Мрак, наполненный жизнью.

Тьма, в которой кто–то есть.

Я стою и смотрю в бездну и чувствую оттуда чей-то встречный взгляд.Смотрит кто–то знакомый, но при этом я не знаю, как выглядит это существо.

Смотрит без злости или ярости, скорее, с любопытством, пытаясь понять, кто я такая. Смотрит и видит больше, чем я.

Мрак оживает, хотя это и не видно. Я чувствую, как тот, кто в нём стоит, ожил, направляясь ко мне. В воздухе мелькают странные искры, но они не способны озарить пространство. А у меня нет сил вызвать собственный свет. Так что я стою и жду, ощущая чужое присутствие, волнами накатывающее на сознание.

Тот, кто притаился во мраке, опасен, но он не несёт эту опасность мне. Я вслушиваюсь во мрак, пытаясь услышать хотя бы отголоски дыхания, чужого сердцебиения, и улавливаю. Но оно тихое – на семьдесят пять ударов моего сердца только один. Словно существо, что стоит во мраке, спит. Однако его разум жив, и он всегда с охотой принимает меня, лишь бы не быть в одиночестве.

Мы молчим, внимая сущности друг друга. Но если существо во мраке читает меня, то я могу лишь догадываться, кто оно такое. Мой… сородич? Тот, кто уцелел после бомбёжки на Земле? Или существо подобно Кайону? Не могу сказать точно, но ощущения практически такие же. Правда, в тот раз была сила и враждебность, которую можно сравнить с приближающейся бурей, а от этого - словно мягкие волны, успокаивающе накатывающие на берег.

– Кто ты? – первой не выдерживаю я.

Я не вижу, скорее, чувствую, как это нечто во мраке печально улыбается.

– Кто? – вновь повторяю я.

– Уже никто… – доносится тихий ответ, и голос врезается мне в память. Он похож на тёплые лучи солнца, на приятно щипающий щёки мороз, на самый ароматный запах во Вселенной и тихое, спокойное море. – Давно никто…

Мрак удаляется, пропадает запертый в нём разум, чей свет не способен разогнать тьму, и все воспоминания проносятся перед глазами.

Пора возвращаться.

***

Голову заполняли ненужные мысли. Миллион ненужных мыслей. Они мешали нормально думать, отвлекали от предстоящей задачи.

После того случая у Айшела, когда я услышала чужой голос в своей голове и якобы вышла на ментальную связь, такое происходило ещё два раза. Правда, только на третий получилось вновь дождаться этого странного ответа. Как вспомню бестелесный голос, так по телу разливается непонятное мне тепло и спокойствие.

Кому принадлежит этот голос? С кем я выхожу на ментальную связь? И почему он, она или оно считает, что уже никто? Звёзды, почему так много загадок на мою бедную голову?! Мне их сейчас и в ближайшем будущем некогда отгадывать!

Подавив вздох, который всё же сорвался с губ, я откинулась на спинку кресла. Настроение было такое, что всё валилось из рук, стоило только прикоснуться к этому. Так что оставив дела, я решила взять хотя бы на час отдых, скрывшись на балконе, выходящем с видом на громадный сад за дворцом и синеву океана. Однако и тут меня одолевали непонятные мысли, связанные с тем, что я пока не хотела знать. Вот уж не думала, что перед новой сменой власти меня будут отвлекать совершенно другие проблемы.

– Знаешь – если амуи предают своего короля, они отрезают себе крылья и уходят вниз, – услышала я задумчивый голос позади.

– Предлагаешь срезать крылья и утопиться? – хмуро поинтересовалась я. – Могу сразу перейти ко второму.

– Успеешь.

– Тогда, может, компанию составишь?

– В чём из? Сброситься с балкона или поболтать по душам? Хотел бы выбрать второе, да времени нет.

– Надо же, чем же ты занят? – не сдержала я усмешки. – Рассматриваешь все свои трофеи, накопленные за тысячелетия?

– Скорее, поражаюсь твоей наглости. Ты же ещё не забыла, кто я такой?

Я отвела взгляд от тёмного горизонта, приподняв бровь и взглянув на стоявшего позади кресла Цербера. Тот склонил голову, с усмешкой довольного кота рассматривая меня.

– А ты вспомни, кто я.

