о том, как он боится Бездны, а потом пытается расстроить план по ее обезвреживанию и, как ты уже сказал, посылает полного ненависти молодого человека, чтобы убить уважаемого и, предположительно, мудрого правителя. Кваан практически сам устроил так, чтоб Рашек взял силу. Уж если было такой проблемой отдать ее Аленди, почему он не боялся, что ее может присвоить себе Рашек?

– Возможно, мы просто видим все с ясностью, которая приходит лишь к тем, кто изучает уже случившиеся события, – предположил Сэйзед.

– Мы что-то упускаем. Кваан очень рациональный, даже излишне рациональный человек – это видно по его рассказу. Он был тем, кто открыл Аленди, и был первым, кто назвал его Героем Веков. Почему же потом он пошел против Героя?

Кивнув, Сэйзед пролистал скопированный им текст в поисках нужного отрывка:

«Я стал легендарной личностью – Вестником, пророком, который должен был отыскать Героя Веков. Отказаться тогда от своих слов означало отказаться от нового статуса, признания со стороны других людей».

– Должно было случиться что-то неожиданное, – рассуждала Тиндвил. – Что-то заставившее Кваана пойти против друга, источника собственной славы. Причем задело настолько сильно, что он захотел рискнуть и воспротивился самому влиятельному правителю в мире. Что-то здорово его напугало, раз он пошел на авантюру, послав Рашека на убийство.

Сэйзед снова пересмотрел свои заметки:

– Кваан боится и Бездны, и того, что случится, если Аленди заберет силу. В то же время будто не может решить, которая из двух опасностей страшнее, причем ни одна из них не описана в повествовании достаточно подробно. Однако я вижу, в чем тут проблема. Тебе не кажется, что всеми этими противоречивыми аргументами Кваан на что-то намекал?

– Возможно. Просто сведения такие скудные. Трудно судить о человеке, не зная, как он жил!

– Похоже, мы слишком увлеклись. Сделаем паузу?

– Нет времени, – покачала головой Тиндвил. Их взгляды встретились. – Ты ведь это тоже чувствуешь?

Сэйзед кивнул:

– Город скоро падет. Силы, которые окружают его… войска, колоссы, гражданские беспорядки…

– Боюсь, все будет намного страшнее, чем надеются твои друзья, Сэйзед. Они, похоже, верят, что можно просто продолжать трюкачество.

– Они очень жизнерадостные, – улыбнулся террисиец. – И не привыкли проигрывать.

– Это будет хуже революции. Я изучала, Сэйзед, я знаю, что происходит, когда завоеватель входит в город. Погибнут люди. Множество людей.