— Почему они не заживают? — спрашиваю тихо, видя, что при каждом движении Данте болезненно морщится.

— Серебряные пули, — поясняет тот. — Раны не затянутся, пока их не извлечь.

— Прости, — говорю сдавлено, понимая, что в этом есть и моя вина.

Веди я себя чуть тише и мужчина наверняка заметил бы приближение ордена раньше…

— Не волнуйся, мышка, — хмыкает тот. — Серебро меня не убьет. По крайней мере, не в таком количестве.

— А что убьет? — спрашиваю я, лишь уже произнеся понимая, насколько бесцеремонно это звучит.

— Не буду предоставлять тебе варианты, — снова хмыкает он. — Кстати за это с тебя еще один поцелуй.

— Только если мы спасем Антона, — выдвигаю я свои условия.

— Извини, но ты здесь ничего не решаешь, — говорит мужчина, порывисто подталкивая меня к себе.

— Пожалуйста, Данте, пожалуйста, — прошу я, понимая, что, если он не согласится, я ничего не смогу сделать, а тому грозит реальная опасность.

Что сделает Инесса в отместку за то, что ее пленница сбежала, оставив ее без козырей?!

— Спаси его, прошу. А потом я сделаю все, что ты попросишь.

— Все? — повторяет он тоном, от которого мои щеки тут же покрываются румянцем.

Но я не успеваю ничего ответить, потому что дверь, ведущая в широкий холл отворяется и нас выходит целая толпа вооруженных до зубов членов ордена.

Произошедшее дальше я боюсь вспоминать, хотя эта картина будет возникать в моем сознании еще долгие годы, неизменно рождая в душе что-то жуткое и по-настоящему леденящее.

Данте снова отпихивает меня в сторону а сам прыгает на первую жертву, вгрызаясь в его шею и вырывая из нее кусок. Я достаточно чувствительно ударяюсь затылком о стену, отчего сознание словно притупляется, заставляя видеть все будто как замедленную и немного посеревшую от времени съемку.

Передо мной мелькают темные пятна членов ордена и огненные вспышки оружия, издающего оглушающие выстрелы, направленные на вампира. А еще я вижу, как блестит металл проносящихся лезвий и кровавые руки Данте, переходящего от одной жертве к другой.

Трупы вокруг него растут, однако, противников слишком много, и бессмертный постепенно слабеет, покрываясь все новыми и новыми ранами.

— Беги, мышка! — слышу я вдруг его отчаянный вопль, и понимаю, что ему не победить.

Поднимаюсь на дрожащих ногах. Спорить сейчас я не намерена. Так что собираю последние силы, подчиняясь этому приказу, но рядом появляется чей-то силуэт, преграждая дорогу. Пытаюсь рвануть в сторону, но мужчина подскакивает и ничего не говоря, совсем нелюбезно хватает меня за волосы, начиная тянуть вон из коридора.

— Отпустите! Отпустите! — визжу я, отчаянно шлепая его по кулаку, накрепко сцепленному на моих локонах.

Краем глаза я виду, как Данте делает рывок, пытаясь подобраться ко мне, но рядом тут же возникают несколько противников, мешая вампиру приблизиться.

— Данте! — кричу я, протягивая к нему руку.

И вдруг вижу, как рядом с бессмертным проносится клинок, впиваясь в его тело практически до рукояти…

— Данте! Данте!!! — кажется, что вырывающийся из моего горла вопль разрывает его изнутри. — Данте!

Но последнее, что я вижу, пока мы не поворачиваем за угол, это печальный взгляд вампира, брошенный на меня прежде, чем он начинает падать на пол…

— Нееееееет! — реву я, спотыкаясь о свои же ноги, утаскиваемая неизвестным в темное нутро заброшенного завода.

— А ну заткнись! — рявкает тот, достаточно чувствительно дергая за волосы. — А то язычок-то подрежу!

Замокаю больше от боли, чем от самого факта приказа. И тот удовлетворенно хмылится, еще больше ускоряя темп. Вскоре, мы оказываемся в небольшом помещении с окном посередине из которого льется серый унылый свет. Мужчина практически вталкивает меня внутрь и наконец-то отпускает. Это похоже на небольшую столовую или что-то такое, потому что тут стоит стол и несколько стульев по периметру.

