— Грей-грей, я скоро приду.

Элис накрыла стол на двоих, достала из холодильника вино и разлила по бокалам. Алекс вернулся через несколько минут. Сменив деловой костюм на легкие штаны и футболку, почувствовал себя комфортнее.

— Ну и где тебя носило?

— Не поверишь, на выходе из спорткомплекса пацана встретил, домой отвез, — он сел за стол напротив Элис и, отхлебнув вина, поморщился. — Покрепче-то нет ничего?

— Нет. Какого пацана и зачем? — она была намерена выяснить все подробности.

Гилберт обреченно вздохнул и рассказал ей все о своем знакомстве с Женей.

— Ну ты даешь! А я и не знала, что ты такой чуткий. Оказывается, сострадание — твое второе имя, — беззлобно поддела его Брукс, пряча улыбку за бокалом вина.

— Очень смешно.

— Ешь давай, благодетель, блин.

— Вкусно. Сама готовила?

— Как будто ты не знаешь, что я не умею готовить. Наняла женщину, будет заниматься домом.

— Ну и отлично, а то ресторанная еда надоела уже.

— Да, мне тоже. Ладно, я пошла, не скучай, — Элис забрала бутылку вина и направилась к себе в комнату

— Спокойной ночи.

Алекс откинулся на спинку стула и полностью погрузился в мысли о недавней встрече. Сам не понимал, почему так переживал за Женю. Этот мальчик каким-то непостижимым образом сумел пробить брешь в его толстом панцире безразличия. На интуитивном уровне он почувствовал, что, Женя нуждается в поддержке. Увидел в нем родственную душу и захотел помочь, но пока не знал, чем.

— Стой, туда нельзя, — донесся до Алекса взволнованный голос секретарши из приемной.

— Мне можно.

В следующую секунду дверь без стука распахнулась, и в кабинет вбежала запыхавшаяся Краснова.

Гилберт скрестил руки на груди и невозмутимо посмотрел на нее, всем своим видом демонтируя превосходство.

Лиза была настроена воинственно: щеки раскраснелись от негодования, глаза горели огнем, а волосы, обычно собранные в тугую прическу, растрепались и мелкими завитками обрамляли лицо.

Он невольно залюбовался ее небрежной красотой. С момента их последней встречи прошла неделя. Он скучал, отчаянно и безнадежно, но не позволял себе признаться в этом. Свел общение к минимуму, запретил любые контакты и пересечения с ней, поручив Элис решать все возникающие вопросы.

Завалил себя работой настолько, что некогда было поднять голову, не то что анализировать происходящее, просто абстрагировался от ситуации и следовал четко разработанному плану. Но она пришла сама, нарушив все нормы и правила, ворвалась в его личное пространство и застала врасплох. Гилберт не был готов к встрече, но быстро сориентировался и занял доминирующую позицию.

— Алекс, простите, я пыталась ее остановить, но… — лепетала Оксана, стараясь смягчить руководителя.

— Все в порядке, оставьте нас.

Секретарша еле заметно кивнула и скрылась в приемной.

— Я вас не вызывал, — спокойно заметил Гилберт, смерив Елизавету холодным взглядом. Но это не дало никакого эффекта, и она смело перешла в нападение. Швырнув на стол какие-то документы, возмущенно спросила:

— Что это такое?

Алекс мельком посмотрел на бумаги.

— Очевидно, ваши должностные инструкции.

— Очень смешно. Я спрашиваю, откуда там пункт про выезды? — не сдержавшись, огрызнулась Краснова.

Злость застилала глаза и сметала остатки здравого смысла. Издевательская улыбка на надменной физиономии начальника только подливала масла в огонь ее гнева, контролировать который становилось все сложнее.

