— К сожалению, студент, — ответил Самойлов. — Это подтвердил наш агент в Кутузовской академии. Но мы решили, раз уж этот Андреев перешёл нам дорогу, то стоит его использовать в наших интересах. Мы устроили его бой с сыном Левашова на весеннем турнире в академии. Наш агент организовал участие Андреева в турнире и жеребьёвку его и Левашова в одну пару. У них разница в два курса — победа Левашова была очевидна. Мы отправили на поединок сильного менталиста, он должен был дождаться, когда сын Левашова уложит Андреева, а потом добить мальчишку летальным заклятием. Но Андреев выиграл бой и ещё умудрился выжить несмотря на то, что заклятие на него всё равно наложили.

— То есть, сорвал вам третий подготовленный план? — уточнил магистр ордена.

Самойлов развёл руками и ничего не ответил. В комнате наступила тишина, все пытались переварить полученную информацию. Через некоторое время глава рода Жилинских произнёс.

— Цирк какой-то, Вы уж меня простите, Борис Афанасьевич. Как такое, вообще, может произойти?

— Ума не приложу, какой-то невероятно везучий мальчишка, — ответил Самойлов.

— Не бывает невероятно везучих мальчишек. И не бывает таких совпадений, — мрачно произнёс Николай Константинович Седов-Белозерский. — Андреева этого нужно ликвидировать и как можно быстрее.

— Можете про него забыть. Мы решим вопрос с ним через недельку, когда немного утихнут основные страсти. Или не утихнут. — Самойлов не по-эльфийски широко улыбнулся и добавил: — Во время перерыва мне подтвердили, что полчаса назад наш агент, внедрённый под видом прислуги к Левашовым, убил графа и графиню. Обвинения однозначно падут на Зотовых, и это позволит развязать войну между кланами. Вся прелесть в том, что Левашовскому сыну уже восемнадцать. Он теперь стал главой рода, и он очень глупый. Значит, не будет разбираться, а начнёт мстить Зотовым за родителей.

— Вы в этом уверены? — спросил магистр.

— Мы позаботились о том, чтобы было кому подсказать мальчишке, как нужно поступать.

— Надеюсь, в этот раз ваш план сработает на все сто, и никакой везучий студент вам не помешает, — пробурчал Николай Константинович Седов-Белозерский.

— Об Андрееве Вы больше не услышите. Как я уже сказал, мальчишка будет ликвидирован в ближайшее время.

*****

Мне всё-таки пришлось проторчать у Зотовых до самого вечера. Елизар Тимофеевич решил провести мне какую-то укрепляющую процедуру — глупо было от этого отказываться. После её проведения меня тут же отправили с Филиппом в академию.

Я вышел из машины возле самых ворот Кутузовки — после происшествия на арене не хотелось лишний раз ходить по улицам, тем более вечером. До выяснения всех обстоятельств имело смысл осторожничать. По традиции после турнира почти сразу же заканчивался учебный год, и у меня даже возникла мысль тут же поехать гостить к Глебу, если он не передумал и не решил отозвать приглашение.

Пока мы ехали, Филипп любезно подзарядил мой телефон, и как только я покинул машину и попрощался с водителем, сразу же включил аппарат. Тут же на него пришло несколько сообщений о пропущенных звонках от Милы. Я позвонил ей и почти сразу же из динамика послышался её взволнованный голос:

— Рома?! Ты где? С тобой всё нормально?

— Привет! — ответил я. — Всё нормально, я подхожу к общежитию.

Мила мне ничего не ответила, она сбросила звонок, и уже через минуту я увидел её бегущей со всех ног ко мне навстречу. Я ускорил шаг. Добежав до меня, счастливая Мила бросилась мне на шею и прижалась так, будто мы не виделись как минимум год. Я поцеловал её и не удержался от шутки:

— Такое ощущение, что ты сейчас отрабатываешь на мне удушающие приёмы для следующего боя.

Моя девушка рассмеялась и расслабила объятья, но тут же нахмурилась и сказала:

— Эти твари не пустили меня к тебе. А сучка Зотова лишь сказала, что ты живой, и всё.

