Он нахмурился, затем его губы дернулись.

– Все бы вам, детишкам, веселиться, – снисходительно произнес он. – Куда направляешься?

Она взяла себя в руки и нахально передразнила его сухую манеру разговора:

– Да просто в школу иду повидаться с Дейви Блэром насчет книжек. Мне очень нравится Дейви. Конечно, это просто работа, сам понимаешь. Мне нужно делать, что положено, мистер Геммелл, ведь Дейви мой начальник!

– Ясно, – сказал Геммелл. – Ну ступай тогда, девонька. Дейви неплохой парень.

Она повернулась и зашагала дальше по дороге, а он тепло смотрел ей вслед.

Днем в воскресенье Дейви Блэра всегда терзала тоска. А в это воскресенье – на следующий день после разговора Джесс с Геммеллом – тоска была особенно невыносимой. Засунув руки в карманы, он стоял на маленьком чердаке, служившем ему спальней, и горбился под тяжестью дня, под тяжестью камня, лежавшего у него на душе. Окно было открыто: день выдался на редкость тихим; за полями по спирали поднималась ввысь струйка дыма из трубы Гринлонинга.

Дейви с грустью размышлял о детстве, то одно, то другое воспоминание вызывало в глубине его души почти болезненную ностальгию. Они с Робом в новых матросских костюмчиках входят в церковь, держась за руки. Они с Робом купаются у водопада: Роб плещется под завесой воды, а он стоит и дрожит на мелком месте. Дальше школа: он украдкой пишет правильный ответ на пустой доске Роба; Роб с благодарностью улыбается; Эйли округляет смеющиеся карие глаза.

Эйли! Он словно наяву увидел ее залатанное серое платьице, штопаные шерстяные чулки. Затем перед глазами всплыл сенокос, свежие сконы и пахта, принесенные на Милбернское поле; запах сена. Он ложится, когда нога отказывает; отец несет его на плечах, Роб бежит рядом и приговаривает: «Тебе ведь больше не больно, Дейви?»

Роб всегда был рядом, всегда, всегда. Он вздохнул. «Роб, дружище, – устало подумал он, – я так тебя люблю. Я не в силах смотреть, как ты опять суешь голову в капкан».

Дейви встряхнулся, взял книгу с аккуратной сосновой полки, которую смастерил прошлой зимой, но погрузиться в чтение так и не смог. Он нарочно швырнул томик на пол, оттого что порядок в комнате усиливал его чувство собственной ничтожности. Рыбацкие снасти в одном углу, столярные инструменты в другом, все аккуратно разложено по местам, точно в комнате какой-нибудь педантичной старой девы, как ему сейчас казалось.

Не в силах успокоиться, он вышел из комнаты, спустился по лестнице и неосторожно вторгся в гостиную, где его мать пыталась уснуть, сидя в самом жестком кресле. Поначалу она не обращала внимания на его присутствие; но вскоре пошевелилась и сбросила с лица белый льняной платок.

– Что с тобой, Дэвид? – с раздражением спросила она. – Болтаешься по дому без дела. Что случилось?

– Ничего, мама, – уклончиво ответил он.

– Ни минутки покоя! – досадливо сказала она. – Ко мне около четырех зайдет миссис Скулар, и тебе это прекрасно известно. Бог знает, в каком состоянии я буду, если не вздремну как следует.

– Извини, мама.

– По моему опыту, от извинений мало толку. Вечно ты извинялся – за свои промахи, когда пугал меня на каждом шагу, когда упустил кафедру и вернулся в школу. Так что хватит извиняться. Сиди тихо. Или уходи!

Она с укоризной вновь закрылась платком.

Дейви вылетел из комнаты. «Ну и уйду, – подумал он с внезапной горечью. – Я не такой слабак, как она считает. Я это сделаю. Должен это сделать – хотя бы просто ради Роба!» Он схватил свою палку, надвинул шляпу на лоб и отправился вверх по холму в Гринлонинг.

Он шел быстро, ботинок с утолщенной подошвой на увечной ноге чуть волочился из-за спешки. Вскоре он уже был на ферме, обошел высокий каменный амбар, пересек двор и энергично постучал в заднюю дверь. Дверь открыла сама Эйли в свежем муслиновом платье. Она удивилась, но радушно приветствовала его:

– Дейви! Рада тебя видеть… Давненько ты у нас не был. Заходи.

Он проследовал за ней на прохладную кухню с каменным полом. Половина большого стола под стропилами была накрыта белой скатертью, и на ней стояло все, что полагается к чаю.

