II
Летним вечером однажды
Наш поэт сидел без дела…
Целый день в своем жилище
В одиночестве сидел он…
Молодежь ушла с рассвета –
Дни горячие настали,
И товарищи поэта
Урожай с полей снимали.
Так сидел он неподвижно,
Слушал песни, что звучали
Всюду в поле – и к поэту
В мирный домик долетали.
Песни смолкли. Скоро ночка
Темнотою все укрыла,
С ветром спорили деревья,
Речка быстрая бурлила.
И поэт в своей лачуге
Молча слушал шум далекий,
Он глядел во тьму ночную,
Полон думою глубокой.
Вдруг он слышит – кто-то едет,
Лошадь у крыльца заржала,
Кто-то слез с коня, оружье
Еле слышно забряцало.
Что за чудо? Кто приехал?
Чья-то тень окно закрыла…
Удивлен поэт наш. «Кто там? –
Неизвестного спросил он.-
Если вор, то ты ошибся:
Ты у бедного поэта».
«Это я,- ответил голос,-
За услугой, за советом…»
«Кто же ты?» – опять спросил он.
«Я – Бертольдо, рыцарь славный!»
И поэт узнал тот голос.
«А! Охотник! Друг недавний!
Заходи, хотя, признаться,
Темноват приют поэта,-
Для себя, когда я дома,
Я не жгу напрасно света.
А для гостя мне не жалко…»
Огонечек заискрился -
В гости собственной персоной
Властелин Бертольд явился.
«Добрый вечер!» –
«Добрый вечер!» -
Рыцарь хмуро отозвался…
Посидели, помолчали,
Разговор не начинался…
«Чем могу тебе помочь я?» -
Наш поэт сказать решился.
Рыцарь тихо отвечает:
«Я, мой друг, увы, влюбился!»
И поэт ему: «Скажи мне,
За каким пришел советом?
Может быть, и помогу я
В очень сложном деле этом…»
«Я влюблен, я погибаю,-
Молвил рыцарь,- дни и ночи
Вижу я перед собою
Изумительные очи!»
«Что ж,- поэт ему ответил.-
Взять за ручку да жениться!»
«Ох, другой, как видно, рыцарь
С ней навек соединится!
Под балкон любимой донны
Каждый вечер прихожу я,
И в безудержной печали
Ночи грустно провожу я.
Но в ответ на воздыханья
Ничего не получаю!
Чем привлечь к себе, скажи мне,
Сердце милой?… Я не знаю!
Может быть, по вкусу милой
Будут больше серенады?…»
«Да,- сказал поэт,- для птички
Повкусней приманку надо!»
«Голос есть… Но со стихами,
Знаешь, не выходит что-то…»
«Да! – поэт ему ответил.-
Это трудная охота.
Поэтические лавры
Не для каждого, кто хочет,-
Конь поэзии крылатый
Норовист, капризен очень…»
«Помоги! -взмолился рыцарь.-
Для тебя нет дела проще!
Ты - волшебник! Ты – кудесник!
Помнишь дивный вечер в роще?
Ты своим стихом чудесным,
Песней все сердца растрогал…
Тел один найти мне можешь
К сердцу милому дорогу!
И за это все, что хочешь,
Я отдам тебе в награду!»
«Нет,- поэт ему ответил,-
Обещаний мне не надо.
Никакой не надо платы
Мне от друга дорогого!
Подожди – и серенада
Будет в миг один готова.
Но для этого мне нужно
Имя знать твоей любимой…»
«Имя милой – Изидора,
Красоты непостижимой!»
Призадумался поэт наш,
Глядь – и через миг единый
Что-то вывел на бумаге,
Снял со стенки мандолину,
Показал слова Бертольду,
Мандолину сунул в руки
И стихи учил запомнить,
Повторяя для науки:
«Начинаешь петь, а дальше
Струны так перебираешь:
Ut-fa-la-sol-fa, mi-re-sol...
Дальше сам ты подбираешь».
«Вот спасибо!» – молвил рыцарь…
Не успел поэт проститься,
А уж рыцарь в чистом поле
На коне летит, как птица.
Мчался рыцарь через степи,
Через долы, через горы.
И коня остановил он
У окошка Изидоры.
Под окошком у любимой
Мандолина заиграла…
Неизбывных чувств потоком
Серенада выплывала:
«Гордо, пышно и лучисто
Светят звездные просторы -
Ни одной звезде высокой
Не сравниться с Изидорой!
Светят чистые алмазы,
Красотой прельщают взоры,
Но чистейшим бриллиантам
Не сравниться с Изидорой!
Много спрятали жемчужин
Океанские просторы,
Ни одной из тех жемчужин
Не сравниться с Изидорой!…»
И лишь только серенада
Отзвучала по просторам,
Звездами полюбоваться
Тихо вышла Изидора.
И когда, устав от песни,
Мандолина замолчала,
Сверху вдруг к ногам Бертольда
Роза нежная упала.
И исчезла Изидора,
Тихо… Пуст балкон, как прежде,
И прильнул Бертольд устами
К розе – сладостной надежде.
III
Боже, боже! Что наделать
Может с сердцем серенада!
Не томится грудь Бертольда.
Томной грустью и досадой.
И улыбка Изидоры
Все приветливей, яснее,
С очарованным Бертольдом
Все любезней и милее.
И колечко Изидоры
На руке его сияет,
Он невестою любимой
Изидору называет.
На богатой, пышной свадьбе
Длилось шумное веселье,
Танцевали, выпивали
Забавлялись всю неделю.
Всех приветствовали шумно,
Медом, винами поили…
Только нашего поэта
Пригласить на пир забыли.
Ясно,- хлопоты большие,
Отдохнуть минутки нету!
