Так мы и проболтали ни о чём до десерта. Но когда прислуга начала разливать по чашкам чай, у князя зазвонил телефон. Фёдор Сергеевич принял звонок, выслушал от кого‑то информацию, после чего сказал в трубку:

– Хорошо. Проводите в обеденный зал.

После этого Зотов убрал телефон и обратился ко мне:

– Роман, у меня есть для тебя сюрприз. Во время нашего вчерашнего разговора мне показалось, что ты себя чувствуешь, будто не в своей тарелке. И это неудивительно – после такого опасного приключения нужно время, чтобы полностью прийти в себя. А тут ещё это вынужденное заточение. К тому же ты говорил, что очень переживаешь за свою девушку, и что она волнуется и не находит себе места. Я решил, что это неправильно.

Я не успел переварить слова Зотова, как прислуга открыла дверь, и на пороге обеденного зала появилась Мила. Увидев меня, она помчалась ко мне со всех ног. Я едва успел встать из‑за стола, как моя девушка бросилась мне на шею.

Признаться, я был удивлён, если не сказать больше, и совершенно не представлял, как вести себя в этой ситуации. Конечно, я обрадовался, но при этом представил, каково сейчас Арине, которая накануне фактически призналась мне в любви. Хоть я и не был инициатором приезда Милы, но некоторую неловкость почувствовал. Моя девушка тем временем принялась меня расцеловывать и рассказывать, как она рада, что я цел и невредим.

– Всё хорошо, – сказал я, обняв Милу. – Не стоит так бурно реагировать, а то мы сейчас стол перевернём.

Успокаивая свою подругу, я мельком взглянул на каждого из Зотовых. Князь выглядел очень довольным, княгиня не выражала вообще никаких эмоций, а княжна побледнела и сжала губы. Мне казалось, она сейчас вскочит и швырнёт в нас с Милой файербол или что похлеще – глаза Арины горели такой неприкрытой ненавистью, что и без склонностей к эмпатии можно было понять её эмоции.

– Благодарю Вас, Фёдор Сергеевич! – сказал я. – Это действительно сюрприз. Я и мечтать о таком не мог. Вы ведь говорили, что никому нельзя рассказывать о том, что мы спаслись.

– Мы с Иваном Ивановичем сегодня утром обсудили этот вопрос ещё раз, и он дал добро на то, чтобы всё рассказать твоей девушке. Мила пообещала держать всё в секрете, и у нас нет причин ей не доверять.

Разумеется, я не поверил, что Зотову захотелось скрасить мою тоску и уж, тем более что они с Милютиным доверяют Миле. Скорее всего, время нашего с Ариной заточения подошло к концу, и хитрый князь решил воспользоваться удобным моментом, чтобы преподать наследнице урок. С его стороны это было жёстко, я бы даже сказал, жестоко, но в эффективности такого урока можно было не сомневаться. Арина – девушка неглупая и явно поняла, для чего её отец велел привезти мою подругу.

Арина сдерживалась изо всех сил и даже сделала попытку улыбнуться, чтобы поприветствовать Милу, но вышло это у неё не очень. Невооружённым глазом было видно, как сильно внутри княжны бурлят эмоции, и я даже поставил ментальную блокировку, чтобы не переживать их вместе с ней. На княжну было больно смотреть, но чем я мог ей помочь? В конце концов, это было семейное дело Зотовых. Князь воспитывал свою дочь, и мне лишь оставалось быть невольным участником этого процесса.

Мне ещё, можно сказать, повезло – Фёдор Сергеевич понял, что я со своей стороны не проявлял инициативы и не пытался закрутить роман с княжной. Иначе разговор мог состояться совсем другой и явно не за обедом. А так, мне хоть и показали лишний раз, где моё место и с кем мне нужно крутить роман, но меня это вполне устраивало. Чего уж говорить про Милу – она в этой ситуации была самой довольной.

Пока наследница рода Зотовых усваивала отеческий урок, Мила вовсю играла на публику, показывая присутствующим, как она счастлива и как много я для неё значу. Она вцепилась в меня и ни на секунду не отпускала, хотя раньше я за ней подобного не замечал. Но Милу можно было понять – вряд ли ещё когда‑нибудь у неё появилась бы такая возможность поиздеваться над соперницей. А Арину она воспринимала исключительно в этом статусе.

