Та-а-ак! А это еще что такое с его телом?!

На груди, предплечьях и спине у Алексина были буквально вырезаны странные повторяющиеся символы. Ранки даже толком не успели зажить, лишь покрылись плотной кровавой коркой, отчего было тяжело разобрать, что же там нарисовано. Но выглядело все равно ужасно, будто маленький ребенок решил поиграть в тату-мастера черными и красными маркерами.

— Императорский палач предпочитает странные виды искусства? Или владеет уникальной техникой пыток? — едва скрывая внутреннюю бурю эмоций за толикой холодного сарказма, спросила я.

— Мм? — вышел из ступора муж. — А, нет, меня не пытали, — нервно хмыкнул он, почесывая один из порезов ближе к ключице. — Эти царапины всего лишь блокирующие конструкции. Допотопная магия крови.

— «Всего лишь»? То есть симпатичных синеватых решеток и многоуровневых магических кругов, от которых меня уже откровенно подташнивает, им оказалось мало? — Я удивилась. Реально удивилась. Они вот настолько боятся Алексина, что буквально применили к нему вообще все возможное из существующего? И даже откровенно запрещенное?

— Те не дают использовать магию. А эти, — он снова небрежно ткнул пальцем в кровавые каракули, достойные выставки абстракционизма, — не позволяют мне обращаться к родовому алтарю. Видишь ли, какая неудобная ситуация вышла… Я ведь прямой потомок императора, его старший сын и сильнейший маг в нашей семье. Более того, из-за того, что семейная реликвия считывает скорее душу, чем тело, то она и вовсе считает, что я — старший. Потому алтарю плевать на мнение отца, родственников и их ближайших сподвижников. Истинного главу рода он видит только во мне. Многих это… нервирует.

— И ты, зная, что так будет, все равно полез в эту авантюру с обвинением в государственной измене? Ты ненормальный? Зачем?!

— Я ненормальный. — Он так спокойно согласился с моими эмоциями, что в груди защемило. — Наверное, все свои жизни был ненормальным, зачем-то куда-то все время рвался, чего-то хотел. Власти, почестей, силы… А потом случилась прошлая жизнь, и в ней появилась ты. Чтобы окончательно добить мой и без того не очень крепкий рассудок. Я же тебе сказал. И не один раз. Я больше не могу тебя потерять.

— Ты идиотина дурацкая… — У меня как-то разом кончились силы ругаться. Я подтолкнула Алексина к кровати и сама села рядом. — Сначала выдернул меня из моей спокойной, сытой, устроенной жизни. Запихнул в чужое тело, в самое кубло непонятных и смертельно опасных интриг… а потом принялся спасать. И как, главное! Ай, не трогайте мою жену, лучше я об нее сам убьюсь — зашибись логика! Как ты собирался меня больше не терять, если ты сидишь здесь, я живу где-то там и мы оба скоро умрем?!

— Почему ты решила, что умрешь? К тебе больше никто не сунется. Они поклялись, что даже пальцем тебя не тронут!

— Пальцем не тронут, а другой частью тела вполне себе могут. Не заставляй меня повторяться. Это тело умрет если не первыми родами, то вторыми. Вот спасибо так спасибо за завидную судьбу, — все больше наседала я.

— Да с чего ты взяла, что умрешь родами?! — взвился Алексин. — Софи! Ты здорова, как не каждый тур, тебя просто переполняет магия! Иначе как ты могла бы гонять по огороду двух принцев и ни капельки не уставать?! Пожелай ты родить хоть десять, хоть двадцать спиногрызов — ничего тебе не сделается. Разве что мужа укатаешь.

— То есть ты на полном серьезе сейчас отправляешь меня рожать десять детей другому мужчине? — Я прищурилась и оглядела уже почти совсем раздевшегося мужа с головы до ног.

— Что?! Нет! Каким образом разговор вообще повернул в это русло? — икнул Алексин и страдальчески прислонил кулак ко лбу, явно теряя нить моих рассуждений.

— А как ты себе представляешь мое будущее в случае, если наш брак признают недействительным? — Я решила, что разговоры разговорами, но и о деле нельзя забывать. И принялась расстегивать платье.

