– Ты сколько своему пленнику снотворного вколол?

– Одну ампулу, – ответил я. – А что?

– Он до сих пор спит.

– Так я в него перед этим водки влил литра три.

– Зачем?

– Снотворного же с собой не было, я за ним потом ездил. Вот и пришлось Егора спиртом в бессознательное состояние вводить.

Милютин расхохотался.

– Молодец! А если этот подарочек даст нам нужную информацию, то ты не просто молодцом, ты героем станешь. Хотя ты и так, по сути, герой. Без опыта и подготовки с такой операцией один справился. Теперь главное, чтобы этот твой Егор хоть что‑то знал. Кстати, почему ты его так называешь?

– Он назвался Егором во время нашей первой встречи. Но я понимаю, что это явно ненастоящее его имя.

– Судя по нескольким удостоверениям личности в сумке, скорее всего, да. Я так понимаю, это его сумка? Что‑нибудь ещё там было?

– Деньги. Но я их почти всё потратил, когда его вытаскивал.

– Хоть сколько‑нибудь осталось?

– Совсем мало, извините.

Я выгреб из карманов несколько купюр и положил их на стол.

– Не извиняйся, этого достаточно, я просто хочу проверить, что это за деньги, из какой партии. И вообще, настоящие ли.

Милютин взял купюры, рассмотрел и спросил:

– Это точно его деньги? Уверен? Не мог со своими спутать?

– Его. У меня не было наличности. А что с ними не так?

– В том‑то и дело, что с виду всё так. Но ещё проверим. Ладно, про Егора этого можешь забыть. С ним мы будем работать. Нам сейчас надо решить, что делать с тобой.

– А что со мной делать? – удивился я.

– Орки завели на тебя уголовное дело, даже несколько, и требуют передачи в Москву.

– Зачем?

– Чтобы там тебя судить.

– А они имеют право выдвигать такие требования?

– Формально да. Но ты не переживай, я тебя им не отдам. Мы уже огласили нашу официальную версию. По ней ты случайно в клубе заметил человека, причастного к твоему недавнему похищению. Взыграл адреналин, наступило состояние аффекта. Ты решил схватить его и доставить мне, как человеку, лично курирующему расследование твоего похищения. По сути, ты задержал преступника, а не похитил гражданина. Если бы дело ограничилось лишь Егором, проблем вообще бы не было. Но ты угнал машину и, как оказалось, похитил парковщика в клубе. И хозяин машины, и потерпевший написали заявления. И не забываем про нападение на блокпост.

– У меня не было вариантов.

– Понимаю. И особенно ценю, что ты парковщика не привёз к нам, а выбросил по дороге.

– Не выбросил, а аккуратно высадил, – возразил я.

– Неважно. С машиной мы решим вопрос быстро, там достаточно возместить ущерб, а вот с похищением будет сложнее. Но рано или поздно и с этим разберёмся. И надеюсь, с блокпостом тоже замнём. Однако до этого в Московскую область тебе лучше не ездить.

– Это я понимаю.

– А основная наша проблема, – продолжил Милютин. – Это претензия московских коллег, что мы не поставили их в известность и сами провели спецоперацию по вывозу подозреваемого. Мы на это отвечаем, что вывез ты его сам. Но наши коллеги не верят, что на подготовительном курсе Кутузовки учат прокладывать ледовую дорогу и запускать водяной смерч. И правильно делают, что не верят. Но когда ты на следственном эксперименте эту дорогу проложишь и смерч запустишь, им придётся признать, что они не верили зря.

– Ладно, смерч, там я хотя бы представляю, что к чему. Обычный могу запустить, значит, и водяной должен после тренировок. Но как я ледовую дорогу проложу, Иван Иванович? С моим‑то уровнем.

– Магией проложишь, – спокойно ответил Милютин. – Ты же одарённый. Причём уникальный. Вот и сделаешь.

– Но я не умею! – возразил я. – Там такой уровень и самого одарённого, и заклятия нужен, до которых мне ещё расти и расти!

– Будешь учиться. Это сейчас для тебя главное. И для меня, кстати, тоже. Начальство моё очень недовольно. Да что там начальство – кесарь злой, как не знаю кто. Конечно, если твой подарок расколется и выдаст ценную информацию, отношение к нам с тобой сильно поменяется. Но пока на нас злятся.