Обедать Мила не захотела, согласившись лишь на десерт, который почти сразу же и подали. Великолепный пражский торт ели молча – Мила и Фёдор Сергеевич с явным удовольствием, мы с Ариной через силу, а Софья Александровна от десерта отказалась и просто пила чай.

Сразу же после обеда Милу увезли, но Зотов пообещал, что совсем скоро все неудобства закончатся, и я смогу вернуться в академию. Ещё раз поблагодарив его за приятный сюрприз, я отправился в апартаменты, где и провёл остаток дня в размышлениях о необычном поступке князя и о своём будущем.

Утром я проснулся от трели телефонного звонка. Быстро вскочив с кровати, побежал в гостиную, схватил со стола трубку связи с охраной и принял звонок.

– Доброе утро! – послышался из динамика голос охранника. – Сегодня завтрак подадут в семь часов. В семь сорок пять Вы должны быть готовы выехать в академию. За Вами зайдут.

– Спасибо, буду готов, – ответил я, положил трубку и посмотрел на часы.

Было ровно шесть тридцать. Я отправился в ванную, отметив по пути, что оказался прав, когда накануне решил, что часы нашего заточения сочтены. Не исключено, что я мог быть свободен уже накануне, просто Зотов решил продержать меня здесь до утра, чтобы его легенда о доверии Миле выглядела более правдоподобно. Но гадать смысла не было, главное – я покидал апартаменты и ехал в академию.

Так как расследование нашего похищения ещё не завершилось, и его организаторы и исполнители были на свободе, князь выделил дочери для поездки в школу свой личный бронированный автомобиль и два огромных внедорожника сопровождения. Фёдор Сергеевич лишний раз напомнил нам легенду, которую мы должны были рассказывать абсолютно всем – кто нас похитил, мы не знаем, сбежать удалось позавчера, двое суток ушло на реабилитацию и дачу показаний, и теперь мы вернулись на занятия. Левашова не видели, не слышали, и где он – не знаем.

Впрочем, «вернулись на занятия» было сильно сказано. Занятия уже закончились, как и Весенний турнир, осталось лишь общее ежегодное собрание всех студентов и преподавательского состава, на котором подводились итоги учебного года, и он объявлялся официально завершённым. На это собрание по большому счёту мы и ехали. Ну и заодно показать, что с нами всё в порядке.

Отдельно мне Зотов сказал, что так как Левашов арестован, а похитителям Арины я был не нужен, то необходимости в усиленной защите для меня больше нет, и я могу спокойно жить прежней жизнью. Правда, в город без особой надобности выходить не рекомендовал и выдал новый телефон, в который заранее вбил номер своего нового начальника службы безопасности.

Всю дорогу до академии мы с Ариной ехали молча. Я попробовал просканировать эмоции княжны, полагая, что она на меня обижается или злится, но, кроме чувства подавленности, ничего не распознал. Видимо, урок отца не прошёл для неё даром. И хоть мне было жаль, что этот урок князь преподал столь жёстко, но результатом его я был доволен – меньше всего мне сейчас был нужен роман с княжной. Причём самого романа и быть‑то не могло. В отличие от влюблённой девушки я понимал, что у таких отношений нет будущего.

Вместо романа, были бы постоянные знаки внимания от Арины и как следствие этого – ненужная ревность Милы. А учитывая, что я отношусь к княжне очень хорошо, мне постоянно пришлось бы всё это сглаживать, чтобы её не обидеть. И при этом не расстроить Милу. В общем, перспектива была ещё та. А так хитрый князь одним махом расставил всё по местам, и теперь мы с княжной молча ехали и смотрели через окна автомобиля в разные стороны.

К академии мы прибыли без четверти девять. Водитель уже подъезжал к месту высадки пассажиров возле главного корпуса, и я приготовился покинуть салон. И тут неожиданно Арина взяла меня за руку, точнее, накрыла ладонью мою ладонь. При этом она продолжала смотреть в окно. Княжна нежно провела пальцами по тыльной стороне моей ладони, будто погладила её. В этот момент машина остановилась, Арина всё так же, не поворачиваясь ко мне, немного сжала мою руку, но тут же её отпустила и выпорхнула из салона.