Около часа я просидел в полной тишине, слушая, как за дверью время от времени проходят люди. Доносились обрывки разговоров, звон ключей, иногда — приглушённые крики из соседних камер.

Наконец, дверь со скрипом отворилась. В комнату вошёл высокий мужчина в богатом мундире, расшитом золотом. Его холёное лицо выражало брезгливость, словно он разглядывал особо мерзкое насекомое.

— Ну что, голубчик, — он медленно прошёлся по комнате, его начищенные сапоги поскрипывали при каждом шаге. — Думал, самый умный? Решил поиграть в азартные игры с благородными господами? А теперь ещё и на самого Захарова руку поднял?

Он резко развернулся и наотмашь ударил меня по лицу. Во рту появился металлический привкус крови.

— Отвечать, когда спрашивают!

Я медленно поднял голову, сплёвывая кровь:

— Все бои были легальными.

— Заткнись! — новый удар обрушился на моё лицо. Он рассмеялся, и этот смех эхом отразился от сырых стен — Я про нападение в переулке.

— Так он сам на нас...

— Заткнись, — он перебил меня. — Думаешь, мне есть дело до твоих отговорок?

Он, выйдя в коридор, что-то приказал конвоиру и обратно вернулся.

— Так вот, умник, запомни — здесь правила устанавливаем мы. И либо ты сейчас во всём признаёшься и выплатишь компенсацию господину Златовласову и Захарову, либо... — он наклонился ко мне, обдавая запахом дорогого одеколона. — Либо тебя ждёт виселица. За нападение на дворянина пощады не будет.

— Молчишь? — старший схватил меня за волосы, заставляя запрокинуть голову. — Ничего, у нас есть методы разговорить таких умников. К утру ты нам всё расскажешь — и про бои, и про Захарова, и про своих дружков...

В его глазах я видел жестокую радость человека, привыкшего к власти и безнаказанности.

— У меня есть что сказать, — в этот момент он заинтригованный наклонился ко мне.

В воздухе стоял тяжёлый запах пота, крови и ненависти. Тусклый свет масляной лампы едва освещал помещение, отбрасывая жуткие тени на покрытые плесенью стены. Железные кандалы впивались в запястья, заставляя держать унизительную позу на коленях.

Наконец, я впервые услышал его имя — Владислав.

— Владислав, — я откашлялся. — У меня есть сообщение для Аркадия Златовласова.

— Для тебя Волков Владислав Сергеевич. — Его лицо исказилось от злости.

— Владислав Сергеевич. — я нехотя процедил.

— Ну наконец-то! Вот с этого и надо было начинать, голубчик, — он театрально развёл руками. — А то строил из себя героя. Все вы герои, пока вас как следует не прижмёшь.

Я медленно поднял голову, чувствуя, как саднит разбитая губа:

— Передайте ему, что я знаю про Лапшина. И если он не хочет это обсудить — пусть устроит встречу.

Волков расхохотался, запрокинув голову:

— Ты посмотри на этого наглеца! — он картинно обратился к пустому углу, — Мало того, что мы его с поличным взяли, так он ещё и бредовые условия ставит! — он наклонился ко мне, скривив губы в презрительной усмешке. — Ты кто такой, чтобы торговаться с самим Златовласовым? Петух, что возомнил себя орлом.

Он начал медленно закатывать рукава, явно готовясь продолжить экзекуцию:

— Сейчас я тебе объясню, как нужно разговаривать с благородными господами...

Внезапно в дверь раздался громкий, настойчивый стук. Волков раздражённо дёрнул головой:

— Не сейчас! — рявкнул он, занося руку для удара.

Три новых удара в дверь, ещё более настойчивых, заставили его побагроветь от злости.

— Да чтоб вас всех! — он резко развернулся и, чеканя каждый шаг, направился к двери. — Что за идиоты там собрались?! Я же ясно сказал...

Распахнув дверь, он вылетел в коридор, изрыгая отборные проклятия. Его гневный голос эхом разносился по коридору, постепенно затихая вдали.

Из коридора доносился приглушённый разговор, в котором гнев Волкова смешивался с плохо скрываемым замешательством:

— Какой ещё, к чёрту, аристократ?! За этого оборванца?! — его голос то срывался на крик, то падал до злобного шёпота, — Да кто вообще может... — он осёкся на полуслове, видимо, получив ответ, который его совсем не обрадовал.