— Ну не сердись так! — я поцеловал подругу в её очаровательный носик. — Они спасли мне жизнь.

— Из-за них ты этой жизнью теперь постоянно рискуешь! — возразила Мила. — Все твои проблемы из-за этой вертихвостки!

— Отчасти так, — согласился я. — Но мне кажется, ты просто ревнуешь. И ревнуешь зря! Во-первых, мне, кроме тебя, никто не нужен, а во-вторых, Зотовы усиленно ищут Арине жениха.

И я снова поцеловал свою девушку, но на этот раз в губы. Поцелуй получился страстным, после него я прижал Милу к себе и томно шепнул ей на ушко:

— Мне кажется, Глеб давно не ночевал у дедушки.

Мила приняла игру и с придыханием прошептала мне в ответ:

— У Глеба завтра полуфинал. И у меня тоже. И отбой в девять, то есть, через двадцать минут.

После этого Мила довольно больно укусила меня за мочку уха и улыбнулась просто невиннейшей улыбкой.

— Но… — растерянно произнёс я.

— Никаких «но»! — ответила Мила и нахмурилась.

Всё-таки она была невероятно хороша в своём искреннем, немного детском гневе. Я снова поцеловал свою девушку и сказал:

— Значит, отправим Глеба к дедушке после финала. И не дуйся! Тебе больше идёт, когда ты улыбаешься.

— Да не слишком-то много поводов для улыбок в последнее время, — вздохнув, ответила Мила.

— Всё будет нормально, — ответил я ей. — Всё будет хорошо!

Конец книги

Я сидел на трибуне арены и наблюдал, с каким остервенением Мила набросилась на свою соперницу. И с ужасом представлял её финальный поединок с Ариной. Княжна Зотова полчаса назад выиграла свой полуфинал и после общения с Елизаром Тимофеевичем тоже с интересом наблюдала за поединком Милы, сидя в пяти метрах от меня и одним рядом выше.

И что‑то мне подсказывало, что и Мила, и Арина думали уже не о финале как таковом, а о возможности поколотить друг дружку. Ситуация складывалась интересная, а финал обещал быть огненным и в прямом, и в переносном смысле этого слова. И это немного пугало.

Надо признать, Миле определённо везло с жеребьёвкой – на каждом этапе ей попадались первокурсницы, и моей девушке удавалось их проходить всё тем же способом – она накладывала на себя ледяную броню, ускорялась и работала кулаками. С виду это казалось просто – налепил броню, наложил на себя ускорение и пошёл в бой. Но в этом и была главная хитрость. Броня и ускорение были лишь малой частью магического арсенала моей подруги.

Мила не изучала заклятия атаки, так как они требовали большой отработки на тренировках в течение длительного времени и, по сути, особо были не нужны при драке ледяными кулаками. Все силы Мила бросила на защиту. Причём не на активную защиту вроде доступных ей туманного или огненного барьеров, а пассивную в виде обычной сопротивляемости к различным видам магического урона. Это было не так зрелищно, зато работало и оказывалось сюрпризом для соперника, который не ожидал подобного от девчонки с подготовительного курса.

Главную роль в этой необычной подготовке с основным упором на защиту сыграл Игнатьев. Он подбирал нужные заклятия, оптимально подходящие под способности Милы, и заставлял её тренировать их с утра и до позднего вечера. А когда она падала в изнеможении, сам восстанавливал ей силы и заставлял работать дальше.

По сути, все эти дни Игнатьев выполнял роль персонального тренера Милы. Помимо тренировок, он разбирал с ней каждый поединок, проводил работу над ошибками, и после каждой жеребьёвки за оставшееся до нового боя время быстро разрабатывал тактику на него с учётом особенностей новой соперницы.

По мне, так это всё выглядело, как откровенная помощь преподавателя, учитывая, что Игнатьев знал слабые и сильные стороны всех девушек, то есть, всех потенциальных соперниц Милы. Но возможно, помогать студентке с подготовительного курса было не запрещено. Во всяком случае, никто по этому поводу не возмущался. И преподавательскую этику Ярослав Васильевич тоже не нарушал – он преподавал у студенток третьего и четвёртого курсов и иногда занимался с нами. Девушек младших курсов он не учил.