Адайн одной рукой листала книгу, а другой медленно вела вперёд, заставляя росток проклюнуться через землю, вытянуться вверх и распуститься. Девушка посмотрела на поднявшийся цветок, на картинку — и резко сжала ладонь. Бутон усох, отвалился и упал на пол, к валявшимся листьям, стеблям и цветкам.

Из коридора послышались весёлый женский смех и бравый мужской голос. В этом небольшом домике стены были тоньше бумаги и пропускали каждый звук. Под красивыми коврами прятался старый дощатый пол, а на чердаке капало — зато наверх вела лестница из мрамора.

Мать говорила, что дом ей нужен для поддержания образа Эсты и встреч с Детьми Аша, что жизнь в Замке ей нравится больше. Она разыгрывала спектакль, и от этой лицемерки — ещё одной в семье — хотелось сбежать.

— Сейчас нужно другое, — строго сказала Кайса.

Адайн с унылым лицом кивнула демону. Да, другое. Рейн выступил против Совета, Эль и Дар убили У-Дрисана, а Ката — Вира. Только Адайн осталась в стороне, без дела, как самая последняя трусиха или слабачка.

— У тебя оно есть, — с большим нажимом произнесла Кайса, сохраняя прежнее ледяное выражение лица.

Адайн снова кивнула. Да, отличное дело! Следить за матерью, чтобы Дети Аша не своевольничали.

Девушка отложила томик. Зато и в доме матери в Замке, и здесь было много книг. Среди них Адайн нашла настоящее сокровище — под рисунками чья-то заботливая рука мелким почерком записала «особые» свойства растений. И там нашлось описание замечательного цветка сирия, который мог дать то, что она хотела.

Его-то Адайн и пыталась вырастить. Олвия — эту умная трудолюбивая девочка сказала одну верную вещь: земля — не только лианы да красивые цветочки. И Адайн станет такой же умной трудолюбивой девочкой, чтобы правильно воспользоваться советом. И такой же сукой тоже станет, чтобы со всеми поквитаться.

Дверь бесцеремонно открылась, и на пороге появилась мать.

— Всё читаешь? — поморщилась она. — Я же говорила, что ты нужна мне, твоё присутствие помогло бы уговорить К-Даура быстрее. Этот старый консерватор никак не хотел признавать, что революция началась. Идиот!

Адайн так сжала книгу, что ладони побелели. Эста тоже попадала в список «со всеми поквитаться». Она была такой же, как Совет, и отлично подходила Я-Эльмону. Останься они вместе, из них бы вышла замечательная пара чудовищ.

— Но зачем тебе становиться чудовищем? — на секунду, только на крошечную секунду на лице Кайсы появился страх, смешанный с надеждой, но вот она снова гордо выпрямилась и вернула спокойное выражение.

Сложный это был вопрос. Вырезать сердце хищнику, который охотился на домашний скот, но делал это ради своего пропитания и семьи — правое ли дело? А если ты сам был связан с этим хищником? Если он был отцом, матерью или даже самим миром, в котором ты родился?

— Я же знаю, что тебе хорошо даются переговоры, — скрывая раздражение, ответила Адайн.

Эста хмыкнула и опустилась в кресло напротив. Заходящее солнце оказалось позади неё и превратило волосы в золотое сияние. Она выглядела молодой, цветущей, красивой — настоящим ангелом, каких изображали, рисуя царство Лаара.

Да только ни капли ангельского в ней на самом деле не было. Адайн казалось, она видела мать насквозь, и ничего, ничего у неё не вызывало ни жалости, ни сострадания. И девушка боялась, понимая, как похожа на мать. От схожести хотелось отмыться, как от грязи, но этого было не сделать, даже если скрести кожу до красноты и крови.

— Сделать, — Кайса опять подала голос.

В последние несколько дней демон стала куда более разговорчивой. Раньше Кайса молчала сутками, а сейчас говорила всё чаще — короткими предложениями, больше вопросами, а не ответами, но говорила. И, как всегда, была права.

