Но влюблённый оруженосец так и не пришёл. Не в этот день, ни на следующий, ни через неделю…

Сплетни о событиях на конюшне взбудоражили весь замок, но гуляли недолго, потому, что уже на следующий день всех отвлекла суматоха с прибывшими северными гостями и свадьбой старшей дочери лаэрда. Я только слышала, на кухне болтали, что лаэрд отдал Жанетту Чарду насовсем, но так и не разобралась в каком смысле.

Сам главный управляющий, появляясь на кухне в мою сторону даже не смотрел. А Григ при появлении Чарда прятался от него под стол, из-за чего над ним потом потешалась вся кухня.

— Не жить мне теперь, Елька, не жить… — горевал повар, жалуясь мне на свою судьбу, когда заглядывал по делу в посудную кладовую и никто не мешал нам поболтать. — Он же отомстит. Из-за меня его красотка неизвестно сколько проваляется, прикованная к постели. И шрамы после такого наказания на всю жизнь останутся.

— Не из-за тебя Жанетта пострадала, а из-за того, что разбила сосуд с дорогой специей. — не раз повторяла я Григу очевидное.

Впрочем, долго говорить мы не могли. Работы все следующие дни оказалось немерено.

Я с утра до ночи, то торчала в кладовой, то стояла над лоханями с горячей водой, перемывая посуду. Количество выдаваемых столовых приборов и другой ценной посуды пришлось записывать, ибо запомнить всё в таком бедламе просто невозможно было, а спросят с меня. Как тут спрашивают, я уже поняла и не горела желанием оказаться виноватой в недостаче какой-нибудь серебряной вилки.

Чернильный прибор на столе у Мисая был допотопный, пером писать, мягко говоря не умею. Я уже и шариковой ручкой то почти не пользовалась — всё больше по клавиатуре стучала и мышкой щёлкала.

Поэтому, чтобы не мучиться, я нашла кусок мела и шкрябала цифры на крашеной доске от старого экипажа, которую мне приволокли из конюшни те самые мордовороты, которые связывали мне руки в тот жуткий день моей несостоявшейся казни.

С этой доской, кстати, вышла отдельная история.

Оба помощника палача, то есть главного конюха, подловили меня на рассвете следующего дня, когда я бежала со спальной пристройки на кухню. Сказать, что я испугалась — ничего не сказать. Я чуть не обделалась от ужаса. Парни пожелали мне доброго утра, а я встала столбом, будто меня парализовало, и в ответ слова вымолвить не в состоянии, можно сказать, снова с жизнью прощаюсь. И тут, один из конюхов лезет себе за пазуху, достаёт нечто, завёрнутое в тряпицу, разворачивает и протягивает мне колечко с камушком. Второй мордоворот зеркально повторяет действия первого, только на его протянутой ко мне ладони — серьги с красивыми зелёными камнями.

— Это… Я через год уже получу выходное пособие. Дом свой построю. Хотел в своей деревне… Но могу в твоей…

— Дом — это хорошо… — тоненько проблеяла я.

— Ты согласна? — странно обрадовался парень.

Но тут подключился второй.

— Я тоже тебе дом построю!

И серьги мне в руки тычет, тычет! Тот, что с кольцом отпихивает его. Завязывается драка. Парни катаются по каменным плитам двора прямо у меня под ногами, яростно колотят друг друга. А я чувствую, что на работу опаздываю, и так последней сегодня выскочила, поэтому, обхожу их, как могу. К счастью, получилось к двери проскочить. Забежала внутрь, но дверь за собой до конца не закрыла. Решила в щёлочку подглядеть, что эти ненормальные дальше делать будут.

Парни, когда сообразили, что меня нет, драку остановили. Стали по двору на четвереньках ползать и переругиваться. Это они украшения потеряли в пылу боя и теперь искали их между камнями. Я подслушала их немного и поняла, что просто-напросто понравилась этим типам. Как девушка. Здесь, в замке, девчонок мало, меньше, чем парней. Поэтому, неудивительно, что у каждой по несколько ухажёров. А я, можно сказать, свежее мясцо. Эти конюхи, видать, красоту мою разглядели, когда верхнюю одежду стаскивали для наказания, и теперь ко мне, оказывается, женихаться припёрлись, с подарками. Я, как только поняла, что никто на меня нападать не собирается, более-менее успокоилась. А позже, при случае, попросила новых ухажёров найти и принести мне большую, крашенную в тёмный цвет, гладкую деревяшку в подарок.

