Никто. Хищник умирал всегда.

Зверёк принюхался и побежал по траве. Киро мог бы сжечь лакку. Анрейк — застрелить. Но между ним и Рейном оставалось всего…

Метнувшись, Кай упал прямо на брата, и в эту же секунду лакка вцепился ему в плечо, прикрывшее грудь Рейна. Мелкие острые зубки сжимали, подобно капкану. Кай зашарил руками по земле, выискивая оружие, ухватился за тощее тельце, но оно держало стальной хваткой. Лакка разжал челюсти и упал, прикрыв глазки и слабо дёргая лапками.

Кай повалился рядом с Рейном и взглянул на небо густого тёмно-синего цвета. Боль потихоньку начала отступать, но это говорило не о хорошем — о том, что отсчёт пошёл.

Итак, шесть часов. Но важны только первые два, чтобы спасти Рейна и Адайн, и последний, чтобы попрощаться.

Кай встал сначала на четвереньки, затем выпрямился во весь рост.

Инквизиторы были мертвы или сбежали. Эль, откашливаясь и ещё держась за сердце, ползла по траве к Рейну. Ката склонилась над Адайн. Коли помогал Киро.

— Иди! — настойчиво крикнул Кирион, но за этим криком Кай отчетливо слышал мольбу.

Шесть часов. И больше всего хотелось остаться, но нужно было идти.

Он сделал в сторону шаг, другой и кинулся к башне. Одно плечо было липким от крови — там, где порезал инквизитор. Второе кололо после цепких зубов лакки. На спине выступил пот.

Кай взбежал наверх, в свою комнату. На полу стоял тазик с водой, оставшейся от утреннего умывания, с мыльными разводами.

Он стянул с себя всю одежду, кое-как умылся, замотал раненое плечо тряпкой и оделся, то и дело плотно сжимая губы, чтобы подавить стон. Не сдержался, снова расстегнул рубашку и оглядел вторую руку. В месте укуса появилась чёрная точка, похожая на обычную родинку. От неё потянутся темные нити, и когда они дойдут до сердца, он умрёт — в той книге, что они читали с Рейном, даже был наглядный рисунок.

— Иди! — настойчиво повторил Кирион.

Кай застегнул рубашку, затем — жилет, схватил пальто, деньги, часы и тот клочок бумаги с «Чертов братец». Он выскочил из башни, продрался через заросли и что было сил побежал по улицам, а когда оказался на оживленном проспекте поймал экипаж и назвал адрес в Мысе.

Сев, Кай вытащил из кармана хронометр на длинной цепочке. Маленькая стрелка — на девятке, большая — на шестёрке. Итого, ещё пять с половиной часов.

Он вдруг заметил светловолосую девчонку, бодро вышагивающую вдоль дороги и чему-то улыбающуюся. Кай приник к краю и уставился на неё, но незнакомка быстро исчезла.

Так похожа на Адайн. Как же хотелось, чтобы все эти шесть часов она провела рядом, бок о бок! И она бы пошла с ним. В любом состоянии: раненой, переломанной, едва живой — такой уж у неё характер. Всё или ничего. Если бы Адайн сидела сейчас рядом! Но она бы пошла — знать это уже было хорошо.

— Что ты раньше не поговорил, ты, мешок дерьма? — сердито спросил Кирион и скрестил руки.

Кай только улыбнулся ему. Не хотел. Не считал нужным. А потом явился чертов братец, что-то сломал в нём, и все пошло не так — но вдруг стало верным.

— Приехали, кир, — послышался голос.

Кай кинул несколько монет и спустился. Экипаж остановился перед небольшим домиком, выкрашенным светло-зелёной краской. Гость поднялся и покрутил ручку звонка. С той стороны раздался звон, а через минуту открыла служанка в ярком белом чепце. Женщина не успела сказать ни слова, как Кай шагнул внутрь, оттесняя девушку от входа, и быстро произнёс:

— Мне срочно нужен кир Ц-Рам.

То ли служанка привыкла к странным посетителям хозяина, то ли настойчивое выражение лица убедило её — шумя юбками, она пошла по коридору и дала знак идти следом.