– Судья Грандерилов… такое не забыть. Самый прославленный убийца за последние тысячелетия, который собственноручно убил ни в чём не повинную диву Миниту. – Цербер приложил руку к груди в мнимом испуге. – Звёзды, как это ужасно. Насколько я помню, ты жука раздавить боялась.

– Вспомнил, тоже мне, – фыркнула я. – Что хочешь? По душам поговорить? Айны недостаточно?

Цербер спрятал руки в широкие рукава своего на этот раз тёмно–синего плаща с серыми нитками. Под стать небу и океану, готовому вот–вот разбушеваться.

– Ориас хочет тебя видеть.

У меня прошлись по спине мурашки, и я сглотнула.

– Зачем?

– Думаешь, он мне сказал? Я теперь посыльным работаю, слова через коридоры передаю, хотя вы спокойно можете отправить друг другу сообщение! – вспыхнул на краткий миг Цербер, отчего радужка его глаз полыхнула серебром и тут же погасла. Странное зрелище. – Дожил… жил себе нормально на Тутаме, пока ты мне на голову не свалилась. Так и знал, что надо тебя было в Бездну сбросить…

– Так чего не сбросил?

Цербер бросил в мою сторону хмурый взгляд.

– Выгоду увидел. Тем более за тебя что в первый раз, что во второй неплохо заплатили.

– Интересно, ты меня хоть раз как женщину воспринимал?

– Тебя? – тут же переспросил Цербер и издал звук, похожий на смех. – Никогда.

Плечи сами собой опустились, хотя я и пыталась показать, что слова пирата меня не задели. Однако, о, ужас, задели. Впрочем, чему я удивляюсь? Я была тощей, с копной чёрных или уже тёмно–медных коротких волос, с характером бойкого мальчишки. Меня все за него и принимали, так что неудивительно, что никто во мне не видел более слабый и нежный пол. Хотя, чувствую, вы уже сами не согласитесь, что я такая. И вот это обидно.

– Если бы я начал воспринимать тебя как женщину, Мародёры бы точно заподозрили неладное, и сама догадываешься, что сделали бы. А брать малолетнюю оторву в свой гарем не в моих правилах, – видимо, решил прояснить ситуацию Цербер. – Впрочем, ребята сами потом догадались.

– Рада слышать, – глухо ответила я, вставая на ноги и отбрасывая с лица белую прядь. – Чисто ради интереса, а сейчас бы меня в свой гарем принял?

Взгляд Цербера стал холодным, жёстким, и мне он показался старше, выше и опаснее. И, что самое удивительное, когда он начал говорить, его голос был тихим и очень твёрдым:

– Нет. Почему? – тут же перебил он, чуть подавшись вперёд, отчего на его лицо упали пугающие тени. – В прошлый раз он меня за это убил. Второй раз переживать свою смерть я не хочу.

Я поняла, о ком он говорит, и снова словно холодок прошёлся.

Что Цербер, что Айшел, да даже Гейлерин думали, будто Ориас ко мне неравнодушен. Я бы поверила в это раньше, но не сейчас, хотя… Бывали у него какие–то странные минуты, когда ледяная и безжалостная маска спадала, и ко мне возвращался знакомый врас. Как же это было редко, и как же я всегда этого ждала.

– Идём, не будем заставлять его ждать.

Я с неохотой последовала следом за Цербером, заплетая в волосы в самый обычный хвост, пышный из–за недавнего мытья и доходящий практически до копчика. Надо будет постричься, но ни желания, ни времени особо нет. Да и с ножницами у меня проблема – обычно, когда я стригусь, не знаю меры. К примеру, в прошлый раз обстригла себя по самые уши, а перед тем, как попасть к Церберу, ещё короче. Как бы в этот раз и вовсе налысо не побрилась, а то ведь есть такая вероятность…

К моему удивлению, мы шли вовсе не к кабинету, сворачивая в совершенно другие коридоры, выходящие в сад. Когда мы уже вышли к нему, небо вновь затянули тучи, а практически чёрная вода бурлила. Кажется, с момента переворота погода на Файе всё чаще и чаще портилась, словно чувствовала настрой нового Императора и самой Империи. Ясных дней стало совсем мало, и чаще всего выл пронизывающий холодный ветер и дождь. Не припомню такой погоды во время правления Дамеса.