— Эм… счастливым и беззаботным? — Алексин заморгал, но даже движения не сделал, чтобы остановить мой стриптиз. — Тебе отдадут Ласточкино Гнездо. Ты останешься под защитой древних лейри и верных туров. При этом будешь в прекрасных отношениях с единственным принцем и будущим императором, который и станет твоей новой защитой, когда сдохнет нынешний. С которого я и требовал клятву в обмен на свое бездействие.

— Нет. — Я пожала плечами, и с них тут же сползли сначала платье, а потом и нижняя рубашка. — Если я не была замужем, значит, никакого приданого мне не давали, и я снова должна найти себе мужа по указанию отца. Про императора в этом уравнении ни слова, знаешь ли.

— То есть ты пришла сюда потому, что не хочешь отдавать свои земли и свободу? — Алексин чуть опустил голову, пряча глаза.

— О да! — Моим сарказмом можно было процарапать в каменной стене проход на волю, такой он был острый и колючий. — Исключительно ради теплиц, грядок и возможности свободно их окучивать я тащилась через полстраны в чужую тюрьму с целью изнасиловать собственного мужа. А ты как думал, по любви?!

— «Изнасиловать»? — Не знаю почему, но до Алексина, кажется, только сию минуту дошло, где мы, кто мы и что делаем. Сидим на кровати. Он практически голый, да и я полураздетая и продолжаю стягивать нижнее белье, никого не стесняясь.

— Тебя привязать, чтобы потом ты мог с чистой совестью заявить о своей невиновности? Мол, я не виноват, она сама пришла. А я был полностью беспомощен, без магии и даже от алтаря заблокирован.

— Да… — завороженно сказал муж, глядя на меня. — Вообще без возможности к сопротивлению. Никак не смог, — сглотнул он, едва ощутимо проводя ладонью по моей груди, — противостоять. Это оказалось выше моих сил.

— По-моему, ты уже и без всякого привязывания сдался, — хмыкнула я, выгибаясь навстречу ласке. Последней я сняла со своего тела заколку, что обычно туго стягивала волосы. Локоны тут же упали вниз, щекоча обнаженную кожу спины. Лекс осторожно провел по ним рукой, будто дотрагиваясь до чего-то священного. Или нереального.

— Сдался… давно и со всеми потрохами, — как в бреду повторил он, отпуская пряди и медленно прикасаясь к уже полностью обнаженной коже ладонями. Потом резко выдохнул, вскинул на меня глаза, несколько секунд всматривался уже более ясным сосредоточенным взглядом. Счастливо улыбнулся, и… в следующую секунду меня буквально смело, опрокинуло на постель ураганом по имени «муж».

И я совру, если скажу, что ожидание того не стоило.

— Что ты опять натворила, ежик?

Ну здрасьте, приехали. Не такого пробуждения я ждала после первой брачной ночи.

— Насколько я помню, творили мы вместе. — Открывать глаза не хотелось. Пусть я и понимала, что нужно. Все-таки для свидания Лилимур выторговал нам только одну ночь. — Причем ты был гораздо более… активен в процессе вытворения.

— Софи… — Кровать рядом со мной прогнулась под тяжестью мужского тела. А до этого он что, вставал? Странно, как это я не заметила его ухода. — У тебя всегда и все получается через… задницу!

— Ничего подобного, брачный долг я отдала и получила совершенно традиционно, прилично и через нужное место.

— Софи! Демоны! Я почти забыл, какой у тебя временами грязный язык и испорченный разум!

— Сам ты испорченный, я даже не материлась, хотя, между прочим, могла. Ну чего ты шумишь с утра пораньше, все было великолепно.

— Вот именно! Даже лучше, чем я пом… хм, мечтал. И что теперь с этим делать?!

— Снимать штаны и бегать? Хотя в нашем случае скорее наоборот — надевать штаны и бежать отсюда. Я не собираюсь становиться вдовой, едва распробовав собственного мужа.

— Тебе и правда пора. — В голосе Алексина послышалась тщательно сдерживаемая тоска. — А я не могу отсюда выйти. Даже если ты откроешь все двери и подкупишь всю охрану. Меня не выпустит магия.

— Ну ладно. Значит, ты сидишь тут и покорно ждешь спасения, договорились. Только не смей больше заключать никаких сделок стоимостью в собственную жизнь. И душу продавать тоже категорически запрещено! — Я лениво потянулась, скидывая с себя одеяло. Хорошая, кстати, кровать в камере у опального принца, прочная. Даже не скрипит. Вот что значит быть пленником императорской крови.