– Для тебя это словно забава.

– Есть такое, – не стал спорить Оникс, слегка пожав плечами. – Я полжизни провёл рядом с Сенатом и знаю трюки Сестёр, так что они напрасно считают, что им удалось меня обмануть.

– Да вы прям с Айшелом два сапога пара.

– Нет, с ним лучше не хитрить… это ты его чуть с должности Барона не сняла?

Я издала что–то похожее на смешок и вздох.

– Сам виноват. Да и я тогда не в настроении была, что бы светскую беседу вести… лезвие в животе мешало.

Вот про плохое настроение я не соврала: меня в тот день чуть Томен Нур–Мал не убил, я ему руку отрубила, украла его сестру и публично вызвала на дуэль, если снова с ним столкнусь. Так что видеть улыбающуюся рожу Айшела мне было как–то не до этого… видимо, либо решив мне «отомстить», либо доказать что–то другим, он обнародовал моё послание Томену, так что о моей мести теперь знают практически все. После этого мы с ним как–то не виделись и не переписывались. Да и времени на это особо нет.

– Пришли, – вывел меня из мыслей Оникс.

Мы остановились напротив одного из многочисленных магазинов, только вот одежда за витриной сидела на более–менее человекоподобных манекенах, как мы с Герцогом. Две руки, две ноги, не такие громадные как рикили, но и не с ветку, так что это то, что нам нужно.

В самом магазине было ярко, красочно: алый ковёр под ногами, изогнутые серебристые стены с громадными зеркалами, напольные вешалки с невообразимым количеством одежды, шикарная лестница на второй этаж, примерочные и запах масел и краски. Кроме нас из посетителей больше никого не было, лишь тихо жужжали маленькие роботы–уборщики.

– Вам помочь?

Я даже вздрогнула от неожиданности, настороженно покосившись на появившуюся прямо из воздуха иномирку с полупрозрачной кожей и развевающимися, словно на ветру, бесцветными волосами. Присмотревшись, я заметила очертания и других: вот что значит быть на виду и оставаться невидимым. Неплохо, сразу возникает чувство уединённости.

– Нам нужна одежда на вечер, – кивнул ей Оникс.

– Что–то праздничное?

– И не очень выделяющееся.

– Есть предпочтения в цвете?

Герцог взглянул на меня.

– Особых нет, – пожала плечами я. Сказать честно, во что меня только не наряжали, так что смириться и с цветом, и с покроем я давно успела.

– Проходите к примерочным, – пригласила девушка, вновь растворившись в воздухе.

– Мне уже интересно, сколько я тебе должна… я же в жизнь не рассчитаюсь, – пробубнила я, когда мы шли к тёмно–рубиновым диванам напротив просторных примерочных.

– А мне интересно, когда ты наконец забудешь это слово. Это я тебе должен за свою спасённую шкуру, а не ты мне.

– Вот тут ты ошибаешься, – выдохнула я, присев на диван. – Ты мог бы давно известить Сенат обо мне, и тогда прибавил бы больший вес в обществе.

– Мог бы, но не стал, – опустившись рядом и вальяжно облокотившись об спинку, согласился Оникс. Его рубиновые глаза поймали мой взгляд, и я ощутила забившееся где–то в горле сердце. – Какая мне выгода сдавать тебя? Вес в обществе у меня и так есть, а Сенат на твоей основе попытается создать себе второе поколение Змееносцев, и готов дать голову на отсечение, что один из них бы оборвал мою жизнь.

У меня холодок прошёл по спине. Если они ещё узнают, что в Серфексе сейчас сидит мой собрат, то непременно попытаются выведать у него все его тайны. Это же Сенат, звёзды их побери…

Воздух слева засеребрился, и я увидела иномирку, идущую к нам и толкающую впереди себя напольную вешалку с выбранной одеждой.

– Прошу вас, меряйте.

***

Я сразу отвергла слишком яркие и вызывающие наряды, потому что, первое: осознала, насколько не хочу привлекать всеобщее внимание, и, второе: что–то мне подсказывало, что сам Герцог не очень хочет быть узнаваемым (я подглядела, что он выбрал пастельных оттенков одежду, и последовала его примеру). Надев лёгкое платье цвета персика с нежно–розовым подолом, я поправила многочисленные ленточки на груди и боках, смотря, как переливается платье при каждом движении. Это не было таким вызывающим, как мои предыдущие наряды, так что показаться в нём я не боялась.