Да, от наследства можно избавиться — вернее использовать его для лучшего дела. Взять весь свой фанатизм, упрямство и безрассудство и сделать последний шаг. И пусть от него пострадают десятки людей, собственные родители, и пусть многие это осудят, но… Просто верилось, что от этого мир сделается чуточку лучше. Что сбудутся мечты, которая она лелеяла: детей перестанут похищать и менять, станет меньше лжи, а каждый сможет найти ответ на тот дурацкий вопрос из песни: «Что ты здесь делаешь?»

Адайн громко захлопнула книгу. Эста отмахнулась:

— Какие там переговоры.

— Как ты стала лидером Детей Аша?

Женщина с удовольствием подхватила:

— О, я просто была упрямой! Верхушка вела борьбу, но теми же методами, что и десятки лет назад. А мир изменился, в наших руках были уже новые инструменты. Знаешь, слабость мужчин ведь в их силе. Большинство из них не умеют меняться. Они думают, перемены равны тому, что они прогнулись. А женщины не боятся этого, они более ловкие и гибкие. Вот и я ходила из стороны в сторону, слушая, рассказывая, набирая союзников. И когда старый лидер умер, все решили, что, если выберут меня, я буду поддерживать их идеи, ведь мы десятки раз говорили об этом. Вот только у меня был свой план.

Адайн улыбнулась, точно понимала, но так и хотелось скривиться и отвернуться. Где же время, когда она так верила в Детей Аша, видела в них настоящих вольнодумцев, борцов за свободу? И всё думала, что вот вырастет, вот поднимет народ, вот искоренит все беды… Но они оказались пустословами, во главе встал тот, кто добился положения ложью и интригами, а она сама хоть и выросла, да так ничего и не сделала.

Эста продолжала:

— И как же ворчали консерваторы и либералы, когда я отказала им! — она рассмеялась. — Я поддержала радикалов, и мы начали…

Мать замолчала, когда Адайн, не сдержавшись, фыркнула. Начали они! Эста получила власть, но не знала, как ею пользоваться. Может, среди других она и выглядела королевой, да только никто не подчинялся её приказам. Оружие у неё было в другом — оставшись наедине, она заговаривала и мужчин, и женщин, и те вставали на её сторону. Но она не была настоящим лидером — на встречах заговоренные разом забывали о своих обещаниях и снова склоняли мнение в пользу других.

Эста думала, что сделала своего друга Нелана лидером радикалов, чтобы получить надежную опору, но всем было очевидно — никакая эта не опора. Э-Стерм согласился на должность, но и он по-настоящему не верил в Детей Аша, поэтому откликнулся на авантюру Вира.

И для Совета, и для Детей Аша время кончилось. Не должно быть ни одних, ни других. Вот он — тот последний шаг, который надо сделать.

Эста всё не унималась. Так и сияя взглядом, гордо улыбаясь, она продолжала:

— Я ведь говорила, что моя мать тоже была из Детей Аша? Как и её мать. Ты — четвёртая в нашем роду, выбравшая верную сторону, но иначе просто быть не могло, это в крови! — Эста счастливо улыбнулась. — И я горжусь, что ты хочешь подвести черту под нашим делом.

Четвёртая, значит. Род безрассудных фанатичек, и лучше его не продолжать.

— Конечно! — с таким же задором воскликнула Адайн. — Я должна это сделать, я чувствую, что в этом моя судьба!

«А ты так и сиди без дела», — хотелось закончить, но эти слова девушка оставила при себе. Что говорить раз за разом, всё равно мать продолжит упиваться своей ненавистью, но до дела не дойдёт — будет искать тех, кто испачкает руки вместо неё.

Эста улыбнулась. Женщина, интригами ставшая главой Детей Аша, мечтающая пойти против Совета, сейчас вдруг превратилась в радостного доверчивого ребенка, которому протянули игрушку. Он не думал, чего та могла стоить, он только хватался за неё и улыбался во весь рот.

И это — её мать.

Эста частично знала о планах Рейна, слышала, что хотела сделать сама Адайн — ещё неизвестное другим. План мог стоить дочери очень, очень много. Но мать была готова лишь похвалить и отправить в путь — ни заволноваться, ни испугаться, ни пожалеть.

Адайн посмотрела на Кайсу, не скрывая беспомощного взгляда. Так не хватало ощущения твёрдой земли под ногами. Знать, что завтрашний день наступит, и она в нём будет не одна. Но этих «завтрашних» оставалось все меньше, а «одна» уже не могло измениться.