В голове стучало: «Противоядия нет».

А если нет только в Кирии?

Олвия сказала, что маг земли был куда сильнее, чем думала Адайн: он мог выращивать лекарственные и ядовитые растения, спасать и убивать. Но что вырастить, как научиться этому за оставшиеся часы, как вернуть силу чертовым рукам, она не знала.

Девушка снова посмотрела на Кайсу. На самом деле ей было очень страшно, так страшно, как ещё никогда.

Этот чертов ублюдок всегда умел прятаться. Если нужно было уйти от кого-то, Кай никогда не убегал — он безошибочно находил место, в котором получится переждать. Но Адайн хорошо его знала. Было не так много мест, куда Кай мог захотеть пойти в последние шесть часов.

Только вот этого знания с трудом хватало, чтобы успеть.

— Сколько сейчас? — тихо спросила Адайн.

Ката достала часы и столь же тихим голосом ответила:

— Почти три.

Адайн понеслась к зданию Восточной Церкви. Последнее место, на которое она рассчитывала. Может, времени уже не осталось, а может, было всего чуть-чуть.

Несмотря на позднее время, всё вокруг дышало жизнью. Здание окружали гвардейцы. Во двор выносили тела: в одну сторону — в потёртых рабочих куртках, в другую — в сине-серебряной форме. С дальних улиц доносились крики и звон.

«Кай!» — с отчаянием подумала Адайн и рванулась вперёд, прижав бесполезные руки к груди. Ощущения потихоньку возвращались, но это была лишь боль.

Дорогу преградил гвардеец.

— Назад! — рявкнул он.

Адайн отставила ногу и уже стала складывать пальцы в знакомые жесты — с опозданием они отозвались гремучей болью.

— Назад, ты! — повторил гвардеец.

Подскочила Ката. Она встала на цыпочки и что-то зашептала мужчине на ухо. Выражение лица со злого сменилось на участливое. Он во все глаза смотрел на неё и всё больше поворачивался к ней — лицом, к Адайн — спиной.

Девушка обогнула его и бросилась внутрь. Там царил погром: скамейки перевёрнуты, книги разбросаны, повсюду грязь и следы крови.

Адайн огляделась и замерла, не зная, куда дальше. По обе стороны — лестницы, тянущиеся вверх башен.

— Кай! — заорала она.

Показался церковник. Он уставился на неё, испуганное лицо перекосилось.

Адайн озлобленно посмотрела в ответ. И пусть только попробуют вывести её! Последнее место, последние десять минут. Она не уйдёт. И если каменные Яр и Арейн сейчас оживут, даже они не остановят.

Плеча коснулась рука — Адайн резко обернулась.

Чёрные волосы, чёрная борода, равнодушный взгляд — она помнила всё это, помнила с детства. Кай как будто стыдился того, что жил в Ре-Эсте, а подруга — на Восьмой, но ей было плевать, и она всё равно прибегала за ним. И не раз замечала его холодного жесткого отца.

— Пойдём, — отозвался он. Адайн увидела, что руки у него мелко-мелко дрожали, и сама начала дрожать.

Арджан провел её в узкую пустую комнату, больше похожую на чулан. На скамье вытянулся Кай. Он лежал в расстёгнутой рубашке, и она увидела, как от плеч тянулись вены, ставшие тёмными ниточками. С каждой секундой синевы становилось все меньше, а чернота ближе и ближе подбиралась к сердцу.

Отец Кая подержал руку сыну, они обменялись взглядами, одинаково кивнули друг другу, и Арджан вышел, оставив их вдвоём.

Адайн неловко опустилась на колени, протянула перемотанные руки к скамье и сразу опустила.

Чертов, чертов, чертов Кай.

— Извини, я не успел дойти, — прошептал он. — Ну что, теперь уже на другой стороне?

Кай улыбнулся. Адайн давно не видела такой улыбки. Эта была не лихая ухмылка, не пренебрежительная полуулыбка, не хищный оскал — всё, что он носил последние три года. Та добрая, надёжная, если так можно было сказать про улыбку. Та, что очаровала её, когда она увидела двенадцатилетнего мальчишку, выбравшегося из драки.

— Не говори так, ты, ублюдок чертов! — прорычала Адайн.

Да нет уж. Тот мальчишка больше не оставит её. Не посмеет. Она забрала его из Чёрного дома, и хоть у самого черта ещё заберет!

