Я точно знал, что она имела в виду, потому что видел, как эта искра умирала на моих глазах.

Я выдохнул и попытался собрать свои мечущиеся мысли. Обычно они были кристально ясными, каждая выстраивалась в идеальную схему для анализа и выработки стратегии, но я почти не спал последние несколько месяцев и не ел почти двадцать четыре часа. Я был в полном беспорядке.

Я был в полном беспорядке с тех пор, как отпустил Аву.

— Я не знаю, простит ли она тебя за то, что ты сделал, — сказала Бриджит. — Или хочу ли я, чтобы она простила тебя. Но дело не во мне. Дело в ней. Представь, что она должна чувствовать, узнав, что и ее "отец", и ее "парень" лгали ей так долго, и узнал онаа об этом практически в одно и то же время. Она говорит, что смирилась с этим, но нельзя просто так "смириться" с чем-то подобным. — Она посмотрела на меня. — По крайней мере, скажи ей о своих истинных чувствах. Она сейчас не доверяет себе, тем более в любви или другим людям. А Ава, которая не доверяет или не верит в любовь… ну, это не совсем Ава, не так ли?

Мое сердце скрутилось в узел, перекрыв доступ воздуха в легкие.

— Я не могу.

— Почему нет? Она тебе небезразлична. Возможно… — Она сделала паузу, ее лицо было задумчивым, пока она изучала мою крепкую челюсть и жесткий каркас. — Ты даже любишь ее.

— Убирайся.

— Ты ведешь себя как трус. Я думала, ты ничего не боишься, а ты боишься сказать ей, что ты на самом деле чувствуешь…

— Потому что без меня ей будет лучше, ясно? — Я взорвался, месяцы сдерживаемых эмоций вырвались наружу одной гигантской, обжигающей волной.

Риз шагнул вперед, но Бриджит отмахнулась от него, эти голубые глаза завороженно смотрели на меня. Я не винила ее. Я никогда не взрывался так перед другими людьми. Никогда.

Это было странно очищающим.

— Я не смог защитить ее. Она пострадала из-за меня. Мой дядя похитил ее из-за меня. И я не смог его остановить. — Я сжала губы, пытаясь успокоить свой бешеный пульс.

Пять месяцев спустя я все еще просыпался посреди ночи, боясь, что с Авой что-то случилось. Я представлял себе все, что могло с ней случиться, если бы в доме моего дяди все пошло наперекосяк. Именно поэтому я наняла частного детектива и телохранителя — я не мог сам присматривать за ней, не подвергая ее еще большей опасности, но будь я проклят, если оставлю ее беззащитной и одной на улице.

Конечно, мне нужно было уволить этого парня за то, что он не держал язык за зубами, но это был Вашингтон. Здесь повсюду были бывшие военные и бывшие сотрудники секретной службы.

Выражение лица Бриджит смягчилось.

— Ты спас ей жизнь.

— Это я поставила ее в такую ситуацию, — с горечью сказал я. — Люди вокруг меня всегда страдают, и это при всем том, что у меня есть, — я обвела рукой свой просторный офис, — я не могу гарантировать их безопасность. — Я разочарованно провел рукой по волосам, радуясь, что мой кабинет звуконепроницаем и окружен тонированным стеклом. Меньше всего мне хотелось, чтобы мои сотрудники видели, как я выхожу из себя.

— Ничто в жизни не гарантировано, но ты — Алекс Волков. Твой дядя застал тебя врасплох, потому что он был твоим дядей, но теперь, когда его нет в живых, неужели ты думаешь, что кто-то еще может тебя опередить? — Бриджит покачала головой. — Если так, то, возможно, тебе лучше держаться подальше от Авы. Как я уже сказала, я презираю то, что ты с ней сделал, но я также верю, что ты любишь ее — даже если ты слишком упрям или глуп, чтобы признать это…

— У меня IQ 160, - сказал я, оскорбившись.

— Интеллектуальный интеллект не равен эмоциональному интеллекту, — ответила она. — И не перебивай принцессу. Это ужасный этикет. Как я уже говорила, ты слишком упрям или глуп, чтобы понять это, а теперь уже слишком поздно.

Я сделал паузу, давая ее словам перевариться. Ужас разворачивался в глубине моего живота.

— Объясни.

Бриджит и Риз обменялись взглядами, прежде чем она ответила настороженным тоном.

