Мальчик, испугавшись крика, убегает в хату.
Ответь, колдунья, что это за верба?
(Хватает Килину за плечо.)
Килина
Да отвяжись! Я ничего не знаю:
С лесным отродьем дружбы не вожу,
Как весь твой род! Сруби ее, коль хочешь,-
Мне все равно. На вот, бери топор!
(Приносит из сеней топор.)
Лукаш
(взявши топор, подошел к вербе, ударил один раз по стволу. Она качнулась и зашелестела сухими листьями.
Он замахнулся в другой раз, но тут же опустил руки)
Рука не поднимается чего-то,
И больно сердце сжалось…
Килина
Дай-ка я!
(Вырывает у Лукаша топор и широко замахивается на вербу.)
В это мгновение с неба огненным змеем-метеором слетает Перелесник и обнимает вербу.
Перелесник
Спасу тебя, любовь моя, спасу!
Верба сразу вспыхивает пламенем. С ее вершины пламя перекидывается на хату, загорается соломенная крыша, пожар быстро распространяется. Мать Лукаша и дети Килины выбегают из хаты с криком: «Горим! Горим! Спасайте! Ой, пожар!» Мать и Килина мечутся, выхватывая из огня все, что только можно. На мешках и узлах, вытаскиваемых из хаты, сидят, скрючившись, злыдни. После они прячутся в эти мешки и узлы. Дети носят воду и заливают огонь, но он разгорается все сильней.
Мать
(Лукашу)
Чего стоишь? Спасай свое добро!
Лукаш
(вперив глаза в стропила, охваченные пламенем)
Добро? А может, там сгорит и горе?…
Стропила с треском рушатся. Искры столбом взвиваются вверх. Потолок проваливается, и вся хата превращается в пылающий костер. Надвигается тяжелая белая туча, и начинает идти снег. Скоро белая снеговая мгла закрывает все. Никого не видно. Только багряный свет пламени указывает место пожара. Немного погодя, когда пламя гаснет и снегопад уменьшается, становится видно черное место пожарища. Оно еще дымится и трещит от влаги. Ни матери Лукаша, ни детей Килины, ни узлов с пожитками уже нет. Сквозь снег виден только недогоревший сарай, нагруженная повозка и кое-какие предметы сельскохозяйственного обихода.
Килина
(с последним узлом в руках, дергая Лукаша за рукав)
Лукаш! Лукаш!… Ты что, остолбенел?
Хотя б помог мне выносить пожитки!
Лукаш
Да вы ж давно повынесли всех злыдней.
Килина
Молчал бы лучше! Что пустое мелешь?
Лукаш
(смеется тихим странным смехом)
Я вижу то, чего ты не увидишь…
Теперь я мудрым стал…
Килина (со страхом)
Ой, муженек мой,
Ты говоришь такое… я боюсь!
Лукаш
Чего ж бояться? Дурня не боялась,
А мудрого боишься?
Килина
Мой Лукаш!
Уйдем скорей в село!
Лукаш
Нет, не пойду я.
Я из лесу не выйду.
Здесь останусь.
Килина
Да что ж ты будешь делать?
Лукаш
Разве нужно
Мне что-то делать?
Килина
Как же будем жить мы?
Килина
Лукаш, побойся бога!
С ума сошел ты, или что еще,
Быть может, с перепугу приключилось.
Пойдем в село, там позовем мы бабку,
Чтобы сняла испуг.
Лукаш
(смотрит на нее с пренебрежительной усмешкой)
А кто же здесь
Остатки эти сторожить нам будет?
(Показывает на нагруженную повозку и различные разбросанные предметы.)
Килина (озабоченно)
Ой, правда, правда,- все порастаскают!
Проведают, что был у нас пожар,
Да и нахлынут из села толпою.
Так ты уж здесь пока что оставайся.
Я побегу, в селе достану лошадь,-
Ведь наша лошадь, знаешь сам, сгорела,
Все сложим на воз, да и увезем
К твоей родне… Быть может, нас и примут…
Ой, горе! Надо как-нибудь спасаться…
Последние слова Килина произносит уже на ходу, по дороге в лес. Лукаш провожает ее тихим смехом. Скоро она исчезает. Из лесу выходит какая-то высокая женская фигура в белой длинной рубашке и в завязанном по-старинному повойнике. Она идет, шатаясь, как будто валится от ветра, иногда останавливается и низко кланяется, словно чего-то ищет. Подойдя поближе к кустам ежевики, что стоят недалеко от пожарища, она выпрямляется, и тогда становится видно ее изможденное лицо, похожее на лицо Лукаша.
Лукаш
Кто ты? Чего ты тут ходишь?
Фигура
Я несчастная Доля.
Завела меня в дебри
Неразумная воля.
И теперь, чуть живая,
По лесам я блуждаю,
К земле припадаю, где найти, не знаю,
Путь к ушедшему раю.
Позасыпаны снегом
Все тропинки глубоко…
Знать, придется мне в дебрях
Погибать одиноко!…
Лукаш
Ты сломай, моя Доля,
Хоть вон ту хворостинку,
Чтобы снег размести, чтоб себе провести
Хоть одну бы тропинку!
Доля
Здесь когда-то весною
Я ходила-гуляла,
Я цветы для приметы
По дорожкам сажала.
Ты их с корнем повырвал,
Побросал их под ноги…
Ничего теперь нет, не осталось примет,
Где искать мне дороги.
Лукаш
Разгреби, моя Доля,
Ты сугробы руками,-
Хоть единый цветочек
Отыщи под снегами.
Доля
Отморожены руки,
Трудно пальцами двинуть…
Плачу я, тоскую, вижу я и чую,
Что придется мне сгинуть.
(Со стоном падает.)
Лукаш (протягивает к ней руки)
Ой, скажи, посоветуй,
Как прожить мне без доли!
Доля
(указывает на землю у него под ногами)
Как засохшая ветка,
Что брошена в поле!
(Уходит, шатаясь, и исчезает в снегах.)
