У Кая всегда был план. Медленно, оступаясь, но он шёл вперёд. А сейчас всё вдруг стало казаться бессмысленным. Ну продолжат они с Даром ходить по приёмам, чтобы сохранить за собой место среди знати, а толку-то? Для чего оно им?

— А, ну лучше сидеть без дела! — Леми показал Эль язык.

Девушка вздохнула. Конечно нет. Когда Рейн почувствует себя лучше, когда Адайн перестанет убегать от всех, они снова придумают что-нибудь и начнут действовать. Но она сама не должна никого ждать — это было не только их дело, но и её.

Эль быстро переоделась — она больше времени проводила в старом особняке, чем в доме с Даром — и вышла в гостиную, хотя это было сильно сказано. Так они назвали единственную комнату, в которой с потолка не капало.

Диван заменяла длинная деревянная скамья с полосатым покрывалом, накинутым сверху. Ката и Анрейк сидели напротив друг друга и разговаривали. Увидев Эль, парень сразу начал краснеть, как будто она застала его за чем-то личным.

Немного помявшись, девушку подсела рядом и обратилась к нему:

— Мне нужна твоя помощь. Я хочу узнать, что происходит в Лице.

— Это опасно! — тут же воскликнула Ката, с тревогой посмотрев на Эль. — В городе неспокойно сейчас.

— Поэтому я и не хочу идти одна! Но сидеть здесь, сложа руки, тоже неправильно. Сколько ещё времени мы так просидим? Нам нужно знать, что происходит. Услышать, что говорят люди.

— Эль, тебе не стоит туда ходить, — строгим материнским голосом произнесла Ката. — Антония умеет быть незаметной, она сможет услышать что угодно. Или Нелан расскажет, он каждый день встречается с Детьми Аша, ты же знаешь.

— И где они? — с вызовом спросила Эль. — Антонии не нужно это, а Нелан — ты сама понимаешь, почему он так часто уходит? И почему я должна прятаться за другими?

Ката устало вздохнула. Эль знала, что та права: ну куда она решила влезть! Что-то узнает, побродив по улицам? Нет, только неприятностей найдёт! Но сидение на одном месте сводило с ума. Хотелось своими глазами видеть, что происходит, понять это и, может, придумать что-то.

— Хорошо, я пойду с тобой, — откликнулась Ката.

Эль удивленно посмотрела в ответ. Она помнила слова Каты: та не хотела действовать, ей был нужен покой.

— Просто вы все — часть этого покоя, — пояснил Леми. — Чего непонятного, а? О тебе пытаются позаботиться, а ты добровольно лезешь в неприятности!

Эль не поняла, было в голосе демона больше недовольства или озорства. Да, выходить в город сейчас действительно опасно, но она уже не та девочка из Ре-Эста. Она тоже научилась выживать. И если остальные были готовы рисковать собой ради других, то и ей не нужно прятаться по углам.

Поднявшись со скамьи, Эль сделала шаг в сторону.

— Хорошо, идём, но ты не обязана, правда, — Ката помотала головой. Эль перевела взгляд на Анрейка: — А ты?

— Я пойду, — с готовностью откликнулся инквизитор. — только оружие возьму.

Обычно в воскресные дни улицы Лица были полны людей: все куда-то бежали, шумели. Дети, свободные от школ и пансионатов, выбегали играть. Женщины торопились по домашним делам. Рабочие в единственный выходной спешили пропустить по стаканчику. Парочки прогуливались по паркам, сидели за столиками кофеен и ресторанов. Город дышал жизнью и казался ярким и весёлым.

Сегодняшнее воскресенье выдалось другим. Сина опустела. Чем дальше к Прину, тем чаще встречались люди, но они были хмурыми, озлобленными. На стенах и столбах появились агитационные листовки и плакаты, на улицы выходили поэты, громко выкрикивали памфлеты против Совета, но гвардейцы и полицейские спешили расправиться и с тем, и с другим.

— Я знаю, куда нам надо, — тихо сказала Ката, точно боялась нарушить эту мрачную, гнетущую атмосферу. — В «Певчую птицу». Хозяйка всегда в курсе всего и охотно рассказывает о новостях. Днём туда редко заходят, нас даже не заметят.

— Мы вот так просто придём и станем расспрашивать? — недоверчиво спросил Анрейк.