Гилберт внимательно наблюдал за Лизой и получал извращенное удовольствие от ее эмоций. Он знал, как потушить этот пожар, как одним движением превратить разъяренную тигрицу в ласкового котенка, нужно только протянуть руку и… Не на шутку разыгравшееся воображение услужливо рисовало яркие картинки укрощения строптивой женщины. Нервно сглотнув, Алекс отчаянно боролся с желанием претворить их в жизнь и выпустить на волю неутолимую, неконтролируемую жажду. За десять долгих лет ничего не изменилось — его тело так же остро реагировало на присутствие Красновой, как и раньше. Он улавливал ее флюиды даже на расстоянии, на каком-то магнетическом уровне, они проникали внутрь организма и безошибочно поражали все его системы. Этому невозможно было противостоять — физиология в чистом виде.

Почувствовав дискомфорт в паху, Гилберт мысленно выругался и поспешил отогнать непрошенные видения, а Лизе ответил довольно грубо:

— Все вопросы компетентна решить Элис, поэтому прошу покинуть мой кабинет и не приходить больше без вызова.

— Я не могу ездить с командой.

Краснова не намерена была отступать. Не привыкла пресмыкаться перед начальством. В конце концов она пришла сюда, чтобы высказать все, что ее не устраивает, и получить результат.

— Интересно, почему?

— Мне не с кем оставить ребенка.

— Насколько я знаю, ваш сын уже большой мальчик, тем более, у него есть отец… — Алекс специально выделил последнее слово. Хотел задеть ее таким образом, сковырнуть побольнее, но на самом деле лишь снова взбередил затаенную обиду.

— Да вы не понимаете…

— Я вам больше скажу, — бесцеремонно перебил он. — Даже понимать не хочу. Личная жизнь сотрудников, как и их проблемы, меня совершенно не волнуют.

— Я, правда, не могу… — Лиза предприняла еще одну попытку объяснить всю сложность своей ситуации. От одной только мысли о том, что она оставит сына с Максом, становилось дурно.

— Елизавета Андреевна, это ваши трудности. Если что-то не нравится, берите бумагу и пишите заявление об уходе. Уже к вечеру на ваше место я найду несколько претендентов, — Гилберт был спокоен и сдержан, но внешняя холодность с лихвой компенсировалась внутренними ожогами. Грудь нестерпимо горела от боли за искалеченную жизнь, от ненависти за причиненные страдания.

Краснова молчала и, опустив голову, думала, как достучаться до бессердечного руководителя. От решительного настроя не осталось и следа. Он давил на нее морально, заглушал своей мощной энергетикой и просто смывал остатки ее гордости ледяной волной безразличия. Лиза поражалась: неужели он настолько черств и глух к чужим просьбам? Должно же в нем быть хоть что-то человеческое?

Внезапная догадка отрезвила. Она горько усмехнулась и посмотрела Алексу в глаза.

— Это месть, да? Ты мстишь мне за ту статью в газете? — решила спросить напрямую.

Лицо Гилберта исказила презрительная ухмылка, и он тут же нанес свой сокрушительный удар:

— А мы что, на «ты»?

— Извините, — на автомате ответила Краснова и вздрогнула.

Сердце забилось в разы быстрее, вновь наполнилось отчаянием и болью воспоминаний, таких ценных и сокровенных. Первая встреча с Царевым, обжигающий взгляд холодных серых глаз…

— Скажите, пожалуйста, я на лед могу выходить?

— Да, конечно, можешь.

— А мы что, на «ты»?

— Извините.

— Я могу идти?

— Да, конечно. И берегите себя, Евгений…

— Андреевич.

— Андреевич.

— Я постараюсь.

В душе закралось чувство брезгливости — Алекс без спроса ворвался в ее святыню в грязной обуви и оставил там несмываемые следы.

По выражению ее лица Гилберт понял, что слова попали точно в цель, и был доволен произведенным эффектом, но битва еще не закончилась.

— Я уже забыл про ту статью. Мне это совершенно неинтересно. Должностные инструкции были напечатаны давно, и вы обязаны были ознакомиться с ними сразу, как получили, но, видимо, не посчитали нужным утруждать себя подобной ерундой.

Он тщательно подбирал слова. Так, чтобы сильнее уколоть Краснову, показать ей свое пренебрежительное отношение, доставить как можно больше страданий.

— Нет, я просто… — она попыталась оправдаться, но Алекс не позволил ей вставить и слова.