Судя по удаляющимся шагам и затихающим проклятиям, старший всё-таки отправился на встречу с неожиданным заступником.

Я остался наедине со своими мыслями. Кто мог вмешаться? Моя предварительная подготовка не возымела должного действия, на которое я рассчитывал.

Минуты тянулись как часы. Тишину нарушали только приглушённые крики из соседних камер да редкие шаги в коридоре. Внезапно дверь распахнулась, и на пороге снова возник старший. Но что-то в нём изменилось — исчезла прежняя спесь, а в глазах появилось странное выражение, смесь удивления и настороженности.

— Кто же ты такой на самом деле, а? — он медленно прошёлся по камере, задумчиво потирая подбородок, — Простой драчун с улицы? — он хмыкнул. — За которого вдруг вписываются люди, чьи имена я даже произнести боюсь?

Он остановился прямо передо мной, склонив голову набок:

— За тобой стоит кто-то настолько влиятельный, что его слово против Златовласова уравновесило чашу весов, — он говорил будто сам с собой, пытаясь разгадать загадку, которая теперь не давала ему покоя. — Поэтому повторю вопрос, кто ты такой?

В полной тишине камеры я ощутил странную смесь замешательства и азарта. Сам не зная подробностей, но чувствуя внезапный шанс, я решил поддержать интригу.

— Не знаешь, с кем связался? — я усмехнулся, сплюнув кровь на пол. — Боюсь, тебе это аукнется, дружочек.

Смех становился всё громче, истеричный и надрывный. Старший попятился, не понимая моей реакции.

— Ты даже не представляешь, какие могут быть последствия, — продолжал я. — Твоя карьера, твоя репутация... Одно неосторожное движение — и ты спустишься ниже плинтуса.

Кровь стекала по подбородку, а глаза блестели лихорадочным весельем. Волков явно терялся, не зная, как реагировать.

— Снять кандалы! — рявкнул он конвоиру. — Немедленно!

Меня отвели отмыться, и я смыл кровь и грязь с лица и рук. Я рассматривал свою изодранную одежду:

— Эту одежду уже не спасти, господа. Придётся списать.

Конвоир вёл меня по коридору, когда навстречу попался сам Волкову. Его тон мгновенно изменился:

— Слушай меня внимательно, — процедил он сквозь зубы. — Если у меня появятся хоть какие-то проблемы, я превращу твою жизнь в настоящий ад. Это будет делом моей чести.

Делом чести? Эта шестёрка даже не имеет представления, что это значит. Я молча усмехнулся.

Когда я вошёл в кабинет, первое, что бросилось в глаза — напряжённая фигура отца, Сан Саныча. Его лицо моментально исказилось яростью при виде моих изуродованных побоями чёрт. Мышцы шеи и скул напряглись, превращая его черты в жёсткую, режущую маску.

Рядом с ним сидел его старый друг — Дмитрий Архипов. Расслабленная поза, хладнокровное лицо которого не выдавало ни единой эмоции.

Сан Саныч стиснул рукоятки деревянного стула с такой силой, что массивный стул начал протяжно, угрожающе скрипеть. Взгляд был такой, что казалось — ещё мгновение, и он готов разорвать обидчика голыми руками. Владислав Волковым невольно попятился, почувствовав исходящую от отца леденящую ярость.

— Недоразумение, — тут же начал Волков, явно пытаясь спрятаться за служебное положение, — простое недоразумение. Нельзя поддаваться эмоциям. Тем более за нападение на представителя власти полагается... — он многозначительно замолчал.

Архипов мягко положил руку на предплечье Сан Саныча:

— Не сейчас, — негромко, но твёрдо произнёс он. — Не здесь.

Отец медленно разжал пальцы, но гнев не исчезал, а только затаился, подобно готовому сорваться с цепи зверю.

Архипов повернулся к Волкову:

— Расскажите мне об официальном заявлении от Захарова, на основании которого был произведён арест.

Волков заметно занервничал. Его уверенность моментально испарилась, он переминался с ноги на ногу, глаза бегали.