– Буду. Немного. А потом разозлюсь и пошлю их к аховой матери! Сам сниму перстень и регалии на радость младшему братцу. Тогда заживем, а?

– Конечно, только лапши на ужин сварю.

– Какой лапши? – не въехал капитан.

– Которую вы мне на уши вешаете. Алеон, мне не восемнадцать лет, чтобы верить в басни «все осознавшего» мужчины. Да и плевать, честно говоря, на ваши озарения и извинения. Нам с вами на одном поле… Гхм, рожь не сеять. Закроем сделку, расплатитесь по совести и до свидания. А теперь раздевайтесь и ложитесь спать.

Мне же не придется его раздевать собственноручно? Фух, не пришлось. Вняв доводам разума, капитан покорно скинул мундир, извинился за обувь и принял горизонтальное положение, как примерный покойник в дубовом гробу. От подушки отказался, зато с удовольствием закутался в плед и зачем-то ухватил мою руку.

– Алевтина, – с поразительной для алкаша твердостью, капитан прислонил мою ладонь к губам и заглянул в глаза. Сердце от чего-то подкатило к горлу, игнорируя анатомию. – Аля... Ты ведьма. Но чертовски забавная ведьма.

– А ты баламут. Спи.

– Тебе не помешает ожить. Ты подавляешь эмоции, бесчувственна и не умеешь быть слабой женщиной за мужской спиной. Всегда хотел тебе это сказать. Я покажу, что это может быть приятно, – засыпая, пробормотал он. – Просто быть самой собой.

– Да ну? – неисправимый командир.

– Попробуем назло всем. Отказы не принимаются.

– Сделайте вдох. Почувствуйте, как бьется ваше сердце, – теплые мужские ладони легли на плечи и невесомо спустились к локтям. – Каждый промежуток, удар за ударом. Вдох за вдохом вспоминайте, как дышать.

От неприличной близости капитанского тела то и дело хотелось отпрянуть – жарко и непривычно. А еще совсем немного смущающе – прикосновения непокрытых рук отдаются крошечными иголочками по коже.

Идея провести медитацию на рассвете пришла в светлую гвардейскую голову. Стоило мне спуститься утром на кухню, как рецепторы встали дыбом – кто-то варил великолепный эспрессо с молотым орехом. От запаха кофе хотелось немедленно приободриться и рвануть покорять мир, но мне нагло преградили путь моими же булочками. А еще яичницей с беконом, бутербродами и свежими фруктами.

– Откуда? – хмуро узнала я, кивая на свежий завтрак.

– Отправил записку дворецкому, чтобы прислал свежую одежду. Он сообразил покормить хозяина, – пожал плечами Алеон.

Ясно, приходит к женщине со своим мамонтом. Да еще и сверкает, как новенький золотой – чистый, свежий, бодрый и донельзя отрешенный. Словно не он вчера нес околесицу и заснул, не выпуская моей ладони. Ох уж мне эти маги! Хоть абсентом его накачивай – два часа, и снова трезвенник. Галантно отодвинув стул и собственноручно налив мне кофе, маркиз уселся напротив и задумчиво прищурил серые глаза.

– Сожалеете? – намекнула на вчерашнее.

– Ничуть, – он неожиданно покачал головой. – Эрла видела меня больным, пьяным и беспомощным. Я не могу обмануть её ожиданий неискренностью. Позвольте объяснить более подробно вчерашний эксцесс.

Жизнь благородной крови дарит ее обладателю не только право повелевать, но и сковывает кандалами обязанностей. Будь ты хоть трижды жутко занятым военным, вынь да положь своё время во благо королевской элиты. Поэтому проигнорировать приглашение на торжественный ужин в дом одного из герцогов – страшно обидчивого и мстительного типа – Алеон никак не мог. Собираясь по привычке на раут, маркиз здраво рассудил, что тревожить невесту и тащить ее на показ к «проклятым аристократам» – это минимум риск ухромать со сломанной ногой. Да и не привык его благородие на каждый выход в свет волочь с собой даму.

