А ещё меня накрыли её эмоции. Я почувствовал исходящие от девушки волнение и страсть. И надо признать, эти эмоции накрыли меня с головой. Всё же гормоны штука непростая – противостоять им сложно, особенно в шестнадцать лет. И особенно когда тебя целует красивая сексуальная девушка, одновременно транслируя тебе на ментальном уровне свои чувства.

Противостоять этому было сложно. Практически невозможно. Но нужно было брать себя в руки любой ценой и всё же как‑то выходить из этой ситуации. Причём просто взять и резко отстранить от себя Арину я не мог – не хотел, чтобы ей показалось, будто она мне неприятна.

Стараясь контролировать свои эмоции, я осторожно приобнял Арину и позволил ей целовать себя, все силы сконцентрировав на том, чтобы удержаться и не броситься в эту пучину и не наделать вещей, о которых потом пришлось бы сильно жалеть.

Я понимал, что Арина мне не пара, я помнил, что меня ждёт в общежитии Мила, и представлял, как на такое отреагирует Зотов – всё это требовало незамедлительно прервать поцелуй. Но он затягивался. Как тогда в подвале перед Левашовым. Только теперь зрителей не было, теперь никто не играл, и всё было по‑настоящему.

И я чувствовал, как пальцы княжны всё сильнее впиваются в мои волосы, а её губы становятся всё горячее, как она прижимается ко мне всем телом, и я ощущаю биение её сердца. Мои руки невольно заскользили по её спине к талии, и я отчётливо понял: у меня есть буквально пара секунд, чтобы всё это остановить – потом будет поздно.

И тут мне на помощь пришёл кто‑то неизвестный. Впрочем, если бы от меня что‑то зависело, я бы предпочёл от такой помощи отказаться. Меня чуть ли не пронзило насквозь невероятно сильной эмоцией, настолько мощной, что я невольно вздрогнул, когда её ощутил. И вздрогнуть было отчего – я ещё никогда не ощущал такой сильной, концентрированной, направленной прямо на меня ярости.

Я прямо чувствовал, как меня хотят растереть в порошок. И желание это было настолько сильным, что оно вытеснило даже бурные эмоции Арины. Неприятный холодок пробежался по моей спине, и сердце бешено застучало. А самым ужасным было то, что эта, казалось бы, и без того запредельная ярость стремительно усиливалась.

Мне стало настолько неприятно от обрушившихся на меня чужих эмоций, что я невольно вздрогнул и поёжился. Казалось, сейчас мне в спину прилетит какой‑нибудь ледяной кол или молния, или просто пуля. Всё это не осталось не замеченным Ариной, и она немного снизила напор, чем я не преминул воспользоваться. Я прекратил целоваться, немного отстранился от княжны и сказал:

– Мы не должны этого делать.

Прозвучало ужасно банально, но что я мог ещё сказать? Не дав девушке опомниться, я продолжил:

– Арина, ты красивая, умная, ты просто невероятная, но мы поступаем неправильно. Есть вещи, которые нельзя игнорировать. Ты княжна, наследница великого рода, а я простолюдин. Чего бы я в этой жизни ни добился, я останусь простолюдином. Мы не пара. У нас нет будущего.

– Я не верю, что ты простолюдин, – возразила Арина. – Ты многое не договариваешь о себе.

– К сожалению, я простолюдин. И я безумно рад, что жизнь свела меня с тобой и твоей семьёй. Я благодарен твоему отцу за всё, что он для меня делает. Один лишь факт его поддержки не даёт мне упасть духом в сложных ситуациях. Ты и твоя семья значите для меня очень много. Ты всегда можешь на меня рассчитывать, но между нами не может быть ничего кроме дружбы.

– Но я не хочу с тобой дружить. Я хочу тебя любить! Разве я тебе не нравлюсь?

– Это исключено, – сказал я и ощутил себя каким‑то чёрствым подонком, что отвергает влюбившуюся в него девушку.

Но ощущения могли быть какими угодно, полагаться в сложившейся ситуации стоило не на них, а на разум. А он советовал не совершать ошибок и не бросаться в омут, из которого я мог и не выплыть.

– Ты не ответил на мой вопрос, – произнесла княжна с плохо скрываемой обидой в голосе. – Я тебе не нравлюсь?

