– Маркиз, озвучьте нам дату свадьбы, – тонко спровоцировала Изумрудная леди, откусывая кусочек мяса.

Валун безобразного скандала дрогнул на вершине горы.

– Сразу, как мой отец отдаст фамильные обручальные кольца, – подчеркнуто спокойно ответил Алеон.

Да еще и осуждающе качнул головой, мол, и не догадываюсь, почему папа упрямится.

Эндрю Клод – мужчина чуть старше шестидесяти с желчнокаменной болезнью на лицо – нервно дернул щекой и послал сыну безобразно ненавидящий взгляд. Слепец, видящий перед собой одну цель – прогнуть и проучить наследника, держался только на опыте и вдолбленной привычке сдерживать эмоции. На меня маркиз-старший даже не глядел, всем видом подчеркивая мое недостойное происхождение.

И выпад проигнорировал мастерски.

– Алеон! – со слезами в голосе воскликнула Ариадна, но тут же замолчала под повелительным взглядом королевы.

– Что же вы подарите своей жене в день торжества? – мастерски подзуживала Октавия, пользуясь привилегией говорить.

Остальные обязаны молчать или отвечать, такова участь тех, на кого правительница обратила внимание. Но никто не мешал им слушать. Семейство Коллет подобралось, готовое подсчитывать потенциальные плюшки, если ситуацию удастся переломить в свою сторону. Красноречивые лица маркизов налились злостью, им явно было, что сказать, но… Алеон делано задумался, перевел взгляд на отца и предвкушающе усмехнулся.

– Пока не решил. Любимая, хочешь замок Олден-Эр у горного хребта? – нежно предложил капитан. – Он возвышается над морем, открывая чудесный вид на закат.

Бах! Предупреждающий выстрел в колено. Где-то за горизонтом тоскливо завыл казначей маркизов.

– Замок моего отца?! – грянул старший Клод, получив скорым разорением по морде. – Не бывать такому!

– Мой замок, – сухо подчеркнул Алеон. – Дед завещал его мне и моим потомкам.

«Пистолеты, готовьсь… Пли!» – синхронно стукнулись бокалы о стол. Семья маркизов побурела на глазах, даже леди Фиону проняло до надпочечников. Беспрецедентные притязания на семейное имущество хуже позора, за такие чаяния дворяне наймут киллера и устроят охоту за головами. Даже Коллеты, переглянувшись, мысленно смазывают дуло пушек и готовят ядра – абордажить то, что считают уже своим.

Я обернулась на королеву. Её величество незаметно улыбнулась уголком губ.

– Щенок, – задохнулся от эмоций маркиз, белея на глазах. – Как смеешь?! Да твои потомки давно сгнили во чревах столичных прошмандовок! Их вытравили, как паразитов, как вредоносных червей!

Сумасшедший…

Господи, пусть его долбанет инсульт! Я его, конечно, откачаю, но по-другому старого идиота не заткнуть. А ему пора бы замолчать, потому что капитан Клод успешно сжал под столом тлеющую скатерть, из последних сил усмиряя своë пламя.

Укус достиг цели, да так смачно, что пришлось брать Алеона за руку, буквально впихивая ему под кожу легкую седацию. К чести капитана, успокоился он быстро. Строя планы и прогнозируя течение беседы, мы устроили тест-драйв провокаций: ожесточенно били друг друга по больным местам, прыгая на профессиональных провалах, личностных недостатках и подчас безумных триггерах. Потрясающе терапевтичная практика! За полчаса я успела узнать, что являюсь самой наглой, бесцеремонной, жесткой и безвкусной женщиной во всех мирах. Маркиз же долго утирался от взаимных плевков – дерзкий, офигевший, бесталанный папочкин выползень, с которым стыдно пройтись по улице. Наоскорблявшись вдоволь и проржавшись, как кони, от особо удачных эпитетов, мы были готовы почти ко всему. Но лорд Эндрю виртуозно переплюнул мои фантазии.

– И две деревни. – Чудом совладав с бешенством и болью, продолжил эрл Клод. – Будет моим подарком на свадьбу вместе с замком. Кстати, совсем забыл сказать, дорогая. У меня есть личное поместье в Дагер-Хедже, пожаловали за службу. И тридцать процентов акций в обогатительной фабрике, которая скоро возглавит артель каменщиков. Если первой родится дочка – акции станут твоими.

