К сумеркам отряды вернулись, нагруженные всякой всячиной. В основном вино в бурдюках, домашняя птица, свежие фрукты-овощи и зерно нового урожая, пшено и пшеница. Развели костры, начали готовить ужин. Ожидание заполнили распитием вина. Как ни борется Петр Сагайдачный с пьянством в походах, результаты у него скромные. С собой не берут, но захваченное у врага выпивают обязательно. С криками, потасовками, песнями. Веселились допоздна. Я сквозь сон слышал, как пьяные выясняли, кто круче. На кулаках. Дуэли в коше запрещены. Если все-таки случается, то победивший позавидует погибшему. Как и обычного убийцу, его положат в могилу, а сверху поставят гроб с покойником и засыплют землей.

В двадцать первом веке я бывал в Синопе пару раз. Этот порт очень любили ростовские жабодавы. Три дня туда, два-три дня выгрузка, три дня на обратную дорогу — и дома. Городок маленький, в России такие называют поселками городского типа. Расположен на перешейке, соединяющий мыс с материком. Две бухты — северная и южная. Порт в южной. Там и произойдет Синопское сражение, которое закончится победой русского флота и тотальным разрушением города. Сохранятся крепостные стены с прямоугольными башнями, построенные царем Митридатом. Впрочем, часть защитных сооружений была возведена еще до него. Гид в городском музее рассказал мне, что по одной версии Синоп был основан греками в восьмом веке до нашей эры, а потом захвачен и разрушен киммерийцами, по другой — в седьмом и разминулся с киммерийцами.

Лоцман, который заводил мое судно в порт, придерживался третьей версии, по которой город основали в девятом веке до нашей эры, и предлагал мне чудом сохранившуюся монету той поры. Самое забавное, что он понимал, что я не поведусь на такое фуфло, но продолжал втюхивать. Как я подозреваю, продажа фальшивых старинных монет — что-то типа хобби у местного населения. И не только у турок. В Афинах возле развалин Акрополя греческий мальчишка лет десяти прямо на глазах немцев-туристов и моих нашел старинную медную монету и после короткого торга загнал ее за сотню евро толстому немцу, страдающему отдышкой и слабоумием. Поскольку я посещал Акрополь несколько раз, могу засвидетельствовать, что умные шведские туристы, а других в Швеции нет, покупают у мальчишки такую же монету всего за полсотню евро.

Мы вышли к Синопу в вечерние сумерки. Сам город закрывал от нас высокий холм на полуострове, но вид суши обрадовал кошевого атамана Петра Сагайдачного и его свиту. К полудню начал раздуваться северо-восточный ветер, поднимать волну, из-за чего у многих казаков на чайках сразу испортилось настроение. Они начали подходить к тартане и задавать одинаковые вопросы. И ответ я давал им одинаковый: если струсили, пусть разворачиваются и гребут в обратную сторону. Представляю, каким количеством врагов я обзавелся за несколько часов!

Сам кошевой атаман небрежно поинтересовался:

— А куда ближе?

— Смелому всегда ближе вперед, — ответил я.

Больше Петр Сагайдачный ничего у меня не спрашивал, но тихо сказал что-то своим приближенным, после чего они печально посмотрели на меня и скорбно покивали. Другому человеку мы первым делом приписываем недостатки, словно надеемся, что тогда их не хватит на двоих.

Примерно в миле от мыса, который был еле виден в темноте, я положил тартану в дрейф. Вокруг нас, как птенцы возле мамаши, расположились чайки. Северо-восточный ветер будет гнать суда к берегу, а западное течение — относить от него.

— На рассвете нападем на город, — принял решение кошевой атаман.

— Лучше ночью, — возразил я. — Со стороны северной бухты турки не ждут нападения. Там берег не очень удобный, на тяжелой галере не подойдешь, но на чайке, уверен, получится. Послать вперед небольшой отряд на лодке, чтобы тихо поднялся на стены, снял дозорных и подал сигнал. У меня для этого заготовлены два якоря-кошки на длинных тросах с мусингами. После полуночи выйдет луна. Она сейчас почти полная, светит ярко. Несколько чаек по сигналу тихо подойдут к северному берегу. Их экипажи поднимутся на стены, а потом захватят ворота, которые ближе к порту. Ворот в Синопе всего двое, не ошибутся. В это время остальные чайки зайдут в южную бухту, ошвартуются к причалу и высадят казаков.