Кай потянулся к Адайн и осторожно коснулся бинтов. Она приподняла руку, чтобы пальцы Кая дотронулись до запястья, где она могла почувствовать прикосновение.

— Ну чего ты? Я столько раз всё портил, не дай мне сделать это ещё раз.

Ну вот же, его голос уже зазвучал сильнее!

Адайн улыбнулась:

— Помолчи-ка. Если тебя кто и убьёт, то это буду я. А сейчас дай мне подумать.

Чертова земля! Чертовы руки! Хотелось рычать от злости, орать, проклинать весь мир. Где вся эта магия, когда она так нужна? Почему, ну почему никто не мог прийти именно сейчас, вот в такой важный момент?

— Ну и что это? — на лице Кая появился хитрая ухмылка. — Может, ещё заплачешь? Иди ты со своей любовью.

Он попытался рассмеяться и сразу схватился за грудь. Чернота почти полностью покрыла эту тощую, костлявую, эту ненавистную грудь и добралась до сердца.

— Оставь её для живых. Иди, Адайн, тебе надо беречь себя, — и снова Кай улыбнулся той мальчишеской улыбкой.

Девушка до боли закусила губу и зло прошипела:

— Сам иди! — она тут же смягчилась и шепнула в ответ: — Куда я от тебя уйду?

Адайн опустилась ещё ближе к Каю. Прямо перед ней чёрные линии продвигались всё дальше, дальше, и до сердца уже оставался всего какой-то сантиметр.

Кай поднял дрожащие руки, обнял Адайн за плечи и прижал к себе. Черная сеточка вен оказалась совсем близко у её лица.

— Извини, что не сказал раньше, — дыхание Кая стало лихорадочным. Грудь тяжело поднималась и опускалась. — Я ведь люблю тебя. Ты была права, это я тогда за тобой везде таскался.

— И тебе нужно было дойти до такого, чтобы сказать? — хотелось громко, с вызовом прокричать эти слова, но Адайн не шелохнулась и прошептала их. — Будто я тебя не люблю, идиот! Это я таскалась за тобой!

Кай рукой указал на груду одежды в углу:

— Там, Рейну, передай, — он сделал быстрый вдох, начал шептать: — Я тебя…

И тут чёрные линии вокруг сердца сомкнулись, по телу Кая прошла дрожь, а на лице застыла та улыбка.

Осторожно выбравшись из его рук, Адайн поднялась. Она снова с силой закусила губу, так, что во рту появился привкус крови. Хотелось проклинать себя долго, самыми грязными словами — за незнание, за бессилие, за эти бесполезные чертовы руки и всю проклятую магию.

Адайн посмотрела на Кайсу и выпрямила спину. Но виновато было не только её бессилие, так будет им всем.

Странные это были дни, тяжёлые и хмурые.

Сначала они переехали. Оказалось, у Кая есть ещё один «дом» — старый, покинутый всеми особняк в той части Ре-Эста, которую знать никак не хотела признать, на берегу напротив Мертвой гавани. В нём постоянно капало, из всех щелей задували ветра, полы нещадно скрипели, а соседями были крысы.

Но дом оказался настоящим подарком от Кая: безопасным, нужным именно сейчас, а ещё — последним. За шесть часов он успел добраться до Дара и попросить для своего Крысиного совета помощи с переездом, с документами и билетами для отца и Малана.

Хотя остались ли они без Кая этим Крысиным советом? Они перебрались вместе, но всё разом стало как-то не так, неспокойно, не на своём месте.

Рейн с трудом садился и только молчал после того, как узнал о брате. Адайн не молчала, но бросалась злыми, хлёсткими словами, постоянно куда-то уходила и возвращалась усталая и ещё более яростная. Ката с Неланом старались держаться спокойно, но и между ними — по взглядам было ясно — что-то не ладилось. Киро хмурился и щёлкал пальцами, показывая искры, а Коли сразу взялся за ремонт дома, но делал всё с особым ожесточением. Антония смотрела по сторонам с надменным видом, и во взгляде ясно читалось: «Я же говорила».

Лишь Анрейк, как и Эль, ходил неприкаянным. Инквизитор не вернулся домой и явно нуждался, чтобы ему кто-то сказал, что он поступил правильно, но желающих не нашлось. Эль сторонилась его и отчаянно думала о том, что она сама может сделать.