Однако прибыв в поместье гостеприимного хозяина, мужчина внезапно столкнулся с вестниками Апокалипсиса: двуличными ухмылками, многозначительными взглядами и леди Коллет. Ах, кто бы сомневался! Представьте лицо маркиза, которому пришлось едва ли не шпагой обороняться от бывшей любовницы, держа ее на расстоянии. За что получил еще больше насмешек и тончайших издевок. Причем Ариадна вела себя так, словно Клод – избалованный мальчишка, убегающий от мамы на детской площадке. То есть посылала окружающим извинительные взгляды и мягко увещевала маркиза уделить ей внимание.

– Полагаете, леди Коллет заранее подготовила почву, чтобы вам организовали «теплый» прием?

– Уверен, – скрипнул зубами капитан. – Сила леди в общественном мнении. У дочерей благородных семейств слишком много свободного времени для посещения каждого дворянского мероприятия. Пока мы с вами пашем в поте лица, Ариадна пьет чай утром и доносит окружающим свою точку зрения. Мы валяемся без сил в после ужина, она – блистает на балу и демонстративно вздыхает на актуальную тему. Мы на ходу пихаем в себя сухпаек, а леди приглашает к себе на обед парочку виконтесс и сплетничает в нужную сторону.

– «Язычный труд», – на ум пришла забавная картинка с областями женского дореволюционного труда.

– Стыдно сказать, но раньше я считал это правильным, – осудил сам себя Клод. – Или просто допустимым. Чем еще заниматься благородной даме, кроме вышивки, танцев и женских заговоров в масштабе страны? Невинное увлечение скучающих прелестниц.

– Передумали?

– Перетрухнул, – признался он. – Оказывается, если женщина на твоей стороне, она выполняет важнейшую задачу – стоит позади мужчины и филигранно отбивает общественные нападки. А если нет – с удовольствием уничтожит. Видит Ахава, если мы вас защищаем клинком, то вы нас – словом.

Тут он прав. Сама не раз становилась свидетельницей, как женщины кидались на защиту подчас незнакомых мужчин, особенно в сети. Даже если кто-нибудь выбежит на просторы интернета и крикнет: «Все мужики – козлы!», обязательно найдется святая дама, не преминувшая похвалить своего мужа в противовес чужой категоричности. Забавно, но обратной взаимности я не встречала.

А в конце вечера подкрался четвертый всадник – письмо от старшего маркиза, который забодался вникать в проблемы сына и просто «издал указ». Женись, мол, сыночка и не майся больше дурью с барышнями. А не женишься – секир-башка твоему светлому аристократическому будущему. Алеон дал почтальону на чай, вернулся в обеденный зал и крепко задумался. Крепко – в смысле, не меньше тридцати пяти градусов на душу. А дальше вы знаете.

– Поклянитесь, что больше такого не повторится.

– Клянусь, – маг шутливо взял под козырек. – Отныне я – сама серьезность и собранность. Правда, немножко разваливаюсь на поворотах, но это мелочи.

И стоило нам закончить трапезу, как инициативный колдун вознамерился доказать свою полезность. Почему-то прикипев ко мне с интересным предложением.

– В медитациях нет ничего сложного, – увещевал он, настойчиво приземляя меня на диван. – Садитесь поудобнее, закройте глаза. Расслабьтесь.

– Не могу, вы меня трогаете. Прекратите ваши спинальные поглаживания.

– Это я так, – смутился он, спрятав руки в карманы. – Для пущего умиротворения. Настройтесь на ваш внутренний поток магии и попытайтесь отследить его движение.

Но вместо расслабления и умиротворения я чувствовала себя кактусом, к которому тянут свои загребущие лапки мыши. Каждое дуновение ветерка, создаваемое капитаном, микротоками впивалось в кожу. А сам Алеон без одеколона и туалетной воды пах удивительно – как лесной пожар, рожденный из адского пламени. И от этого запаха почему-то кружилась голова.

Магия в венах то и дело оживлялась, реагируя на обращение готовностью бежать и лечить. Стоило коснуться ее мысленно, как пальцы тут же зачесались – верный признак боевой стойки моего дара. Ни мягкости, о которой говорил Клод, ни неспешного течения.

Тише, моя хорошая, давай поговорим.

– Вот так, – с легкой хрипотцой в голосе похвалил Алеон. – Ваша аура пульсирует реже, вы молодец. Не пытайтесь управлять магией, просто наблюдайте за ее потоком по вашим ручьям жизни.

– Скорее, это она управляет мной, – вылетел жалкий нервный смешок.