В руках он держал черную инквизиторскую маску и теребил её, не решаясь надеть и не решаясь убрать.

«Идиот», — озлобленно подумала Эль и с неприязнью посмотрела на парня. Встав сзади, Леми зашептал:

— Я тебе сейчас скажу золотую мысль. Нам нравятся люди, на которых мы хотим быть похожи, но не нравятся те, на которых мы уже похожи. Поняла?

Эль вздрогнула. Она не похожа на Анрейка. В отличие от него, она не нуждается, чтобы её действия одобрили. В отличие от него, она никогда не была так верна своей семье, службе и не держалась за воспитание. В отличие от него, она не металась между одним и другим.

Леми громко хмыкнул.

Ладно.

Да, она хотела получить одобрение, чтобы поверить в саму себя, понять, что тоже чего-то стоит. И по-прежнему цеплялась за старую жизнь. И не знала, где её место — в Ре-Эсте среди знати, в Канаве с бродяжками или даже в Томе?

— Я знаю хозяйку «Певчей птицы», раньше я иногда заходила к ней поболтать. У нас, — Ката отвела взгляд и скрестила руки. — похожие судьбы.

Анрейк с интересом спросил:

— А что это за «Певчая птицы»? И чем вы похожи с хозяйкой?

— Это не важно, — буркнула Ката, мгновенно смутившись.

Поняв, что сказал что-то не то, Анрейк покраснел.

— Хорошо, — покладисто ответил он.

Рин-Рин тоже был тихим и опустевшим. Люди заходили, выходили из заведений, но зазывалы уже исчезли, да и сами гости выглядели не довольными или счастливыми, а растерянными, как будто пытались цепляться за старую жизнь, да получалось всё хуже.

«Певчая птица» оказалась то ли рестораном, то ли кабаком. Стены увивала зелень, и между ней выглядывали яркие нарисованные птицы. Под потолком, разукрашенным пёстрыми красками, висели клетки с маленькими птичками. Одна сторону зала занимала огромная сцена с музыкальными инструментами, другую — стойка, за которой сидели трое студентов в форме Лицийского университета и разговаривали с мужчиной, натирающим бокалы.

В дальнем углу официантка убирала стол, то и дело бросая заискивающие взгляды в сторону одного из студентов. Эль и Анрейк сели рядом со сценой, а Ката пошла к девушке.

— Как ты поживаешь? — осторожно спросил инквизитор. — Мы ведь так и не поговорили.

Как она поживает! Эль непонимающим взглядом посмотрела на парня: он спрашивал это всерьёз?

— Я ведь не забыл, как ты спасла меня тогда, — Анрейк робко улыбнулся.

Эль пренебрежительно пожала плечами. Ей было двенадцать, ему — десять. Они пришли вместе с родителями на службу в Северной Церкви. Кто-то из других детей — Эль уже не помнила кто — подбил сбежать и прогуляться вдоль берега. Девочка знала, что если отец узнает, опять ударит, но отставать от других тоже не хотела, чтобы не услышать насмешки в очередной раз.

Они стояли на пирсе, когда мальчишки-церковники заспорили с мальчишками-инквизиторами, и Анрейка толкнули в воду. Он тут же стал захлёбываться, а ему только безжалостно крикнули: «Яр спасёт!» Но Яра рядом не оказалось, а делать что-то было нужно.

— Ты мне ничего не должен. Если ты хочешь вернуться к инквизиторам, сделай это.

Анрейк помедлил с ответом.

— Не хочу. Это не та Инквизиция, к которой меня готовили. Я хотел защищать других, а не жить так, чтобы защищать нужно было от меня.

Эль, краснея, отвела взгляд. Анрейк не заслуживал того, чтобы она так к нему относилась. Он просто родился не в той семье, как она сама. Это не он привёл инквизиторов, не он ранил Адайн, Кая или Рейна. Но он защитил её и Кату, разом выступив и против семьи, и против службы.

Вернулась Ката и села рядом.

— Криста скоро придёт.

Прошло минут десять, прежде чем появилась красивая женщина лет тридцати. Она двигалась как танцовщица, медленно и плавно, чуть покачивая бёдрами. Платье из шёлка, золотые браслеты на руках, ослепительная улыбка — казалось, для Кристы не существовало другого мира, кроме «Певчей птицы», и она в нём решила быть королевой.