За помощью к Садрасу Ц-Раму Кай обращался всего раза два или три. Пять лет назад на врача завели дело по подозрению в связях с Детьми Аша и проведению запретных экспериментов. Достаточно доказательств на него не собрали, а сам врач никому не мешал, чтобы их «искали» тщательнее, и Ц-Рама отпустили. Однако гильдия учёных посчитала позорным оставить его и исключила, с работы — уволили. Садрас не пропал — он начал «помогать» тем, кто не хотел обращаться в больницу. Его услуги стоили недёшево, но все знали, что Ц-Рам — мастер, он и с той стороны человека вытащит.

Если кто и мог помочь Рейну и Адайн, то только он.

Кай вышел из дома Садраса вместе с ним и его помощницей и взглянул на часы. Ещё четыре часа сорок пять минут.

— Торопитесь? — спросил Ц-Рам, приглаживая бородку. — Мы сами доберёмся до места. Я уже лечил вашу подругу, если она меня узнает, проблем не возникнет. Насчет входа не переживайте — мне открывают даже там, где дверей нет вовсе, — Садрас улыбнулся.

Кай снова посмотрел на часы.

— Нет, кир Ц-Рам, у меня достаточно времени.

Оставив Садраса с помощницей в башне, пока все суетились, Кай снова выскользнул на улицы города. Быстрый взгляд на часы — маленькая стрелка уже коснулась одиннадцати.

Он остановился и запрокинул голову к небу. Воздух приятно холодил легкие. Ветер шумел листьями. Кай любил осень. В детстве ему казалось, это из-за того, что в конце сезона у него день рождения, но затем он понял: потому что осень ему ближе всего.

Обычно на его праздник выпадал снег, и Кая это злило. Сейчас он бы согласился и на метель, и на зной, а осени пусть хоть никогда не будет — лишь бы этот самый день рождения настал. Не настанет. До двадцати почти два месяца, а у него всего шесть часов.

— Хватит ныть! — крикнул Кирион. — Иди!

Фыркнув, Кай пошёл на улице. Видимо, эту вечную ухмылку с лица демона сотрёт только смерть. Ладно.

Кай как мог отодвинул ворот рубашки. Черная ниточка протянулась к ключицам и пыталась добраться до шеи, другая спускалась вниз, к животу.

— Что, жалеть себя собрался? Хотел поиграть в спасателя — так давай до конца.

— Да иди ты к черту, — ответил Кай, но на лице появилась широкая довольная улыбка. Пусть ухмылка у Кириона не сходит до конца. Это ведь его собственная ухмылка, обращенная всему миру.

Кай крепко сжал часы в кармане, но не достал. Просто нужно идти. Кто же знал, что он так долго будет лелеять мысль о том, как перебьёт всех этих чертовых инквизиторов и церковников, а под конец поймёт, что по-настоящему делать что-то он готов только ради двоих человек. И оставалось у него всего два повода, чтобы идти.

Высокое каменное здание с чёрно-белыми башнями было ярко освещено, и рядом с серыми низкими конторами Тома оно выделялось несуразным пятном. Восточная церковь стояла у реки. Ветер гнал воды Эсты, по ту сторону поблескивали огни фабрик и заводов, валил дым.

Кай задержался перед входом, обернувшись на набережную. Сколько же раз он тайком выскальзывал из церкви, пока шло служение, гулял вдоль берега, а потом возвращался под шумок. А теперь вот пришёл сам, по своей воле.

Кай осторожно скользнул внутрь. Шла ночная служба. Рабочие — всего человек сто — на коленях стояли перед церковником, который с важным видом зачитывал отрывок из Книги Братьев. По краям зала горели триста три белые свечи — как прежде, когда Кай ходил на службу вместе с семьей, — и играли причудливыми тенями. Успокаивающе пахло мятой и, вроде, ромашкой. Каменные Яр и Арейн, казалось, взирали на присутствующих недовольно, даже с презрением.

Сразу у входа высилась кафедра, за которой стоял отец. На ней лежал деревянный ящик, куда каждый после службы должен был внести церковный налог.

— Кай? — удивился отец.

Лицо осталось спокойным, но руки дрогнули.

— Здравствуй, отец, — сказал Кай как можно мягче.

— Ты пришёл исповедаться или рассказать, что происходит у вас с Рейном? Или тебе опять нужна моя помощь?