«Да, решает... Только создаёт-то он их сам», — мелькнула непрошеная мысль.

Вечер я провёл за привычными домашними делами, словно ничего и не случилось. Но когда мы собирались ужинать, тишину разорвал грохот в дверь — сначала одиночный удар, затем целая барабанная дробь.

— Открывай! — раздался знакомый рык Антона.

Саныч бросил на меня пытливый взгляд. Лишь двое могли довести мясника до такого состояния, и сейчас это явно был не он.

Дверь распахнулась, и в дом ввалились четверо. Антон выступил вперёд, грубо дёрнув Гриню за плечо:

— Саш, мы тебя уважаем, но глянь, что твой сорванец натворил! — он запрокинул голову сына, демонстрируя повреждения.

Саныч откинул голову, в его глазах плясали искорки веселья:

— Давай без догадок. Расскажи точно, что произошло.

— Да твою ж!.. — Антон встряхнул Гриню так, что тот позеленел. — Он моему пацану всю морду разбил! Нос сломал!

Саныч выдержал паузу, обдумывая ситуацию:

— Во-первых, объясни причину драки. Во-вторых, нос не сломан — Во всяком случае, сейчас, — он явно разбирался в таких травмах. — И в-третьих, хватит из них баб растить. У кого из нас нос не был сломан?

— Да не знаем мы причины, — вмешался конюх Гаврила, встряхивая своего отпрыска. — Молчат оба, даже ремень не помог.

Саныч перевёл взгляд на меня:

— Тебе тоже ремня отведать, или сам расскажешь?

Я сохранял невозмутимость:

— Мы в волчок играли. Оба в землю смотрели, с разбега я ему в нос попал. У меня даже шишка осталась.

Саныч расхохотался, чем только сильнее разозлил гостей. Антон, побагровев, шагнул вперёд:

— Либо ты что-то сделаешь, либо...

— Ладно-ладно, накажу я его, — Саныч изобразил строгость, но в глазах плясали чертята. — Только у вас потом проблемы будут.

Мужики переглянулись:

— Какие ещё проблемы? — Гаврила напрягся. — Угрожаешь?

— Чтоб тебя! Вечно ты всего боишься, — фыркнул Саныч. — Ваши ножи с подковами — Мишкина работа. Теперь не знаю, станет ли он их дальше делать.

Антон с Гаврилой зашептались. Наконец, конюх выпалил:

— Раз он делает, пусть даст скидку в полцены на месяц!

— Ты чего лезешь? Твой не пострадал! — огрызнулся Антон, но тут же добавил: — Хотя верно говорит. За полцены!

Саныч усмехнулся:

— Размечтались! У меня тоже своя выгода есть. Только следующий заказ, только за две трети цены. И только тебе, Антон!

Мясник задумался, прикидывая что-то в уме:

— Десять ножей за две трети... Идёт.

Гаврила заёрзал, чувствуя, как уплывает выгода:

— Мой тоже пострадал! Мне пришлось силу применять...

Саныч мгновенно утратил интерес:

— Давай ещё жену с остальными детьми отлупи, и требуй всё бесплатно.

Антон потащил Гриню к выходу, отчитывая за проигрыш. Гаврила, бросая тоскливые взгляды в надежде урвать хоть что-то, поплёлся следом с потухшим сыном.

Дверь закрылась с протяжным скрипом, и я сразу почувствовал перемену в воздухе. Саныч перевоплотился — его глаза потемнели, а на лице появилось то самое выражение, которое я уже научился узнавать.

— Ну и что там было на самом деле?! — его голос, пропитанный привычной суровостью, разрезал тишину.

Я намеренно начал повторять придуманную историю:

— Так я же говорил, играли в волчок и...

Пять метров между нами. Я уже просчитал три возможных варианта развития событий, когда Саныч, словно одержимый, метнул в меня полено. Движение было быстрым, но предсказуемым.

Лёгкий наклон вправо, и деревяшка уже в моих руках. По лицу Саныча расплылась хитрая улыбка — мой спектакль раскрыт.

— Я об этом и говорю! — он расправил плечи, как перед боем. — Чтобы ты кого-то не заметил?!

— Просто повезло. — я старался звучать беспечно, хотя внутри всё напряглось.

Три метра. Второе полено летит точнее первого. Уклоняюсь, но нарочно не ловлю — незачем показывать все возможности.