Перебросив волосы на спину, я почти вплотную подошла к зеркалу, коснувшись пальцами узоров на щеке. Когда–то Лаи Нур–Мал вырезала их на моём лице: горизонтальная линия, идущая от щеки, через нос и заканчивающаяся на другой щеке, к ней добавились две вертикальные чёрточки под глазами, пересекающие шрам, три полукруглых линии на левом виске и узоры на шее. Они не так явно выделялись, как на лице хиимки, но всё же были заметны. Я не стала их удалять из–за Лаи – ей и так непросто приходится, и нужна поддержка, а я не так часто бываю на Файе.

Взгляд упал на запястье, где раньше высвечивались алые цифры, делающие меня пленником Орика. Только истечёт мой срок – четыре часа – и бомба в руке взорвётся. Конечно, я мало верила в её существование, но всё же время соблюдала, лишь однажды была на грани. Тогда, когда Ориас Грандерил спас меня от вонючего и ядовитого Орика. Я обязана ему жизнью, хотя давно вернула этот долг, и всё же такое не забывается. Без него я бы никогда не оказалась на Файе, не встретилась с Дамесом, Айной, Лаи, тем же Айшелом и Ониксом. Жила бы в страхе, что Цербер когда–нибудь найдёт свою Шпильку, а Мать Орика выдаст за своего доверенного рикиля. Впрочем, вы и сами всё знаете.

Я раскрыла шторку, выйдя из примерочной и ощущая себя отчего–то неловко. Словно пользуюсь Герцогом и его настроением, чтобы скрасить свою боль, вот только вряд ли она пройдёт.

Я вышла как раз в тот момент, когда Оникс раскрыл свою шторку, и мы одновременно замерли, с неприкрытым удивлением смотря на одинаковые по цвету (хотя, клянусь, мы не договаривались, во что оденемся) наряды. Ему шёл бежево–сизый цвет, делая рубиновые глаза не такими алыми, а волосы цвета слоновой кости кремового оттенка. Под пиджаком с двумя рядами серебристых пуговиц была видна тёмная сизая рубашка со стоячим воротничком.

– Неплохо, – усмехнулась я, шагнув к Ониксу и расстегнув его верхнюю пуговицу на воротнике, – но так лучше.

– Тебе виднее, – не сдержал улыбки он, перехватив мою руку и достав из кармана пиджака аккуратную цепочку со сверкающими камешками. Застегнув её на моём запястье, Герцог нерешительно отпустил, оглянувшись на замершую иномирку. – Берём.

На лице той скользнула улыбка, и она склонила голову.

– Полагаю, выдвигаемся мы сейчас? – поинтересовалась я, стараясь не краснеть и тем самым не выдать себя.

– Если ты хочешь ощутить всю прелесть быть Герцогом, можем ещё прогуляться.

– О, нет… предпочту обойти лучи славы стороной, – тут же заверила я Оникса, не сдержав хитрой улыбки. – Да и кто знает, когда я ещё смогу побывать на Орфее? Хочется без лишней толкотни понять, почему это место по праву считается лучшим оперным театром во всей Вселенной.

Оникс понимающе улыбнулся, и его глаза стали ярче, притягательней.

– Тогда отправляемся сейчас.

Орфей.

Я даже мечтать не могла когда–нибудь побывать там. Всех высокопоставленных существ, соизволивших посетить это место, изображали на картинах и вешали их в коридорах. Кто только не посещал Орфей! И Бароны, и Матери с Сёстрами Сената, и Грандерилы, и, говорят, сам Мёртвый Узурпатор был когда–то здесь, правда, до того, как развязать войну. Вот только во время войны картины снимали и прятали, так что не все именные таблички пережили тысячелетнюю бойню, потому среди многочисленных безымянных портретов отыскать Мёртвого Узурпатора уже было не суждено. Он мог быть кем угодно, выглядеть кем угодно, может, он был даже не один – не многие существа способны прожить тысячу лет и при этом оставаться в здравии. Как бы там ни было, в истории нет ни одной строчки о том, кем же был Мёртвый Узурпатор. Ни расы, ни имени, ни внешности. Ничего. А те, кто видел его портрет, давно мертвы.

Мы шагали по просторному коридору гигантского корабля «Орфей», который был в два раза больше имперского дредноута «Затмение», на котором когда–то Ориас отправился к одной из алых планет для её усмирения. Величественное, древнее судно, бороздившее космос несколько десятков тысяч лет. На гладких бортах стояли искусные статуи отличившихся Герцогов и Матерей Сената, Баронов и крылатых врасов, погибших от руки Узурпатора. Если Оникс победит в выборах, то и его фигура будет украшать «Орфей».