Вот так в моей посудной кладовой появилась деревянная деталь экипажа, похожая на фигурно вырезанную школьную доску. Конюхи установили мне её в углу, у дверей кладовой. Мел на ней отлично пишет. И чего мне в таком случае такую ценную бумагу переводить, с перьями и чернилами мучиться? Запись о выданной к обеду или ужину посуде нужна только на несколько часов, пока я обратно всё не приму после мытья и просушки. Мисай просто в восторге от моей придумки. В награду, даже, вручил мне ножку жаренной куропатки. Объедение!

В тот же день, я слышала, как старший докладывал Гарису, сколько теперь его посудная кладовая экономит бумаги и чернил, благодаря записям мелом на специальной доске. Мол, теперь на бумаге он, Мисай, учёт ведёт только для долгосрочных выдач, в хозяйские или гостевые покои. Гарис так его хвалил! Наградил тремя выходными подряд для поездки к своим родным, в деревню.

А позже, главный повар об этой экономии уже Чарду докладывал. Жаль, что про награду для него мне уже не удалось подслушать. Интересно, всё же. Но, если бы я вышла и подошла ближе к начальникам, то могла бы попасться на глаза главному управляющему. А этого я дико боялась.

Как и Григ, кстати.

Мы с поваром, оба от Чарда, как тараканы разбегались и усиленно прятались со дня того страшного происшествия. И не только мы так себя ведём. Главный управляющий по замку грозный ходит, мрачный, как туча. Чуть что не так — наказаниями сыплет. Жанетта, говорят, в горячке лежит, ночами плачет.

Пока Григ не разузнал что да как, я сильно беспокоилась о том, куда пропал Фанас. Оказалось, что лаэрд в срочном порядке, даже не дав времени на сборы, отправил моего защитника вместе с его военным наставником патрулировать самую дальнюю, северную границу владений и, заодно, участвовать в поисках пропавшей невесты хозяина.

Я очень огорчилась! Но, что поделать? Похоже, это лаэрд так хитро, завуалированно, наказал Фанаса за то, что его фаворитка пострадала, пусть и за дело. Как ни крути, а дорогую специю, именно Жанетта специально испортила. А мне, хоть бы пряник какой-нибудь, за то, что чуть не убили, дали.

В общем, пришлось мне привыкать жить без преданного влюблённого помощника. Как я раньше не замечала, что Фанас каждый день решал за меня кучу разных мелких бытовых вопросов и проблем? Как не видела, сколько разных мелких удобств он совершенно незаметно для меня организовал? Вот уж, «что имеем — не храним, потерявши — плачем». Это точно про меня и Фанаса.

Шли дни. Спесь цивилизованной попаданки из технически развитого мира с меня давно уже слетела. В новых условиях жизни чего стоили мои навыки продвинутого пользователя офисных программ, знания форматов Свифт, валютного законодательства, а также особенностей и правил осуществления международных расчётов нескольких стран и ещё бездна никому не нужных умений современного человека?

Наверное, какой-нибудь врач, плотник, сталевар или выпускник аграрного университета нашёл бы здесь какое-то применение своему образованию и практическому опыту работы, но не офисный работник крупной финансовой компании — это точно. В мою голову за многие годы обучения напихали кучу бесполезной информации, но жизненно важных знаний и навыков, необходимых для элементарного выживания в том мире, где я оказалась, практически не обнаружилось! По крайней мере, вот так, сразу.

Постепенно, понемногу я обживалась, знакомилась и свыкалась с укладом жизни в замке, с людьми, проживающими в нём. Местные, которые в первые дни казались мне грязными дикарями, варварами, помесью викингов, рыцарей и снежного человека, приобретали узнаваемые лица, понятные характеры. У меня, даже, наметились подруги и соперницы, друзья и недоброжелатели, поклонники и ненавистники.