— Думаешь, я слепой? — в его спокойном голосе звучала сталь. — Твои ежедневные тренировки, Антон от тебя шарахается... И какая, к чёрту, игра? Твои игрушки остры как бритва.

Я видел: проверять мои рефлексы дальше бессмысленно. Даже мне, матёрому бойцу, опасно с ним один на один.

Рассказываю коротко, без лишних подробностей. Саныч слушает, задумчиво потирая подбородок.

— Сломал — это ясно. А как обратно вправил?! — его глаза выдавали знание дела.

— Само вышло. — пожимаю плечами, зная, что он привык к моим необъяснимым умениям.

Саныч покачал головой, словно смирившись с очередной загадкой, и направился к кухне.

— Зачем наврал про заказы? Сказал, что это я их делаю?

— В обиду тебя никому не дам, — он, вернувшись, потрепал меня по волосам и тут же отвесил крепкий подзатыльник. — А сам наваляю.

— Спасибо. — я хотел добавить что-то ещё, но интуиция подсказывала: лучше промолчать.

— Спасибо не булькает, — он заметно повеселел, усаживаясь за стол. — А я ужинать собираюсь.

— Ты же не пьёшь больше.

— Ты мне ещё поумничай! — удивительно, но на этот раз ничего не полетело в мою сторону.

Намёк понят. Ирония судьбы: помочь сейчас может только Гриня — тот самый задира.

Вечерняя улица встретила прохладой. Дом, забор, и вот он — умывается у колодца.

— Гринь! — окликаю вполголоса через забор.

Он вздрагивает от неожиданности. По его телу пробегает волна напряжения — словно от удара током.

— Я ничего не говорил! — выпаливает он.

— Спокойно. Обещал же — не трону. Батя за пузырём послал, деньги потом отдам.

Его плечи заметно расслабляются.

— Ага, — он быстро скрывается в сарае и возвращается уже без страха. — Держи. Денег не надо.

— Сказал же — отдам!

Улыбка появляется на его всё ещё припухшем лице:

— Не понял ты. Ты меня не выдал, хотя мог. Да ещё и скидку сделали. Спасибо. — в его голосе слышится усвоенный урок.

— За пузырь тебе самому прилетит.

— Это мелочи по сравнению с тем, что ты для меня сделал.

Что-то кольнуло в груди — может, жалость, но нет.

Вечер я провёл на крыльце, обдумывая день. Это детство уже напрягает. Мелкие проблемы, простое решение. Я привык другим масштабам, но что поделать. Есть хотя бы запас времени для подготовки к грядущему.

Утро встретило чистым воздухом, приправленным знакомым деревенским ароматом навоза. Опрокинув на себя ведро ледяной воды, я содрогнулся всем телом. Бр-р-р-р-р. День начинался заново.

Рассветная дымка ещё не успела рассеяться, когда я заметил две фигуры у забора. Ваня и Женя стояли, потрясённые увиденной процедурой закаливания, их лица выражали смесь ужаса и восхищения.

— И чего вам в такую рань не спится? — окликнул я их, стряхивая ледяные капли.

Парни переминались с ноги на ногу, словно красны девицы на первых смотринах. Наконец, Ваня, набравшись смелости, выдавил: — Мы вчера под твоим окном сидели. Всё слышали, — он опустил глаза. — Хотим помочь с работой.

Женя что-то недовольно бурчал себе под нос.

— Договаривай давай! — Ваня ударил его кулаком в плечо.

— Ещё раз так сделаешь — сам наваляю. — огрызнулся тот, потирая ушибленное место.

Светловолосый Женя, расправив плечи, шагнул вперёд:

— Хотим с тобой тренироваться. Чтобы уметь за себя постоять. — он начал мяться, но взял себя в руки и продолжил. — И с заказом мясника помочь. Это же из-за нас вам пришлось сделать скидку.

— Интересно, а откуда вы знаете про уступки мясник, — я наигранно призадумался, потирая подбородок. — Вас же не было.

По их выражению ответ очевиден, сорванцы сидели под окном.

Я молча протянул им ведро:

— Чего тогда встали? Ведро здесь, колодец там. Для начала повторите!

Женя, неожиданно проявив храбрость, выхватил ведро и решительно направился к колодцу. Быстро сбросив одежду, он уже крутил ворот, пока Ваня, бледнея на глазах, пятился назад.

— Так не договаривались! — в его голосе звенела паника.

— Вот и проваливай! Посмотрим, кто кому потом наваляет! — неожиданно резко бросил Женя.