И ведь действительно так. Все мои тренировки, когда мы изучали техники, были разбиты на множество составляющих элементов. Я учился работать расслабленно, не тратить энергию. Расчетливо использовать ресурсы в бою.

Ну, а психическая устойчивость достигалась за счет постоянного взаимодействия с тренером. Касдаманов постоянно вкладывал мне в голову мысли о победе. Ни шагу назад, ни слова о поражении. Постоянная готовность к бою.

Если бы Егор Дмитриевич был сейчас здесь, в зале спорткомплекса «Маяк», я бы ни за что не растерялся. Рядом с ним я подпитывался энергией победителя.

А потом я вдруг представил, что тренер наверняка тоже сейчас не спит и думает, как пройдет мой бой. Какая разница, далеко он или близко? Он все равно рядом, пусть и в мыслях. Значит, я точно также могу подписаться от него живительной энергией и силой.

Поэтому я сумел пересилить себя. Отвел глаза. Избавился от гипнотического взгляда Мазурова.

Взобрался на ринг, попрыгал на месте, оживляя одеревеневшие мышцы. Теперь я чувствовал себя гораздо лучше.

Стандартные рутинные процедуры. Шнуровка перчаток. Капа. Разговор с рефери.

Зрители наблюдают со стороны. Некоторые впились взглядами в меня и соперника. Другие, и их большинство, болтают, смеются, спорят, кто победит. Многим совершенно по барабану до меня и до Мазурова.

Все это время противник неотрывно смотрит на меня. Я опять вижу его мягкую звериную поступь. Осознаю его хищную грацию.

Он изящно двигается по рингу, как большая кошка. Лысая кошка. Опасная и готовая разорвать меня когтями на части.

Когда рефери заканчивает инструктаж, Мазуров добавляет:

— Сначала будет темнота. Ты ослепнешь и надолго потеряешь сознание. А потом ты будешь долго плакать от боли. Долго, очень долго.

Он шепелявил, потому что говорил с капой во рту.

Я с ненавистью посмотрел ему в глаза. Тоже уловка Касдаманова. Если боишься противника, то постарайся разжечь в груди пожар ярости к нему. Тогда будет легче справиться со страхом.

А потом, поскольку страх прошел, я ответил, тоже шепелявя:

— Ты слишком много болтаешь. Это значит, что ты уже проиграл и боишься поражения.

Глаза Мазурова расширились от удивления. Он явно не понял, о чем я толкую.

— Ну, вы окончили обмен любезностями? — спросил рефери и скомандовал: — Тогда бокс.

И мы начали схватку.

С самого начала я набросился на него, как коршун на цыпленка. Надеюсь, Мазуров ожидал другого. Он ведь помнил, какой я осторожный. И еще думал, будто я поддался его психологическому террору. Нет, мой юный друг, ты ошибся.

Кроме того, я хотел получить моральное преимущество в глазах судей и зрителей. В самом начале поединка определяется лидер. Тот, кто ведет в бою. Тот, кто выглядит победителем.

Для этого просто надо быть активнее, чем соперник. Суетиться не надо. Надо атаковать. Тот, кто защищается, с самого начала выглядит неуверенно. Небольшой психологический лайфхак, который обычно имеет огромное значение в финальных боях.

Начал я с джеба. С азбуки бокса. Недаром Касдаманов вчера натаскивал меня на джеб.

Это прямой дальний удар, как выстрел из гаубицы. Артподготовка, чтобы подавить волю противника, заставить его спрятаться в окопах. Чтобы голову не смел поднять.

Сначала я провел длинный прямой левой. В голову, в нижнюю часть. Мазуров глядел на меня из-за поднятых перчаток. Он просто ушел назад. Я попал куда-то в его правое предплечье.

Продолжая атаку, я ударил правой. Тоже джеб, тоже в голову. С небольшим разворотом бедер. Этот удар получился сильнее. Мазуров уклонился дальше, потом прошел под моей рукой и сам напал на меня.

И вот тут я сменил тактику. Вместо активной рубки теперь я снова начала работать ногами. Как и в предыдущем бою, я уклонился в сторону, далеко в сторону.

Мазуров пришел в бешенство. Во всяком случае, так это выглядело со стороны. Он бил меня мощными боковыми, чередуя с прямыми ударами. Вернее, пытался ударить.

