Лаэрд ехал рядом с повозкой и разговаривал с ней, но молодая лаэра даже головы не поворачивала в сторону мужа. Это его злило, обескураживало, беспокоило… Еля теперь его жена! Стефан совсем не воспитывал свою дочь, не объяснял, каким должно быть правильное поведение с мужем? Ристар серьёзно сомневался, что эту невозможную девчонку научили беспрекословно подчиняться мужчине и терпеть заслуженные наказания. Сейчас он совершенно не понимал её поведения. По его понятиям Элиза сейчас ластиться должна, стараться ещё сильнее расположить его к себе, а вместо этого…

О чём эта женщина думает? Почему хмурится? Разве она не должна радоваться их браку? Возможно, девочка стыдится ехать в замок, где все были свидетелями тому, что она, лаэрита, работала, как служанка? Или до сих пор дуется за наказание, полученное перед побегом? Тут, честно говоря, Ристара и самого царапало чувство вины, особенно когда думал о том, что заставил голодать беременную. Ничего, он исправится. Больше никогда в жизни не накажет жену подобным образом. А, может быть, Элиза рассержена из-за того, что он отказал ей в просьбе забрать с собой Фису?

Впрочем, по здравом размышлении, Меченый решил, что молчание и надутые губки жены не должны его особо расстраивать. Главное — эта рыжая красавица теперь навсегда с ним, она — его, от макушки до пят, и, ко всему — уже беременна, возможно, даже, мальчишкой! Пусть себе не разговаривает и кривит носик, сколько хочет…

Лаэрд продолжал ехать рядом с повозкой и вести беседу, так сказать, в одностороннем порядке.

Наверное, не стоило бы показывать женщине, что он ценит её… Отец, помнится, учил скрывать подобные слабости. Хотя Ристар уже подзабыл эти уроки, считая, что ему они так и не пригодились. Да уж… Элиза — его огромная слабость… Хотя бы потому, что не смог отказаться от девчонки, и брак с ней дорого стоил лаэрдству… За возможность спокойно забрать себе дочь Ржавого, Меченый отдал ему спорные земли.

Действительно, до появления из тумана расхристанной девицы, Ристар никогда не ощущал чего-то, даже, подобного по отношению к женщине. Почему он тогда втащил рыжую замарашку на круп своего коня, не оставил в лесу, не отдал приказ позаботиться о ней другому воину? В какой момент девушка стала той самой слабостью, о которой говорил отец? Неужели уже там, на лесной дороге? «Странная потребность именно в ней… Это даже немного пугает», — думал лаэрд, придерживая норовистого коня, чтобы тот шагал вровень с повозкой, на которой сидела Элиза.

Лаэра, видимо, устала сидеть и легла, прикрыв глаза. Спит? Ресницы дрожат. Притворяется. Ристар продолжил монолог.

— Я рад, что ты оказалась моей пропавшей невестой. Если бы это было не так… В случае моей женитьбы, нам пришлось бы расстаться… Не насовсем, но на время, необходимое для рождения первенца — точно. Я… — тут Меченый решил, что можно немного приоткрыть свои чувства жене. — С некоторых пор я начал с трудом представлять, как смогу обходиться без тебя. Ты стала нужна мне, кошечка. Знаешь, напряжение свадебной недели Беллы сильно выматывало меня… Эти гости… И южные, и северные… Полный замок врагов… Бесконечные застолья, и от вина нельзя отказываться, приходилось пить с ними… Я по ночам на ложе не ложился, а валился без сил. Ктор раздевал меня уже спящего. Но это не мешало мне каждую ночь видеть тебя во снах, Еля. Несмотря на все заботы и хлопоты, на всю мою занятость и усталость, каждую ночь я скучал по тебе.

Элиза не прониклась его признанием. Она снова села, уставилась на что-то в степной дали, так и замерла, даже головы не повернув в сторону мужа. Меченый недовольно вздохнул и упрямо продолжил говорить с женой, решив, однако, сменить тему этой, пока, и всё ещё, односторонней беседы.

— Управляющий Чард, старшая экономка Рона, все твои охранники, те пажи, что вынесли из комнаты вещевой мешок Фисы с тобой внутри — все эти люди были сурово наказаны. Их выпороли на конюшне за то, что проворонили твой побег и наложили штрафы, соответственно занимаемой должности. А вот твоя Фиса, как главная пособница, вообще, заслужила смертную кару. А, если бы ты потеряла ребёнка во время этой дикой авантюры? Мне доложили, что Филипп всю дорогу гнал обоз, при чём, практически без остановок.

