Рейн пожал плечами:

— Выберите главу поскорее, и пусть он вас защищает, что мешает сделать так?

— Чертовы традиции! — громко и с чувством воскликнула Рона.

Рейн не сдержал улыбки: от образа благородной девушки оставалось все меньше. Наверное, она никогда не заходила в Канаву, но что-то в ней было от её жителей.

— Даже если мы выберем нового главу, его не примут в Совет. Без голоса в правительстве он недолго усидит на своём месте.

— Но ведь… — начал Рейн и рассмеялся. — Вы сами метите в главы, верно? Но Совет никогда не примет девушку. Я — ваш единственный шанс, ведь если его снимут, у вас не будет преград.

Рона деловито начала:

— Да, это так. Мой род идет от Ювея, основателя торговой гильдии, мы всегда возглавляли её, только изредка уступали кому-нибудь из У. Я знаю, что кир У-Дрисан готовил своего сына занять эту должность, уже сейчас все уверены, что его выберут, но я не собираюсь отдавать ему своё наследство!

— Хотите — голосуйте за меня. Зачем этот разговор?

— Мне понадобится ваша поддержка, чтобы стать новым главой. Взамен я сделаю так, что тридцать голосов, которыми обладает торговая гильдия, будут за вас. Ещё два от моего рода и как минимум четыре — от семей благородных, подчиняющихся нам.

Рейн скривился. Это же та же игра, которую вел Совет! Одни заключали соглашение против других и вместе топили более слабого игрока.

Но голоса были ему нужны. Очень.

Рейн не сдержался:

— Что, так рветесь к власти, что готовы поддержать убийцу?

Рона повернула лицо к Рейну, он — к ней. Глаза у девушки были зелёные, как листва весной: светлые, будто даже с желтизной, но яркие.

Она процедила:

— Хватит скалиться, пёс. Я не против тебя и не с тобой, мы просто случайно выбрали бежать в одну сторону.

Рейн опешил: не от резкого тона, не от неожиданной перемены обращения — она называла его псом и сама думала о том же, что было у него в голове.

— Зачем тебе это? — спросил он, тоже отбрасывая вежливость. — Что даст должность главы гильдии? Ещё больше денег? Власть?

Рона опустила взгляд и более высоким голосом ответила:

— Покой. У-Дрисан обманул моего отца, и того обвинили в краже нашей казны, а потом выгнали. А ведь именно он должен был стать новым главой! Я столько лет смотрела, как он сидит за столом, пишет для гильдии одну бумагу за другой, всё что-то советует, предлагает, надеясь, что его восстановят, но… Отомстить у меня уже не получится, но мечты отца я осуществлю.

— А он сам..?

— Да, умер.

— А братья? Кузены? Дяди?

— Наша ветвь рода давно отделилась. Я была одна в семье, как и отец. Больше некому закончить дело, но девушку вряд ли выберут — я сама это знаю. А вы, король Рейн, несёте перемены. Я бы хотела отказаться и попросить чьей-нибудь защиты, но не у кого, да и не могу я, поэтому пришла заключить с вами сделку. Вы поможете мне, а я помогу вам.

Рейн вздохнул. Ещё одна девчонка, которой кто-то из Совета сделал больно. Ну и сколько их таких? «Вся Кирия», — он снова вздохнул.

— Ну так что, король Рейн, вы мне поможете? — Рона посмотрела на него, чуть склонив голову набок.

Было в этом взгляде что-то не от хитрый лисицы, а скорее от милого лисёнка, и Рейн не сдержал улыбки.

— Помогу, — коротко ответил он.

— Тогда тен, — девушка протянула ему ладошку.

— Тен, — Рейн кивнул и сжал руку Роны в ответ.

В детстве конфликт с торговцами казался вечным и таким правильным. И вдруг он стал заключать с ними сделки, которые могли помочь свергнуть Совет. Покупал их голоса в обмен на покровительство.

Девушка спустилась с подоконника и, стуча каблуками по каменному полу, пошла обратно в зал. Рейн только сейчас заметил, что два трупа убрали — он так увлекся девушкой, что потерял всякое внимание. Вернее, увлёкся сделкой.