Благодаря моим длинным уходам в сторону, благодаря работе ног я успевал уйти за его плечо. Затем разворачивался и проходил под его рукой.

При этом я вовсе не бегал по рингу. Упаси боже, в бою с Мазуровым это форменное самоубийство. Я осыпал его своими ударами, преимущественно легкими, быстрыми, раздражающими, как жало пчелки.

А вот Мазуров пытался попасть по мне. Каждый удар — как из пушки. Если попадет в голову или корпус, мне конец.

Что-то он сильно разыгрался. Тоже сменил амплуа. Из контрапанчера стал активным рашером, атакующим. И я решил тоже по ходу дела сменить тактику.

Раз уж пошла такая жара, я буду постепенно нарабатывать очки и изматывать его. Мои движения по внешнему кругу, когда я заходил за его плечо, оказались совершенно неожиданными для Мазурова.

Он тут же разворачивался и получал от меня несильные шлепки в голову и по корпусу. От этого противник превращался в раненого кабана. Атаковал с еще большей яростью. Ну что же, мне осталось только уходить от него. И выжидать удобного момента, чтобы нанести удар посильнее.

А потом Мазуров все-таки догнал меня.

Когда до конца раунда осталось несколько секунд, я расслабился. Каюсь, сам дурак.

В бою с Мазуровым никогда нельзя успокаиваться. Даже во время перерыва, когда сидишь в своем углу. Надо быть напряженным и зорким, как волк, который преследует раненого оленя. Или, наоборот, самому быть настороженным, как лось, на которого охотится голодный медведь.

А я, признаюсь, сдуру расслабился. Думал, что все идет по плану. Думал, что Мазуров выдохся и уже сбавит обороты, чтобы готовиться к следующему раунду.

Получилось очень глупо. Я успешно уходил от ударов Мазурова. Двигал корпусом, как сумасшедший. Работал ногами не хуже балерона на сцене Большого театра или танцора ча-ча-ча.

До поры до времени мне удавалось избегать мощных свингов противника. Я выдохнул и даже позволил себе торжествующе ухмыльнуться.

И вот очень зря. Мазуров поймал меня на очередном уклоне. Каким-то сверхъестественным чутьем он угадал что я буду уходить влево, то есть назад. До этого несколько предыдущих мгновений я все время уходил вправо, по большой дуге.

А затем по своей привычке ломать ритм мне вдруг показалось отличной идеей теперь уйти назад, то есть вправо.

Чтобы подготовить отход, я сделал несколько фиктивных ударов. Легкий хук правой. Потом прямой левой, в корпус.

Небольшие движения бедрами, подступы ближе к врагу полушажками. И снова боковой правой, уже заряженный, акцентированный.

Со всей дури, с задней мыслью, что удар, может быть, хорошо пройдет в челюсть Мазурова. Он ведь мало двигается, больше старается блокировать удары, отбивать их плечами или руками.

Кто знает, может мне повезет и я уроню его на настил? Хорошее получилось бы зрелище под конец раунда.

Но получилось наоборот. Мазуров чуть наклонил голову и устремился во встречную атаку на меня. Он чуть пригнулся, готовясь нанести мне удар. Мой боковой задел его по уху и кулак в перчатке бессильно скользнул дальше, к затылку.

И в ту же долю секунды соперник выпрямился, как пружина. А я с ужасом увидел, что по инерции лечу прямо на его левую перчатку.

Удар получился не самый сильный. Все-таки Мазуров правша, удары левой у него чуть слабее. Он был не в совсем удобной позиции, выгнулся тоже не до конца, положение ног также не способствовало выходу на полную силу удара. В общем, мне дико повезло.

Хотя в тот момент я так не думал. Удар пришелся в глаз, я на мгновение ослеп и оглох. В голове как будто разорвалась граната. Я потерялся во времени и пространстве. Ощущения, само собой, были не из приятных. Мало того, что тело как будто из ваты, так еще и тошнота накатила.

Когда зрение вернулось, я увидел, что упал на одно колено и держусь руками о настил. Прямо передо мной сплошное покрытие ринга.

Откуда-то сверху доносился голос рефери, отсчитывающего секунды. Вот херомантия, он уже на восьми. Я захрипел, напряг непослушное тело и заставил себя подняться. Голова гудела от боли.