— Отец, прости, — пробубнил Олег.

— Ты просил прощения, когда мы прикрыли твою прошлую выходку в академии! Толку от того, что тебя простили? Тебя ничему жизнь не учит! Ты понимаешь, что войны нам сейчас только не хватало? Ты, вообще, понимаешь, что такое война родов? Понимаешь, что начаться она может из-за одного идиота, типа тебя, а пострадают десятки людей?

— Ну, может, Зотовы её не начнут. Арину всё же не изнасиловали.

— Вся надежда сейчас на то, что им самим войну не потянуть! Это очень дорогое удовольствие! Но они явно узнают, что это твоих рук дело. И могут попросить Суда Чести. А знаешь, что это значит для тебя?

— Догадываюсь, что ничего хорошего, — промямлил Олег.

— А ты не гадай, я тебе расскажу! Если Суд Чести признает тебя виновным в организации изнасилования дочери аристократа, то независимо от того, что оно сорвалось, ты должен будешь искупить это кровью, тем самым спасая честь нашей семьи — либо сам застрелишься, либо, если у тебя не хватит духу, я должен буду тебя застрелить. В противном случае на весь наш род ляжет клеймо несмываемого позора, и иметь дела с нами не будет ни один аристократ. Никогда и ни при каких обстоятельствах!

— Но ты же меня не убьёшь! — испугавшись, воскликнул младший Левашов.

— Если я этого не сделаю, совет рода отстранит меня от руководства, — ответил Семён Григорьевич. — Кто-нибудь из рода это всё равно сделает. Из-за одного дурака наши родственники не захотят терять всё, что имеют.

— Но ведь у Зотовых для Суда Чести нет доказательств, — чуть ли не плача, сказал Олег.

— Пока нет! Но есть два наркомана, твой друг-идиот Сорокин и не в меру шустрый студент Андреев. И все они доказательство нашей вины! Точнее, твоей!

— Родион точно не будет давать показания против нас. А тех двоих ещё надо найти. А если их не найти, то и показания Андреева не будут иметь силу.

— Вот тут ты прав. Этих двоих надо найти. И принести их головы Зотову!

— Зачем?

— Формально, чтобы признать вину и сделать шаг к примирению, так как без этого уже никак — Зотовы уже явно знают, что это твоих рук дело. А по факту, чтобы показать, что главных свидетелей не осталось! Кстати, кто накладывал заклятие?

— Один эльф, я его нашёл через знакомых. Он даже не местный. Приехал — наложил заклятие — уехал. Его точно не найти. Его, кроме меня, никто не видел.

Семён Григорьевич хотел что-то сказать, но в этот момент постучали в дверь.

— Входи! — крикнул Левашов-старший.

В комнату вошёл начальник службы безопасности семьи, Егор Берёзин.

— Семён Григорьевич, плохие новости, — доложил Берёзин. — Зотовы нашли Сорокина, и он им сдал двоих подельников.

— Откуда эта информация?

— От него самого. Мы его допросили.

— Хреново, надо теперь найти их раньше Зотова.

— Хреново — не то слово. Зотов их уже нашёл. Держит у себя в особняке. Туда же приезжал Андреев, скорее всего, на опознание.

Граф Левашов громко выругался и запустил файербол в стену. Его руки вспыхнули ярким пламенем, а глаза покраснели.

— Это война! — в сердцах произнёс Левашов, подошёл к сыну и прокричал ему в лицо: — Понимаешь, дебил ты малолетний, что начал войну?

Младший Левашов стоял, потупив взор, и боялся что-либо говорить отцу. Граф немного пришёл в себя, пламя с его рук спало, и он спросил у начальника безопасности:

— Хоть какие-то хорошие новости есть?

— Есть, Семён Григорьевич! Мы взяли Андреева, когда он возвращался от Зотовых. И он, и Сорокин на базе в Прохоровке.

— Ну хоть что-то. Андреева допросили? Выяснили, кто он такой?

— Допросили, но, удивительное дело, не можем вытянуть информацию. В голову пытались залезть — бесполезно. Закрылся гадёныш, и ничего с ним не поделать. Одарённый седьмого уровня не смог вскрыть защиту.

— Пытайте! Какие ещё варианты?

— Мы же не знаем, до каких пределов можно, — начал оправдываться Берёзин. — Мало ли, кем этот Андреев может оказаться на самом деле.

— Теперь можно до любых пределов. Хоть на ремни режьте, но узнайте. Всё равно им с Сорокиным приговор.