– А сколько времени у меня есть, чтобы научиться прокладывать эту ледовую дорогу?

– Не горит. Тянуть с проведением следственного эксперимента мы можем долго. Но лучше не злоупотреблять. Я уже известил Гурьева и поставил ему задачу. С завтрашнего дня Егор Андреевич начнёт с тобой работать. Ну и лишний раз напомню: для всех, от Денисовых до подруги, у тебя есть лишь одна версия произошедшего в Москве.

– Я встретил того, кто меня похитил.

– Того, кто был среди похитителей, – поправил меня Милютин. – Это более удобная формулировка.

– Я понял Вас, Иван Иванович. Так и буду всем говорить.

– Ну если понял, то сейчас я передам тебя следователю, с ним всё оформите, как это должно быть, после этого иди отдыхать. Если что, я тебя вызову. Ну и не забывай о ледовой дороге.

– Не забуду. А можно задать вопрос не по этой теме?

– Попробуй.

– Что там с Левашовым? Удалось узнать, что за эльфы с ним были?

– Пока нет, но не переживай, ты в безопасности. Кем бы они ни были, сейчас они залегли на дно. Поэтому забудь об этом и займись тем, что сейчас важнее. Если будет хоть какая‑то информация, которую можно тебе рассказать, я сразу же ей поделюсь.

– Благодарю!

– Пока не за что.

Милютин вызвал охранника, который проводил меня к следователю. С ним мы лишний раз по пунктам разобрали мою легенду и оформили все необходимые документы. К половине первого мы закончили, и мне разрешили отправиться в академию. И не просто разрешили, а по распоряжению Ивана Ивановича меня туда даже отвезли.

По дороге я хотел позвонить Миле, но потом решил сделать ей сюрприз. И ещё я постоянно думал, как объясниться с Глебом и его семьёй. Мне очень не хотелось доставлять Денисовым проблемы, но я догадывался, что уже их доставил. Московский КФБ явно проверил, что я делал в главном городе орков, и у кого гостил. И я допускал, что спецслужбы орков не сразу поверят Денисовым, что они тут ни при чём. Если вообще поверят.

Все надежды были на дедушку Глеба. С его влиянием он должен был решить возможные проблемы. Но всё равно было неудобно за то, что я их создал. Как ни крути, для московского КФБ я был гостем Денисовых, другом их сына, значит, им предстояло, как минимум объясниться, почему их гость натворил в Москве столько дел. Да и Глебу могло достаться от деда за такого друга.

Но с другой стороны, что я мог поделать? Всё сложилось так, как сложилось. О чём‑либо сожалеть было глупо. Имело смысл лишь минимизировать негативные последствия. И в конце концов, если бы Глеб меня не бросил одного в стрипбаре, ничего этого могло бы и не случиться. Мне, вообще, было интересно, куда он делся и почему до сих пор мне не позвонил. Я был уверен: он так и не вернулся в бар.

Скорее всего, Глеб загулял и пока ещё не вспомнил обо мне. Или же к Денисовым уже наведались представители московского КФБ, и родители запретили Глебу общаться со мной. А может, он звонил мне и, не дозвонившись, решил, что я познакомился в баре с какой‑нибудь стриптизершей и весело провожу с ней время.

Случиться могло всякое, и забивать себе голову предположениями было глупо. Имело смысл просто подождать или самому позвонить Глебу. Но, в конце концов, почему звонить должен был я? Кто кого бросил в незнакомом месте? Да и в принципе не хотелось ни с кем разговаривать перед встречей с Милой.

Я уже предвкушал, как увижу и обниму свою девушку, как крепко её поцелую, как опять позвоню от имени соседа по комнате в ресторан и закажу кучу вкусностей, как мы устроим пир с продолжением, и как весь мир подождёт до утра со всеми своими проблемами.

Приехав в академию, я сразу же пошёл в общежитие. Точнее, побежал – очень уж не терпелось поскорее увидеть и прижать к себе Милу. После всего, что со мной приключилось в Москве, после всех пережитых испытаний и стрессов хотелось обнять самого близкого человека и наконец‑то спокойно выдохнуть.