Где, кому какое дело
До забытого поэта?
Время птицею летело,
Жизнь, как сказка, протекала…
И не знал Бертольд, что горе
У ворот его стояло.
Захотел король могучий
Покорить чужие страны,
И герольдов разослал он
Звать бойцов на подвиг бранный.
И среди гостей веселых
В замке рыцаря Бертольда
Рог раздался громогласный
Королевского герольда.
«Ты прощай, моя супруга,
Миновали счастья годы!
Променять все это надо
На далекие походы».
И осталась молодая
Изидора одинокой,-
В воскресенье утром рано
Вышел рыцарь в путь далекий.
Толпы рыцарей отважных
Вышли в путь порою ранней –
Там, за морем за далеким,
Проживают басурмане.
Через дебри и пустыни
Войско шло, не уставая.
Не один вздохнул глубоко
О своем родимом крае.
Но когда уж слишком тяжко
Грусть людей одолевала,
Чтобы грусть рассеять, песню
Начинали запевалы:
«Не грусти, когда наскучат
Бесконечные скитанья.
О своем родимом крае
Не умрут воспоминанья!
В песнях родины найдешь ты
Утешенье в скорбной жизни.
Придадут тебе отваги
Думы о родной отчизне.
Не печалься – не напрасны
Это горе, эта мука:
Край родной любить сильнее
Учит долгая разлука!»
Над глухой пустыней дикой
Раздавалось это пенье,
И находит каждый воин
В этой песне утешенье…
Впереди большого войска -
Трое выбранных старейших:
Карлос, Гвидо и Бертольдо,
Трое рыцарей храбрейших.
Едут, едут… перед ними
Три дороги… Порешили,
Чтоб расстались командиры,
Три дороги разделили.
Карлос выбрал путь направо,
Гвидо – левую дорогу,
А Бертольд шагает прямо…
«Путь счастливый!» –
«С богом!» – «С богом!»
Счастье храброму Бертольду
Улыбалось поначалу,-
По пути завоевал он
Городов чужих немало.
Вот уже столица вражья
Пред Бертольдом вырастает…
Тут-то счастье боевое
Полководцу изменяет.
То ли рыцари успели
От походов утомиться,
То ль решили басурмане
Не сдавать своей столицы -
Но держался город крепко
Перед рыцарской когортой.
Две атаки отразил он,
Так же с третьей и с четвертой.
И пришлось Бертольду плохо,-
Край чужой, чужие люди,
Страшный голод, войско гибнет…
Что-то будет? Что-то будет?
Месяц тянется осада,
Рыцарей погибло много.
Нарастает среди войска
Недовольство и тревога.
Воины идут к Бертольду,
Подступают с криком грозным:
«Выводи ты нас отсюда!
Прочь веди, пока не поздно!
Ты зачем сюда привел нас?
Это путь прямой к могиле,
Видно, хочешь, чтобы все мы
Даром головы сложили!
Ненавистен этот город!
Надоела нам осада!
Эту славу и победу -
Ну их к черту! – нам не надо!»
И хотел Бертольд утешить
Злое войско умным словом,
Но наполнился весь лагерь
Шумом диким, бестолковым.
Все схватились за оружье,
Смертью б дело завершилось…
Кто-то крикнул громко: «Стойте!»
Войско вдруг остановилось.
И певцы перед войсками
Вышли стройной чередою,
На плечах несут оружье,
Лютни держат пред собою.
И тогда пошли на приступ
«Ни к чему шуметь вам боле.
Наказать теперь Бертольда
Все равно ведь в вашей воле.
Мы вам многое расскажем,
Но язык у нас чудесней,
Так как нам присуща песня,
Мы про все расскажем песней!»
Тут один из них тихонько
Струны пальцем задевает,
Улыбается лукаво,
Песню тихо начинает:
«Жил да был отважный рыцарь,
Воевал он в жизни много -
Шел он в долгие походы
Лишь от печки до порога.
Языком своим длиннющим
Штурмовал он вражью силу.
Вы слыхали, как он хвастал:
«Я – один, их – триста было!»
Этот вот отважный рыцарь
Был в бою и после боя
Жив и цел домой вернулся:
Талисман имел с собою.
Талисман такой известен,
Рассказать о нем несложно,-
Талисман тот – изреченье:
«Убегай, пока возможно!»
«Убегай, пока возможно!»
Все певцы тут подхватили…
И солдатам стыдно стало,
Книзу очи опустили.
И оружье заблестело,
Загремело по просторам:
«Лучше смерть в бою отважном,
Чем прийти домой с позором!»
И тогда пошли на приступ
Так решительно и смело,
Что на милость город сдался,
Еле ночь прийти успела.
Басурманский царь сдается,
Вражье логово разбито.
И дорога в край родимый
Широко теперь открыта!
Светел, радостен Бертольдо,
Всех певцов своих созвал он,
И когда они собрались,
Им такую речь сказал он:
«Вечно будем мы гордиться
Трубадурами похода!
Я обязан дать награду
Вам от имени народа!»
И певцы в ответ: «Спасибо!
Нам наград твоих не надо!
Тот, кто выучил нас песням,-
Тот достоин лишь награды!»
«Где ж он? Где? – спросил Бертольдо.-
Что ж он прячется меж вами?»
«Он не здесь,- певцы сказали,-
На войне он не был с нами.
Он в родной стране остался,
Чтоб делить печали с нею,
Не одну семью утешить
Звонкой песнею своею…»
«Знаю этого поэта,
Песню вечно молодую,
И теперь его по-царски
Щедро отблагодарю я!
Дал бы бог теперь счастливо
Нам прийти к семье любимой –
Много золота насыплю
Я певцу страны родимой!…»