— За что Родиону приговор? — не удержался Олег. — Отец, не выписывай ему приговор! Пожалуйста!

— А какие у нас варианты? Дружок твой с ходу сдал своих подельников Зотову и с таким же успехом выступит свидетелем на Суде Чести. Теперь, когда наркоманы у Фёдора, у нас нет других вариантов, кроме как убрать тех, кто может подтвердить их связь с нами. Это не я, это ты своему другу приговор выписал, когда доверил ему такое важное дело!

— Но…

— Заткнись! — вскипел старший Левашов. — Вопрос решённый! В конце концов, это твою задницу я пытаюсь спасти от Суда Чести! Нам теперь надо выяснить, кто такой этот Андреев и забыть про них обоих.

— А зачем выяснять, если ему ты тоже приговор выписал? — удивился Олег.

— Затем, чтобы знать, чьего сына я приговорил! Сорокин твой — безродный студент из бедной семьи! Его полиция поищет неделю, да и бросит. Семья погорюет, да и всё! Особо никто не будет раскапывать это дело — пропал, да пропал. А ты знаешь, кто такой Андреев, настоящая ли это фамилия? Из какого он рода?

— Не знаю.

— Хорошо, если это бывший эльф, родители которого забыли о нём на следующий день после его выбраковки, а если он из семьи орков? Если он из влиятельного московского рода, который ожидает, когда этот, так сказать, Андреев отучится в академии и вернётся домой? Если войну с Зотовыми мы ещё способны потянуть, то противостояние на два фронта нас уничтожит!

— Выходит, если он из семьи влиятельных орков, ты отменишь приговор? — спросил Олег.

— Не знаю! Я не готов сейчас ответить на этот вопрос! Пошёл вон, пока я тебя самого не приговорил!

У графа Левашова опять воспламенились руки, и ему пришлось бросить три огненных шара в стену, чтобы хоть как-то снять напряжение. Олег быстро убежал. Берёзин стоял, вытянувшись, как по струнке, и ждал указаний.

— Вытряси из этого Андреева информацию, Егор, и в расход, — сказал Левашов. — Но обязательно вытряси. Мы должны знать, из какого он рода и откуда может прилететь проблема.

— Слушаюсь, Семён Григорьевич! — ответил начальник службы безопасности. — А если окажется, что он из влиятельного рода. Всё равно в расход?

— Тем более в расход, влиятельный род не простит нам пыток наследника.

— Слушаюсь! Разрешите идти?

— Иди, Егор, на тебя сейчас вся надежда. Не нужна нам война. Не вытянем мы её. И, кстати, надо найти того эльфа, который заклятие на Зотову наложил.

— Его тоже в расход?

— Разумеется, — ответил граф. — Подчистить надо всё! Рисковать и оставлять свидетелей мы не можем.

— Сделаем, Семён Григорьевич! — отрапортовал Берёзин и покинул кабинет.

Я очнулся оттого, что кто-то лупил меня ладонью по лицу. Всё так же болела голова, но боль уже не была такой невыносимой, как раньше. И ещё я сидел, а не лежал. Я открыл глаза и увидел перед собой двух незнакомых мужчин — полного невысокого лет сорока и молодого — худого и долговязого с безумными глазами. Сидел я на стуле. И почему-то не был связан, что было странно. Видимо, никто не воспринимал всерьёз возможность моего побега или нападения на похитителей.

— Очнулся, щенок? — спросил меня полный.

Я проигнорировал вопрос, за что получил затрещину.

— Отвечай, когда тебя спрашивают! — заорал толстяк. — Как твоё имя и фамилия? Настоящие имя и фамилия! И не вздумай врать! Я не могу залезть к тебе в башку, но враньё распознаю!

— Роман Андреев, — ответил я и сразу же получил ещё один удар.

— Ты ещё не понял щенок, что всё очень серьёзно? — толстяк достал пистолет и направил его на меня. — Имя!

— Роман.

Я оглядел комнату и заметил в другом углу ещё один стул. На нём сидел какой-то парнишка. Он был привязан к стулу и сильно избит. Его голова свесилась на грудь, видимо, был без сознания. Кроме толстого и худого, в комнате находился ещё один мужчина. Он сидел на стуле в углу с автоматом в руках и, казалось, вообще не обращал ни на что внимания. Глядя на его АК-146, я понял, почему никто не озаботился тем, чтобы меня связать. Парнишку на стуле привязали, скорее всего, чтобы он просто не упал.