— Ава переезжает в Лондон. Она сменила стипендиальную программу. Ее самолет вылетает через — она сверила часы — час.

Лондон. Другой город, другая страна, другой континент. Она будет за тысячи миль от меня.

К черту. Это.

Ужас перерос в полноценную панику.

— Информация о рейсе, — прорычал я.

— Я не знаю.

Я хотел задушить ее. Мне было все равно, что Риз пылал жаром и был готов схватить меня, если я дернусь не в ту сторону.

— Клянусь Богом, Бриджит…

— Почему ты хочешь знать? — потребовала она. — Не похоже, что ты пойдешь за ней. Ты сказал…

— Потому что я люблю ее! — Я хлопнул ладонями по столу. — Довольна? Я люблю ее так сильно, что скорее откажусь от нее, чем причиню ей боль. Но если ты думаешь, что я отпущу ее одну в другую страну, без всякой защиты, то у тебя другое мнение. А теперь дай мне чертову информацию о ее рейсе.

Бриджит так и сделала, в ее глазах блеснула искра триумфа.

Я прекрасно понимал, что она обвела меня вокруг пальца, но мне было все равно. Все, что меня волновало, это добраться до аэропорта в ближайший час, черт возьми, в ближайшие пятьдесят шесть минут. Все остальное я выясню позже — защиту Авы, моих врагов. Сейчас мне просто нужно было увидеть ее. Обнять ее.

Я пронесся мимо Бриджит и Риза и ворвался в лифт, не обращая внимания на испуганный прыжок Каролины.

— Отмени мой разговор с вице-президентом, пришли мои самые искренние извинения и скажите ему, что у меня возникли срочные дела в последнюю минуту, и забронируй мне билет в Европу, на рейс, который вылетает в ближайшие три часа, — приказала я, проходя мимо нее. — Аэропорт Даллеса.

— Вы хотите, чтобы я отменила…

— Сделайте это.

— Конечно, сэр. — Каролина начала действовать, ее пальцы летали по клавиатуре. — Какой город…

— Неважно. Просто сделайте это.

— Сейчас, сэр.

Мне нужен был билет только для того, чтобы пройти через охрану.

В обычный день дорога до аэропорта занимала полчаса, но, конечно, сегодня все строительные бригады в Вашингтоне явились в полном составе. Дорожные заграждения и перекрытия создавали заторы на улице вместе с кучей водителей, решивших выиграть награду "Самый медленный водитель в мире".

— Уйди с дороги, — огрызнулся я на стоящий передо мной Лексус. Господи, неужели в этом городе никто не знает, как водить машину?

Я нарушил, наверное, тысячу правил дорожного движения, но добрался до аэропорта за тридцать пять минут. Парковка, охрана — к счастью, у Каролины хватило предусмотрительности зарегистрировать меня онлайн, — и я прошел, промчался по терминалу в поисках номера выхода Авы.

Я чувствовал себя как худшее в мире киношное клише. Бегать по аэропорту, пытаясь заставить женщину, которую я люблю, дать мне еще один шанс… как оригинально. Но если бы это помогло мне вовремя добраться до Авы, я бы сделал это перед телевизором в прайм-тайм.

Мы с Авой не разговаривали несколько месяцев, но, несмотря на то, что произошло в Филадельфии, нас по-прежнему связывала какая-то нить. Что-то подсказывало мне, что если она сядет в самолет, все изменится. Мы — или все, что от нас осталось, — изменимся. И я был в ужасе.

Под страхом, однако, скрывался проблеск гордости. Девушка, которая еще год назад боялась подойти к воде, которая мечтала о путешествии по миру, но не думала, что сможет, впервые отправилась в международный полет. Полет над океаном. Столкнуться со своими страхами. Я всегда знал, что она сможет это сделать, и ей не нужен был ни я, ни кто-то другой, кто держал бы ее за руку.

Мне было интересно, испытывают ли другие люди подобные противоречивые эмоции каждый день. Если да, то мне было почти жаль их. Это была чертова боль в заднице.

Я увернулся от матери с коляской и медленно движущейся группы студентов в несносных неоново-зеленых футболках. Номера выходов проносились мимо, пока я не нашел тот, который искал.

У меня свело живот, когда я увидел пустую зону для ожидания и закрытую дверь, ведущую на трап.