Он так и сидел на подоконнике до конца часа, иногда встречаясь взглядами с выходящими. Рейн всё ждал, что кто-то из Совета подойдет к нему, начнёт угрожать, но так никто и не приблизился.

Напоследок король закурил и зашёл в зал прямо с зажжённой сигаретой. Его встретили напряженной тишиной и колючими взглядами. Из-за трупов, сказанных слов или курения? Он заволновался, не переиграл ли, но новая затяжка помогла вспомнить: что сделано, то сделано. Зато честно. Не как у этих тварей из Совета.

— Явился, — процедил О-Ренек негромко, но достаточно, чтобы его услышали другие советники и сам Рейн.

Тот не обращая внимания на взгляды, прошёл до середины зала, где сиротливо лежала брошенная куртка, и поднял ее. Оружие и корону убрали — плохой знак.

П-Арвил вышел в зал и заговорил:

— Уважаемые киры, час вы провели в обсуждении насущного вопроса, и теперь вам предстоит решить, кого поддержать: короля Рейна Л-Арджана или Совет. От этого зависит вся судьба Кирии, так делайте же выбор и сердцем, и разумом. Я попрошу тех, кто голосует за Совет, поднять вверх белую карточку, за короля Рейна — черную.

Трибуна, где сидели торговцы, дружно показала чёрные бумажные квадратики. Церковники, сидящие с другого края, мигом ответили белой карточкой. Остальные колебались.

— Ха, — Рейн услышал громкий возглас и увидел Д-Арвиля, избранного одним из тридцати от Инквизиции.

Он уверенным движением поднял Чёрный квадратик. Что, бывший хозяин решил показать псу сахарную косточку и приманить назад? Думал, тот останется благодарен и перегрызет глотку хозяину над хозяином? Перегрызёт, ещё как — обоим.

Чёрные и белые квадраты поочередно мелькали. Рейн попытался считать, но сбился.

— Уважаемы киры, минута подсчета.

Рейн сделал шаг в сторону и смерил расстояние до выхода, затем осмотрел витражные окна, оружие — попроще у стражей и более опасное и современное — у гвардейцев. Шанс сбежать был, но он больше походил на везение.

— Уважаемые киры, — П-Арвил обратился к Народному собранию, затем поочередно посмотрел на Рейна и на членов Совета. — С небольшим перевесом в три голоса поддержана инициатива короля. На следующей встрече будут подняты вопросы изменения структуры власти, роспуска Народного собрания и введения всеобщих выборов. Оно состоится на третий день, в субботу, если большинство не выберут новую дату.

Рейн повернулся к советникам.

— Да будет так, — холодно проговорил Я-Эльмон, впиваясь в него взглядом. Он перехватил трость, точно собирался ударить его, но с места не сдвинулся

— Да будет так, — повторил Рейн.

Сейчас, в этот момент, кажущийся таким хрупким, остались только король и Совет, один против пятерых. Отверженный ноториэс, влезший в авантюру и заканчивающий как революционер, против власти, десятками лет греющей свою чертову задницу на красивых креслах, обманывающей и наживающей богатства.

Теперь слова должны уступить действиям. У него оставалось всего два дня, чтобы перевернуть всю Кирию с ног на голову и показать, что настало новое время. О, это будут прекрасные два дня.

Каждое окно в доме светилось. Шумно хлопали двери. По лестницам громко сбегали и поднимались. Голоса слышались отовсюду, то испуганные и нервные, то радостные и возбужденные.

Это был последний вечер перед настоящим делом. Все ниточки вдруг сошлись на одном дне, и стало ясно: пятница, самая середина осени, станет решающей.

Всю среду Совет просидел за переговорами. Один за другим вышли приказы о введении комендантского часа, о наделении гвардейцев и инквизиторов правом судить на месте и о запрете сборищ численностью более тридцати человек. Я-Эльмон выступил перед народом и поклялся, что требования будут услышаны, однако пока волнения продолжаются, в Кирии сохраняется и укрепляется военное положение.

Но Дети Аша не прекращали работать. Слова, сказанные королём, пронеслись по городу ураганом и подбили последние подпорки Совета. А новость о том, что пятерка призвала в Лиц отряд, который сдерживал ирийцев от постоянной борьбы за свободу и был известен особой жестокостью — настоящая новость, а не слух, — стала ещё одной искрой.