– Задаришь, – от размеров ложно предложенного жар в самом деле прилил к сердцу. Да полмиллиона для него – тьфу, кофе попить после дежурства.

Но истинным подарком стали дрожащие пальчики леди Коллет, которыми она безуспешно пыталась совладать с ножом. Судя по тремору, баронесса с удовольствием воткнула бы столовый ножик в меня, сочтя голову иномирной лекарки изысканным предсвадебным даром.

– Сокровища для безродной, – прошептала она в тарелку, до боли сжав кулак.

– Достойно, – мимолетно одобрила королева, заканчивая допрос. Алеона. Мой допрос был впереди. – А что же вы, эрла? Нравится ли вам маркиз настолько, что вы готовы закрыть глаза на его недостатки? – продолжала допытываться королева. – Вы его любите?

Нет! Я бы его этими самыми недостатками и придушила, если бы не серьезные проблемы, нависшие над гвардейским несчастьем. Он же вспыхивает, как спичка, постоянно спеваясь с пламенем в крови. А я таки не ожоговый центр и лицензии на огнетушитель не имею.

– Ко всем любовь приходит с треволненьем, одной ко мне явилась с огнеметом, – проворчала я. И тут же глубоко вздохнула, поднимая на жениха щенячий взор. – Вы обещали мне коллекцию рапир вашего дедушки, мой лорд. Надеюсь, они превосходно украсят наш новый замок.

Подавившись супом, маркиза Фиона резко закашлялась. Молодой лорд Родион посерел на глазах и с ненавистью провел пальцем по горлу, игнорируя приподнятые брови старших. Хе-хе, молодняку еще учиться и учиться.

– С таким приданным не зазорно вашу супругу и во фрейлины произвести, ваше благородие, – развеселилась королева Октавия. Еë одну ничуть не тронули чужие подарки. – Пойдете ко мне во фрейлины, маркиза?

– Как повелит супруг, – и быстро заесть огурцом, чтобы не заржать.

Супруг сбоку бросил горделивый взгляд на сотрапезников и отсалютовал отцу бокалом, доигрывая партию на старческих нервах.

– Она не маркиза, – процедил Эндрю. – Оскорбление древней крови!

– Ну-ну, – насмешливо глянула Еë величество. – Не удивлюсь, если капитан посчитает мелочным носить вашу фамилию и пожелает основать свой род.

На этих словах у меня недобро кольнуло печень. Потерявшие дар речи аристократы уставились на королеву, как на грязную сквернавку, и только сердце Алеона бешено застучало, отдаваясь пульсом в моей ладони.

– Для рода нужны земли. Титул. Предки, в конце концов. А у моего бестолкового отпрыска один гонор.

О как! Пара слов, и вместо «щенка» появился «мой отпрыск». Вероятно, Гвардейшество подумал о том же и презрительно сощурился на смену риторики.

– Нельзя отрываться от корней, – возмущенно поддержал барон Коллет, впервые подавая голос. – Вот что бывает, когда в элиту общества допускаются безродные. Попрание извечных традиций! Ваше величество, как можно?

«Изменники!» – горячо рыкнул старший маркиз. Гневная речь о предшественниках и наследниках, о правах и обязанностях, о титуле и крестьянах работала на ура, консолидируя вокруг Эндрю и так лояльных аристократов. По-моему, он сам фанател от своего ораторского мастерства, клеймя позором первенца, ставя в пример покорность второго сына, некрасиво тыкая в Ариадну как в куклу с посылом «лучшее приобретение». Салфетки летали по столу в ужасе, брызги соуса эмоционально заляпали скатерть, соседи жались от карающих локтей маркиза и с благоговением смотрели старику в рот.

Догадайтесь, кто зааплодировал ему первым?

– Эрла Алевтина, вы рады? – недоуменно спросила Октавия.

– Гхм, – я смущенно спрятала ладони под стол. Рефлекс, блин. – Позвольте вас переупрямить, лорд Эндрю. Душевные слова, безусловно душевные. Но ваш сын…

– Кто тебе позволил открыть рот? – глаза лорда страшно расширились.

Ого, да здесь активная мозговая недостаточность. А я-то грешила на почки и совесть, сопереживая болезненному дворянину. Однако ошиблась: рожи всего семейства, за исключением первенца, выражали искреннее поражение моей «дерзостью». Как смеет шавка своевольно подавать голос?

Клонорхоз им в печень, паразитам.