— Неужели дочурка Виктора! — говорит мужчина, нагло и бесцеремонно оглядывая меня. Даже не оглядывая, а практически поедая взглядом. — Аппетитная.

Я опасливо отступаю чуть назад.

— Не волнуйся, — говорит тот, но таким тоном, что я прекрасно понимаю, что волноваться есть причина. — Я тебя не убью, ты нужна Инессе живой. Но она ничего не говорила о том, что с тобой нельзя поиграться…

Я кидаюсь в сторону, но мужчина быстро оказывается рядом и, резко хватая меня за шею, тащит ко столу. Я пытаюсь отбиваться, но он гораздо сильнее, и ему не так уж трудно справиться со мной, нагибая свою жертву над горизонтальной поверхностью и заломив руки за спиной.

— Не рыпайся, — хрипит он, больно вдавливая мое тело в столешницу.

Слышу звук расстегиваемой одежды и его тяжелое дыхание.

— Всегда хотел узнать какие фейри в постели, — говорит он, предвкушающе облизываясь.

И я чувствую, как его рука начинает задирать мое платье, ведя по ноге и выше, к ягодицам.

— Нет, пожалуйста, пожалуйста, не надо! — молю я, а по щекам катятся крупные слезы.

Но в ответ лишь получаю обжигающий шлепок, вызывающий в мучителе гулкий смешок.

— Пожалуйста отпустите! Пожалуйста! — разносится мой отчаянный вопль, но мужчина только разгорается от моих жалобных просьб.

Зажмуриваюсь, ожидая неизбежное, но вдруг слышу оглушающий бас, раздающийся в маленьком помещении раскатистым эхом.

— Сейчас же убери от нее свои руки!

Еще не успеваю ничего осознать, но в груди мгновенно разливается то самое знакомое тепло. Гляжу в сторону и вижу родное лицо, искаженное порезами и гримасой гнева, на котором бешенным огнем горят ярко-желтые огни глаз.

Мужчина отпускает меня, но не отодвигается, напряженно готовясь к схватке, а рука тянется с прикрепленному на бедре пистолету.

— Ну давай, волк, — шипит он, щелкая предохранителем. — Хочешь отведать моего серебра?

Я испуганно замираю. В книге, что я читала в доме Марка, было написано, что этот металл воздействует на оборотней гораздо сильнее, чем на вампиров и способно не просто причинить существенный вред, а даже убить.

Марк тяжело дышит, закрывая своей мощной фигурой практически весь проем. Он явно устал, пока добирался ко мне через весь город и кишащий членами ордена завод. Его одежда изорвана и перепачкана кровью, своей или чужой — не разобрать. Хотя на оголенных участках кожи видно несколько достаточно глубоких порезов.

Лицо оборотня собрано, скулы сведены, а пальцы сжались в кулаки. Он пристально смотрит на моего мучителя, и в его взгляде я вижу все, что он хочет с ним сотворить…

— Тц-тц-тц, — цыкает мужчина, словно предвидя действия волка, и переводит пистолет на меня. — Ты ведь не хочешь, чтобы малышка фейри нечаянно пострадала?

Марк шумно выдыхает, но остается на месте.

— Надевай! — выплевывает собеседник, и в сторону ликана летят наручники, звонко шлепаясь о пол. — Надевай я сказал!

— Не надо, — пищу я, от волнения нажевывая губы.

Марк глубоко дышит и переводит взор с мужчины на меня. Не могу оторвать своих глаз от его, потому что мне отчего-то кажется, что этот взгляд — прощальный.

— НА-ДЕ-ВАЙ! — чеканит его соперник и предупредительно слегка надавливает на курок.

В затем раздается выстрел….

В полном отчаянии я жмурюсь и слышу только лишь свой собственный протяжный визг, а когда открываю глаза, то понимаю, что нахожусь во всеобъемлющих объятиях Марка. Таких знакомых, таких спасительных и таких теплых.

Перевожу взгляд и вижу недалеко от его ног тело того самого мужчины с огромными рваными ранами поперек плеча. И его оружие, отброшенное к стене, со все еще слегка дымящимся после выстрела стволом. За сегодня я видела уже слишком много смертей, но отчего-то именно эта оставила самое большое впечатление, хотя, возможно, она просто стала последней каплей для моего воспаленного рассудка?..

— Ника! — восклицает Марк и хватает меня за лицо.