— Можно и так, — согласился Петр Сагайдачный и приказал: — Ты придумал, ты и выполняй. Отбери людей, сколько и каких надо, — и вперед!

Отвык я от таких мероприятий. Тем более, карьеру делать в Сечи не собираюсь. Но и отказаться нельзя было. Хороший послужной список не помешает. Мало ли, как дела в будущем пойдут. Я взял с собой двоих — Петра Подкову и Михаила Скибу. Чем меньше людей, тем меньше шума. У последнего за лето чуб немного отрос, но до нормального казацкого еще не дотягивал. Скиба гостил в Кандыбовке пару недель, помогал пшеницу косить. Заодно показал себя умелым убойщиком скотины. Быка зарезал так быстро, что мне показалось, что не только я, но и бык не заметил, как это случилось.

С тартаны спустили с подветренного борта четырехвесельную шлюпку. Изготовлена по моему проекту, легкая, маневренная, мореходная. Она стала биться о борт из-за поднявшейся волны, наполняя трюм гулом. Первыми спустились по шторм-трапу, тоже изготовленному по моему проекту, казаки, сели на весла. Я занял место на кормовой банке, став рулевым. Едва отошли от тартаны, как волны стали перехлестывать через борт шлюпки. Брызги казались холодными, хотя температура воды наверняка около двадцати градусов. Берег уже не виден, но я еще в светлое время взял пеленг по компасу, а потом по нему нашел нужную звезду первой величины на небе. Пока добирались до берега, пытался вспомнить, как называется хотя бы созвездие, в котором она самая яркая. Так и не вспомнил. Давно не пользовался секстаном, все повылетало из головы. Впрочем, и держалось там, только благодаря картам звездного неба. Определять место судна по звездам во времена спутниковых навигационных систем стало несерьезно. Возле берега налетели на камень, но без последствий. Оба казака спрыгнули в воду и вытащили шлюпку носом на берег, поскрипев килем по гравию. Звук отвратительный, раздражающий. У меня даже зубы сжались до скрежета.

Рва с этой стороны не было. Стена находилась всего в нескольких метрах от моря. Высокая, метров двенадцать. Из песчаника, шершавого и теплого, почему-то пахнущего сеном. Может быть, запах исходил от сухой травы, что росла на узкой полоске берега. Странно, что скотина не общипала ее. Обычно возле городских стен трава словно подстрижена, только где-нигде высокий и несъедобный репейник торчит. На стенах было тихо. Собак не слышно. Турки, как и арабы, не жалуют это животное, считают грязным. Хотел бы я знать, сколько жизней они потеряли из-за этого предрассудка?! Что интересно, иногда роль сторожевого животного у них выполняют ослы, к которым трудно подкрасться незаметно. Завидев или учуяв человека, начинают орать громко и паскудно. Впрочем, на крепостных стенах их не привязывают. Наверное, трудно заталкивать туда.

Ни Петро Подкова, ни Миша Скиба раньше «кошками» не пользовались, только прослушали мои наставления, но у обоих зацепились с первой попытки. Я подергал трос с мусингами, повис на нем, проверяя. Вроде бы держит. Если нет, будет очень больно. Полез первым. С непривычки было тяжело. Доспехов на мне нет, но за спиной висят сабля и сагайдак с луком и стрелами, а на поясе — нож. У моих помощников только сабли, ножи и по незажженному факелу. Огнестрельное оружие я брать запретил. Выстрел разбудит весь город, а залог нашего успеха — тишина. Пусть спят синопцы, не догадываясь, что утром их жизнь резко изменится. Как скажут им святоши, будут наказаны за грехи свои. Главный их грех — они богаче казаков. Богатые грабить бедных не ходят. За исключением империй перед тем, как их самих начнут потрошить молодые, бедные и голодные этносы. Я видел, как турки грабили надорвавшуюся во время грабежей бедных соседей Византийскую империю, а теперь приближается их черед. Для кого-то из синопцев эта ночь станет последней, кто-то превратится из богача в бедняка, кого-то всего лишь ограбят и/или изобьют. Уверен, что всех молодых и не очень девушек и женщин изнасилуют. Они должны рожать от победителей. Таков закон природы. Может быть, именно ради этого мы здесь и оказались, хотя считаем, что пришли за добычей.