– Ты как раз поспел к чаю, – продолжила она. – Роб скоро придет. Он вышел ненадолго.

– Вышел! – в смятении повторил Дейви.

– Ты хотел с ним повидаться?

– Да, то есть нет, – ответил он, еще больше смутившись. – Нет, не то что бы.

– Уверена, он скоро придет, – сказала Эйли. – Но он сказал не дожидаться его к чаю. Сегодня у Энни короткий день, а ребята, по крайней мере Нил, собираются вечером в деревню. Так что тебе хватит. Хочешь пить?

– Ну да, если можно так выразиться.

Она наморщила лоб:

– Ты говоришь совсем как Маккиллоп, Дейви.

Они рассмеялись, и возникшая было между ними неловкость исчезла. Эйли подошла к столу и налила чай.

В тот же миг дверь распахнулась и вошел Роб. Увидев их, он встал как вкопанный. Затем его глаза расширились; на лице появилось странное выражение.

– Так-так, – медленно произнес он, – а вы неплохо устроились… вдвоем. Как у себя дома.

Он сделал пару шагов вперед и снова замер.

– Да-да, чувствуй себя как дома, Дейви. Ни в чем себе не отказывай.

Бросив шляпу на комод, он подошел к столу, резко выдвинул стул и плюхнулся на него. Нахмурившись, он переводил взгляд с Дейви на Эйли и обратно. Затем издал неприятный смешок, схватил скон и откусил здоровенный кусок.

– Ты же позволишь мне, братец? – язвительно спросил Роб. – Можно мне немного попробовать? Впрочем, я в любом случае отщипну крошечку, как говорится.

Подняв чашку, которую ему молча протянула Эйли, он иронически выпил за здоровье Дейви и шумно причмокнул губами.

– Что-то ты язык проглотил! Не потому ли, что я пришел?

Эйли нервно вертела в руках ложку, но теперь повернулась к Робу.

– Роб, что с тобой? – спросила она. – Это невежливо, ведь Дейви проделал немалый путь, чтобы тебя повидать.

– Чтобы меня повидать? – передразнил Роб. – Намного больше похоже, что он пришел повидать тебя.

– Чепуха, – тихо сказала Эйли. – Роб, налить тебе еще чаю?

– Да-да, женщина, – нетерпеливо сказал он. – Еще чашечка не повредит. Но мне нужно поторопиться. Пора кормить зверя.

Повернувшись к брату, он великодушно добавил:

– Ты еще не видел Гордость Уинтона, Дейви. Я покажу его тебе после чая. Только веди себя хорошо. Надеюсь, его ты не захочешь увести из стойла. – Он снова сдавленно хохотнул. – Но он, конечно, красавец. Крупный костяк, мощная грудь. Норовистый. Огонь, а не бык. Если я не возьму с ним кубок на выставке в июне, я съем свою парадную шляпу.

Роб торопливо доел, превознося достоинства быка. Затем со звоном поставил чашку на блюдце, встал и кивнул в сторону двери.

– Пойдем, – сказал он Дейви, – если хочешь на него поглядеть.

Стараясь не смотреть на Эйли, Дейви встал и пошел за братом. Они прошли мимо амбара в бычье стойло в передней части двора, рядом со входом в коровник. Гибби, паренек на подхвате, без дела болтался в стойле и жевал соломинку. Казалось, он пришел, чтобы составить быку своего рода компанию. Впрочем, Роб не обратил на него внимания.

– Вот! – хвастливо крикнул он Дейви. – Ты только погляди, какой красавец.

Дейви посмотрел на быка, почти не двигавшегося в полумраке стойла. Его черная шкура блестела; мышцы шеи мощно бугрились. Бык покосился на Роба, в его мрачных глазах тлел странный огонек. Что-то в глубине этих глаз словно разожгло тлеющее раздражение Роба.

– Тсс, парень! Тсс! – воскликнул он. – Не смотри на меня так сердито. С налитыми кровью глазами кубок не получишь. Тсс! Тсс!

Он подергал стальную цепь, которая соединяла кольцо в носу зверя и проушину для навесного замка на стене.

Бык беспокойно выгнул спину и шагнул в сторону, не издав ни звука.

– Вот видишь, – с ухмылкой заметил Роб, – зверь знает, кто здесь хозяин. И до чего же он хорош! Тише! Тише!

Он по-хозяйски положил большую ладонь на бледно-розовые ноздри быка, словно чтобы показать свою силу, свое превосходство.