– А я не могу на него ответить. Потому что не могу смотреть на тебя как на обычную девчонку. Ты княжна Зотова. Я не могу позволить себе испытывать какие‑либо чувства к аристократке столь высокого положения.

– А ты попробуй.

– Нельзя, Арина! Есть правила, и мы должны их соблюдать. И я, и ты. Даже если это тяжело или больно. Твоё аристократическое происхождение накладывает на тебя рад обязательств. Ты не просто красивая девчонка – ты наследница. Это многое значит. Возможно, сейчас, когда ты находишься под властью эмоций, ты об этом забыла, но на тебе лежит большая ответственность.

– Ты точно не простолюдин, сказала Арина, покачав головой. – Скажи, кто ты?

– Я Роман Андреев, студент подготовительного курса Кутузовской академии. И я не пара наследнице рода Зотовых. Больше мне сказать нечего.

– Но ты нужен мне. Понимаешь? Ты очень мне нужен! С тобой мне хорошо и спокойно. Мне ни с кем не было так хорошо. Я хочу, чтобы ты был всегда рядом!

– Это невозможно, – ответил я вздохнув. – Это нелегко принять, Арина, но это твой путь. Каким бы он ни был, но он твой. Я уверен, Фёдор Сергеевич после истории с Левашовым не заставит тебя выходить за неприятного тебе человека. Я вижу, как он тебя любит. Он хочет, чтобы ты была счастлива. И ты будешь счастлива. Обязательно.

Арина не мигая смотрела мне в глаза, словно пыталась прочитать мои мысли и найти в них опровержение тому, что я сказал. Но это было бесполезно. Во‑первых, она не могла пробить мою стандартную ментальную блокировку и залезть в моё сознание, а во‑вторых, даже если бы и смогла – я говорил то, что думал.

Было видно – внутри девушки происходит борьба. Она понимала, что я прав, но то ли гордыня, то ли действительно возникшее ко мне чувство не давали ей принять ситуацию.

– Это из‑за неё? – спросила княжна, продолжая заглядывать мне в глаза.

– И из‑за неё тоже, – ответил я.

– Ты её любишь?

– У меня, кроме неё, никого нет. А у неё, кроме меня. Я не знаю, любовь ли это, но мы с Милой очень хотим быть счастливыми, и нам кажется, что вместе мы сможем этого добиться. Мы нужны друг другу. Тебе не понять этого. У тебя есть семья.

– Моя семья может стать твоей.

– Нет. Не может. И ты это знаешь не хуже меня. Я очень надеюсь, что после этого разговора ты не затаишь на меня обиду, и мы останемся друзьями. Но главное, я хочу, чтобы ты понимала – я не отказал тебе во взаимности. Потому что я не могу тебе отказать или не отказать. Я просто не могу выбирать там, где мне не предоставлено право выбора. Пойми это, пожалуйста! И прости, что сделал тебе больно. Но простолюдин Андреев не пара княжне Зотовой. Мы оба это знаем.

Арина задумалась. Было видно, что её обуревают сильнейшие эмоции, и не просто видно – я ощущал исходящие от неё обиду, злость, разочарование и ещё целую кучу эмоций, смешавшихся в один клубок.

Мы простояли так примерно минуту: молча, глядя друг на друга. Затем княжна через силу улыбнулась, нежно провела ладонью по моей щеке и сказала:

– Ты прав. Простолюдин Андреев не пара княжне Зотовой. Но ты не простолюдин Андреев, и ты мне нужен!

Сказав это, Арина резко развернулась и покинула беседку. Я остался один со своими мыслями и нехорошими предчувствиями.

Во время нашего эмоционального разговора с княжной, я совершенно забыл, что где‑то совсем рядом находится неизвестный, который хочет меня чуть ли не убить. Впрочем, стоило признать: пока мы с Ариной разговаривали, чувства незнакомца ослабли. И довольно сильно. А ещё исходящие от него эмоции изменились. Теперь я ощущал не столько ярость по отношению непосредственно ко мне, сколько сильное недовольство вперемешку с разочарованием.

И ещё я ощущал, что незнакомец был совсем рядом. Это было крайне неприятно. Я почувствовал себя в беседке очень неуютно и поспешил домой. Но не успел я сделать и двух шагов, как резко всё исчезло – пропали все доходившие до меня эмоции, будто незнакомец или внезапно перестал их испытывать, или быстро переместился настолько далеко, что они до меня просто не доходили.