— Нет! — воскликнула Элиза, наконец-то повернувшись лицом к мужу. — Фиса не виновата! Я её заставила!

Несмотря на смысл сказанных слов, Ристар был доволен тем, что эта невозможная женщина, наконец-то заговорила с ним.

— Фиса — моя служанка! — в голосе Ристара звенели непреклонные нотки. — Она совершила предательство своего лаэрда, когда помогла тебе. Однако, можешь не волноваться, у твоего отца наказание за это преступление ей не грозит. В наш замок она больше никогда не вернётся. Отныне, её дом — северные земли, если, конечно, Фиса желает жить.

Меченый, на самом деле, с трудом удержался, чтобы не отдать своему человеку тайный приказ свернуть мерзавке шею, где-нибудь в тёмном коридоре замка Стефана. Ведь, если бы не помощь этой пакостной служанки, Элиза не смогла бы сбежать. Тогда, личность невесты выяснилась бы на его территории и, чтобы жениться на ней, лаэрду не пришлось бы без боя уступить Стефану те самые, спорные, земли из-за которых столько десятилетий велась скрытая война между соседями. Да, за то, к чему привело её пособничество, Фису мало просто запороть насмерть или придушить! Обмазать бы голую девку мёдом да усадить, связанную, задом на муравейник в том самом приграничном лесочке, который лаэрд больше не мог назвать своим. Вот достойная казнь для той, из-за которой его лаэрдство лишилось части своей земли.

Однако, Меченый успел заметить насколько болезненно крепко Элиза привязана к этой единственной служанке. Поэтому, пусть Фиса пока живёт. Сейчас, когда его рыжий котёнок носит ребёнка, Ристар решил, по возможности, не расстраивать её. Казнь Фисы уже не вернёт утерянное… А потом, после родов… видно будет.

— Я сейчас вспомнил тот момент, когда мне принесли срочное донесение от нашего человека в северном замке. То самое, в котором говорилось, что моя невеста нашлась, и в родной замок она прибыла вместе с возвратившимся обозом Филиппа и Аританны. Именно тогда я окончательно уверился, что Еля и Элиза — одно лицо. К тому моменту я уже провёл расследование твоего побега, знал все его подробности и готовился выезжать вдогонку.

— А если бы я не была лаэритой? — вопрос у жены явно вырвался неосознанно. Ристар заметил, что она сразу пожалела о нём, даже, прикрыла рот ладошкой.

«Значит, ответ очень важен для девочки» — сделал он вывод.

— До получения письма, я собирался отправиться в погоню за сбежавшей фавориткой. Я предполагал, но совсем не был уверен, что ты — лаэрита. Можешь не сомневаться, я искал бы и нашёл бы тебя, кошечка, в любом случае. И, если бы твоя Фиса только попалась мне в руки…

— Нет! Пообещай, что не станешь обижать мою Фису! — воскликнула Элиза, её глаза подозрительно заблестели. Слёзы? Ещё не хватало!

— Обещаю-обещаю! — недовольно поспешил заверить жену лаэрд.

Некоторое время они ехали молча. Элиза и прежде была весьма немногословна, а Ристар притих из-за того, что невольно вернулся воспоминаниями к тому, как готовился ехать к Ржавому за будущей женой. Уверившись, что Елиза оказалась лаэритой, и находится в безопасности у своих родителей, он передумал ехать за девушкой с небольшим отрядом воинов. Увы, но, чтобы вернуть беглянку домой потребовалось войско и очень большая уступка Стефану. Меченому пришлось признать, что Ржавый переиграл его — от брака с Элизой лаэрдство не получило никаких выгод. С присоединением спорных земель к северным, для крепкого мира на границе с ними достаточно было бы и одного брака — Филиппа и Аританны.

Разве что, только… в чреве лаэры растёт долгожданный сын и наследник.

И всё равно! Лаэрд ехал рядом с повозкой жены и чувствовал, что доволен.

Несмотря на приторную заботу Ристара, возвращаться обратно было тошно. И, вроде бы, всё я понимала, и сама так устроила, но… Ощущение было таким, словно, я ненадолго вырвалась из клетки, а теперь птичку поймали и снова засовывают обратно.